Это очень длинный текст, в котором на удивление мало всего происходит, но я буду рада, если кто-то осилит до конца.
Главный тут кинк на полноту, но также есть кроссдрессинг, игрушки, магическая смена пола, публичный секс, оргия, ксенофилия и ещё всякие интересные штуки, для которых я не могу подобрать название, поэтому будьте осторожны. Ещё для описания некоторых психологических явлений мне придётся использовать современную лексику, но сами персонажи, естественно, такими категориями не мыслят.
У меня есть начало, прочитать можете тут:
▼Скрытый текст⬍
На третий раз у Якоба не было сил, чтобы даже натянуть обратно пижаму, а сон всё равно не шёл. Перина приятно холодила разгорячённое тело, под её тяжестью всегда засыпалось идеально, особенно если Ньют свернулся под боком, такой же горячий и твёрдый как нагретый солнцем камень, и ровно дышит возле уха. Но именно сегодня ничего не помогало.
Якоб долго упирался, потом всё же убедился, что Ньют тоже не спит (организм Ньюта почему-то не позволял ему уснуть раньше него), и обратился к нему:
- Слушай, у меня завтра ответственный день в пекарне. Надо делать свадебный торт по эскизу заказчика. Надо выспаться, а у меня ни в одном глазу. Мы можем немножечко задействовать магию ради такого дела?
Ньют хмыкнул:
- Только-то? Надо было сразу попросить.
Ньют спрыгнул с кровати и вышел из спальни, даже ничего на себя не набросив – не то чтобы Якоб был против лишний раз полюбоваться его ладной фигурой, но всё-таки лондонские квартиры, даже согретые чарами, были тем ещё ледником. Вдалеке было слышно, как его босые ступни шлёпают по деревянному полу. Ньют вернулся, остановился в дверях и кинул ему маленький продолговатый флакон. Якоб поймал его на лету двумя руками, хотя и не совсем ловко как хотелось – ну и нечего лишний раз рисоваться перед Ньютом.
- Это снотворное?
- Ага. Просто выпей.
- Оно не горькое?
- На вкус как мятный сироп и немного хвоя.
- Если будет горько, то просто поцелуешь меня.
- Ладно уж.
Ньют улёгся рядом, опираясь на локоть. Якоб вздрогнул невольно, когда его холодные ступни скользнули между его щиколоток.
- Я не против усыплять тебя твоими методами, ты же знаешь. Они весьма приятны. Но не стесняйся меня просить, если надо подсобить магией. Особенно если это нужно тебе для работы. Ты же достаёшь для меня любые магловские книги по зоологии и разные приборы.
Якоб осушил пузырёк одним глотком и поморщился. Мята защипала язык, а от хвои нос заложило и перерезало горло. Он не успел сказать, что труды Лейбница и Дарвина, а также стёкла для микроскопов и всякое для рентгена это совсем другое. Якоб лишь помнил, как его голова упала на подушку, а Ньют забирал из уже ослабевших рук склянку.
Посреди ночи воззвала природа, поэтому пришлось выбираться из тёплой постели. Когда Якоб вернулся в спальню, Ньют сидел на постели и смотрел на него с вызовом. Он застыл в дверях. Неужели в уборной было так шумно?
- Ну иди же сюда, чего ты там застрял?
Эти интонации могли вытащить Якоба с того света, и он проворно забрался в постель. Теперь отсутствие сна как будто и не было проблемой. Когда Ньют говорил таким голосом, то Якобу хотелось только подчиняться, о чём бы он ни попросил.
Почему-то в спальне было слишком светло. Сперва Якоб хотел погасить ночник на своей тумбочке, думая, что Ньют сделает то же самое со своей стороны. Но Ньют перехватил его руку и опрокинул на постель, крепко вжимая его запястье в подушку.
- Не надо. Я хочу тебя видеть.
Якоб уже ничему не удивлялся. Хотелось просто расслабиться, заставить свой беспокойный мозг не думать лишнего и дать Ньюту всё, о чём бы он ни попросил.
Но в этот раз Ньют брал всё что хотел сам, совсем не позволяя проявить хоть капельку инициативы.
Завязка такая – Ньют и Якоб давно уже живут вместе, у них всё хорошо и ничего не предвещает проблем в отношениях. Однажды Якоб долго не может уснуть и просит у Ньюта помощи. Ньют как раз делал новое снотворное зелье, которое ни на ком не тестировал, и Якоб только рад побыть его подопытным кроликом. Он выпивает зелье, ложится в кровать и ждёт эффекта. Ньют тоже не спит, эффект от зелья не наступает, слово за слово, и они снова обнимаются-целуются и занимаются сексом уже в который раз за ночь. Разница лишь в поведении Ньюта – он ведёт себя непривычно напористо и властно, полностью отнимая у Якоба инициативу, позволяя ему только лежать и получать удовольствие. Ньют активно тискает Якоба за все мягкие и не очень места, попутно осыпая очень прямолинейными и плотскими комплиментами. Якобу нравится, конечно, он совсем поплыл, и мысль, что Ньют ведёт себя странно, где-то там и утонула.
А потом Якоб просыпается и понимает, что ему это всё приснилось, и зелье всё-таки подействовало. Ньют тоже подтверждает, что Якоб уснул сразу как его голова коснулась подушки и спал всю ночь крепко. Весь день Якоб чувствует себя бодрым и полным сил, успешно справляется со всеми делами, но при этом его котелок непрерывно варит и даже дымится.
Сон был слишком реалистичным и слишком хорошо помнился ему наутро, чтобы решить, что это был просто сон. И в целом это было мало похоже на сон, потому что там всё шло по чёткому сценарию и не было никаких провалов и нелогичностей. Но даже больше этого Якоба беспокоит содержимое сна. Ему чертовски стыдно, что всё происходящее ему очень понравилось, и он не против испытать такое в реальности. Стыдно, потому что ему кажется, что с ним подобные вещи будут выглядеть неестественно.
У Якоба никогда не было комплексов и страданий по поводу веса, роста и прочего, Якоб адекватно относился к своей внешности, но при этом у него было чёткое понимание, что нельзя именно восхищаться его телом, и, если говорить современными словами, воспринимать его как сексуальный объект, как что-то, что может вызывать возбуждение самим фактом своего существования. Что вся его недолгая жизнь и подтверждала.
В этой истории у Якоба были отношения с Милдред, только закончились они чуть раньше встречи с Ньютом, когда Якобу отказали в кредите впервые.
До этого у Якоба и Милдред были нормальные отношения, постепенно всё двигалось к свадьбе. Но однажды Якоб заметил, что Милдред испытывает к нему отвращение: когда он не видит, смотрит как насекомое, отдёргивает руку, если случайно касается и в целом языком своего тела говорит, что Якоб ей неприятен. Якоб расстроился, конечно, потому что в их отношениях ничего такого не предвещало, но проблема в том, что он даже не представлял, как поговорить об этом со своей будущей невестой и надо ли вообще об этом говорить. Другой мужик бы подумал «ну всё ясно, она со мной ради будущих денег, она меня не любит» и либо разорвал бы помолвку, либо решил, что в целом его такое устраивает, мол, она со мной ради денег, я с ней ради внешности, всё в шоколаде. Но Якоб принимается оправдывать про себя Милдред и обвинять себя, мол, с чего ты вообще взял, что к тебе можно как-то иначе относиться, это естественно, она тебя любит, просто тебя нельзя воспринимать иначе, ну и всё такое. Хотя когда Милдред в итоге расторгла помолвку и бросила Якоба, они оба вздохнули с облегчением. Но вот эта мысль «ко мне нельзя относиться иначе» так засела в голове Якоба, что ему первое время было непривычно с Ньютом, потому что Ньют явно трогал Якоба без отвращения, пусть и не так интенсивно, как в том сне.
Возвращаемся ко сну. Якоб больше не может увиливать от мысли, что на самом деле ему очень бы хотелось чувствовать себя желанным рядом с тем, кто его любит и с кем он делит постель. Он хочет быть на все сто уверенным, что человек, который его любит, не испытывает к нему отвращения, ну и всё в таком духе. И что его тело очень нуждается именно в таком пристальном внимании. Я не уверена, появились ли уже в то время мифы о том, что мужчинам не нужны предварительные ласки, а нужно только сунуть член куда-нибудь, сделать пару фрикций и уснуть, но если нет, то что-то такое наверняка витает в воздухе.
Якоб предполагает, что зелье каким-то образом вытащило его несформированные и неозвученные даже самому себе желания и фантазии, и показало в виде сна. Но всё же хочет убедиться, а заодно снова испытать что-то похожее. Конечно, правильнее и умнее было бы сразу рассказать об эффекте Ньюту, и в любой другой ситуации Якоб так и поступил бы, но он боится, что невольно проболтается об увиденном Ньюту, и что последствия могут быть печальными.
Ньют говорит, что раз побочек нет, то я дам тебе ещё зелье, но смотри не подсаживайся на эту дрянь. Якоб снова выпивает и не замечает, как реальность перетекает в сон.
В этот раз Ньют уводит его из спальни и через дверь, которая ведёт в гостиную, приводит в просторное тёмное помещение, где ничего нет, кроме кресла. Ньют раздевает Якоба, своими руками, без магии, а Якоб ведёт себя как послушная кукла и просто старается не мешать, подавая то руку, то ногу, поднимаясь с кресла и садясь обратно, стараясь подстроиться под действия Ньюта. Сперва у него поднимается протест, мол, я здоровый мужик, я могу сам раздеться и побыстрее, но потом он быстро затухает, потому что Якобу даже нравится то что Ньют его так медленно и деликатно раздевает. Потом Ньют точно так же переодевает его в высокие чулки с подвязками и затягивает на нём корсет. То что Якобу неожиданно нормально дышится в корсете, который перетянул ему весь живот и грудь, его удивляет, как и способность удивляться во сне, значит сон какой-то подозрительно осознанный. Переодевание в женские штучки, кстати, не особо удивляет, почему-то Якоб чего-то подобного и ждал. Он думает, что теперь Ньют выебет его, потому что Ньют хорошенько смазывает его и растягивает, готовя к чему-то интересному.
Затем Ньют устанавливает на полу гигантский толстый хуище неизвестной твари, точнее, муляж. Якоб когда-то видел у Ньюта несколько таких. Ньюту они нужны были для каких-то магозоологических дел, но Якоб так и не узнал для каких, потому что из него проклюнулся школьник и как-то неловко шутканул, и на этом демонстрация звериных членов кончилась и больше не возобновлялась.
Ньют говорит, что теперь Якоб должен оседлать этот звериный член и двигаться на нём, пока не кончит. И теперь Якоб понимает, что у него своего рода рассинхрон с собственным телом. Словно он своим сознанием попал в тело другого Якоба. Потому что он бы наверняка вёл себя иначе, и вообще для него такой вид секса выглядит как-то непонятно и дико, то есть, в чём его удовольствие будет заключаться он смутно понимает, но какой от этого профит Ньюту не очень. Но его тело просто делает всё, что ему приказывает Ньют, и даже от приказов возбуждается так, словно выполнять желания Ньюта это самое вожделенное в мире.
Якоб опускается на искусственный член так, словно делал это тысячу раз раньше, и осторожно двигается на нём. Сперва Якобу чуть плохо не стало от толщины и длины предмета, даже в глазах потемнело, но затем боль и неприятные ощущения ушли, осталось только приятное. Якоб чувствует, что это тело лучше него понимает, как надо двигаться, чтобы получить удовольствие, просто закрывает глаза и наслаждается. Даже так он чувствует, что Ньют пожирает его взглядом и смутно догадывается, что для него удовольствие заключается пока что исключительно в созерцании.
Всё же потом Ньют сжалился и наколдовал что-то вокруг члена Якоба, что он мог кончить. Когда Якоб немного приходит в себя после такого бурного оргазма, Ньют колдует для него зеркало в полный рост, чтобы Якоб мог получше себя рассмотреть. На нём лопнули чулки кое-где, а так как они сидели в натяг, то участки тела в местах разошедшихся тканей выглядят очень объёмно и выпукло. Корсет тоже разъехался, тесьма стала свободнее, поэтому живот и грудь вывалились. Мокрые волосы растрепались и прилипли ко лбу и вискам. Из красной разбухшей дырки торчит основание игрушки, которая сейчас кажется какой-то ненормально огромной. От прикосновения Ньюта Якоб вздрагивает всем телом и с его губ непроизвольно срывается стон.
- Посмотри, какой ты красивый, - говорит Ньют. На мгновение Якоб действительно поверил, что он вполне себе ничего.
В этот момент Якоб просыпается. Как и в прошлый раз он весь день бодр и прекрасно себя чувствует, если не считать смущения в мыслях. Во-первых, Якоб уверен, что у этого сна было продолжение, слишком резко всё оборвалось. Во-вторых, он сомневается, что во сне реализуются его фантазии, а не происходит какая-то дичь. Ведь самому Якобу никогда не приходила в голову мысль об искусственных членах, особенно членах животных. В-третьих, ему хочется ещё раз испытать что-то подобное.
Якоб понимает, что если третий раз подряд попросит у Ньюта зелье, то это будет выглядеть странно, и что Ньют может попросту отказать, или самому проверить зелье и понять, что Якобу нужно не снотворное, а порнография. Поэтому Якоб идёт на сделку с совестью, клянётся, что это последний раз, что он потом обязательно обо всём расскажет Ньюту, а сейчас просто потихоньку стащит у него зелье, заменит содержимое флакона на схожую по консистенции и цвету жидкость, выпьет, посмотрит ещё один горячий сон и забудет эту историю.
Ну да, ну да.
Это сновидение тоже начинается с зеркала. Перед глазами всё плывёт, Якоб чувствует себя крайне странно физически, и только когда его зрение возвращается понимает, что случилось. Точнее, сперва видит, а потом осознаёт.
Ньют превратил его в женщину. Якоб смотрит на роскошную пышнотелую даму с длинными густыми волосами до поясницы, с красивым лицом и яркими пухлыми губами. Якоб не может проассоциировать её с собой и более того, чувствует сильное возбуждение, глядя на неё, хотя в женском теле оно чувствуется по-другому. Якобу стыдно, что он так воспылал от самого себя по сути, и он видит, что в зеркале у девушки покраснели щёки. Ньют находит это очаровательным.
С девушкой Ньют ведёт себя более галантно: целует ей руку, бережно укладывает в мягкую постель и потом ртом, пальцами и уже членом доставляет множественные оргазмы. Якоб снова уплывает, не успев проанализировать, насколько женский оргазм отличается от мужского.
Затем Ньют ложится на спину и затаскивает девушку на себя, усаживая на свой член. Внутри Якоб упирается – хотя ему кажется, что девушка весит немного меньше, чем он, но она по-прежнему тяжёлая. Но Ньюта это не напрягает, он наслаждается тем как девушка плавно двигается на его члене, затем обнимает, прижимая к себе, и уже трахает в своём ритме.
И снова сон резко обрывается. У Якоба есть кое-какие подозрения, но сперва ему нужно поговорить с Ньютом.
За завтраком Якоб как бы невзначай спрашивает, можно ли мужчину превратить в женщину магией. Ньют сперва немного напрягается, но потом рассказывает про оборотные зелья, и что кто-то, возможно, пытался проделать подобное при помощи трансфигурации, как Гриндевальд превращал себя в Грейвза, но Ньют с таким лично не сталкивался. Якоб уточняет, что возможно при помощи трансфигурации как раз можно переделать внешность мужчины под такую же, но женскую, не превращаясь при помощи оборотки в какую-то уже существующую женщину, Ньют снова напрягается и не очень хочет об этом говорить, и Якоб снова переводит тему на оборотные зелья. Ньют рассказывает несколько случаев из своей практики и то что студенты Хогвартса, если у них получается сварить зелье, первым делом пробуют превратиться в кого-то противоположного пола и исследовать возможности нового тела. Якоб спрашивает, мол, и ты наверняка так делал, из магозоологического интереса к хомо сапиенсам, и Ньют радостно соглашается, да, я такое делал, но исключительно ради науки. Но подробностей не рассказывает, да в общем-то и не нужно уже.
Выводы, к которым приходит Якоб, его ошеломляют. Он ещё в прошлые разы догадывался, что во снах если и показаны полностью его фантазии, то местами очень глубинные. А превращение в женщину в них вообще не фигурировало, по крайней мере раньше. Более того, даже если бы Якобу пришло в голову представить себе что-то такое, он не мог бы создать настолько детальную и подробную фантазию, потому что он банально не знает как устроена женская физиология, как ведёт себя женское тело в момент возбуждения и особенно оргазма. Весь опыт Якоба с женщинами был очень скуден, даже с Милдред дальше поцелуев и робких поглаживаний через одежду не зашло. А вот у Ньюта, оказывается, гораздо больше информации, более того, он всё это наверняка прочувствовал на себе оргазмы и прочее, когда превращался в девушку.
Хотя Якобу проще было поверить в магические сны и всё такое, чем в то, что все эти фантазии на самом деле принадлежат Ньюту. И это было бы даже логично, ведь это Ньют делает зелья, а зелья делаются в том числе и с участием магии, то есть, какая-то духовная часть волшебника является одним из ингредиентов. И этой версии про магические сны Якоб и придерживается какое-то время. И вообще старается забыть эту историю с зельями и не лезть в какие-то странные области.
Но слишком долго избегать навязчивых мыслей не получается. Якоб не может врать себе, что на самом деле ему очень бы хотелось, чтобы это были фантазии Ньюта, чтобы Ньют хотел с ним всё это сделать. Неважно, что некоторые из них показались Якобу странными. Для него важна именно та страсть и то безумное влечение, которое Ньют из сна испытывал к нему, как он наслаждался его телом. То есть, в реальности Якобу не на что жаловаться, он знает, что Ньют его очень любит, и его в Якобе всё устраивает. Но при этом в постели Якоб всегда воспринимал своё тело скорее с функциональной точки зрения, чем с эстетической и думал, что Ньют воспринимает его точно так же.
Впрочем, гораздо хуже то, что Якоб увидел вещи, которые для его глаз не предназначались. Все эти фантазии Ньюта, если это действительно они, явно держались втайне, иначе он бы уже давно притащил в постель все свои муляжи хуев и корсеты с чулками, и тискал бы Якоба до синяков.
Тут надо понимать, и Якоб как раз это хорошо понимает, так как он хорошо знает Ньюта, что для Ньюта гораздо важнее защищать своё личное пространство от вторжения. К той же легилименции Якоб относится проще. И его в первую очередь смущает не чтение мыслей, а то, что Куини могла обидеться от увиденного в его мыслях, когда он такой «вах, какая красивая комбинация, вот бы мне такую, интересно, у них есть вещи 60го размера», в смысле «какая красивая женщина», ну и что он там ещё подумал. И когда он говорил «меня бесило, что она читала мои мысли» он скорее имел в виду, что его бесит не факт нарушения личных границ, и не то что его сокровенные мысли узнали, Якоб вроде как няш-милаш, и ему скрывать от Куини нечего, и ничего ужасного он не подумал бы. А то, что Куини либо раз за разом нарушает просьбы не читать мысли, ну или хотя бы их не озвучивать, либо интерпретирует мысли неверно и устраивает срач.
Ньют же совсем другой, и даже когда Куини читает его мысли с благой целью, ему неприятно. Он нервно реагирует даже когда Куини просто машинально отвечает ему вслух на его мысли «ты заколдовала его», то есть, границ не проламывает, в глубины подсознания не лезет и ничего в целом травмирующего не делает. Даже на свадьбе, когда Куини такая «ну ты же не из-за речи нервничаешь», Ньют как-то зажимается и спешит уйти от Куини, хотя она даже прямо не говорит, что Ньюту пофиг на речь для лучшего друга, а переживает он из-за долгожданной встречи с Тиной. То есть, даже когда Куини старается вести себя деликатнее, но Ньюту всё равно неуютно.
Короче говоря, для Ньюта ситуация, в которой его мысли и тем более сексуальные фантазии становятся достоянием общественности (даже если общественность активный участник этих фантазий), будет очень болезненной. И лучшим способом не причинять ему боль будет прекратить принимать эти зелья, пока не поздно и пока ситуация не вышла из-под контроля. Что Якоб и делает какое-то время. При этом он всё время переживает, что рано или поздно Ньют сам выпьет зелье и увидит эффект, но в таком случае Якоб готов даже соврать, что у него был просто сон без сновидения, чтобы успокоить Ньюта. Опять-таки, Якоб всё-таки держит в голове, что это всё ещё гипотеза про фантазии Ньюта, потому что до этого он был железобетонно уверен, что это его фантазии.
Итак, из уважения к личному пространству Ньюта Якоб прекращает пить зелья. Он борется с искушением, пытается сам себе что-то нафантазировать, но в последний момент паникует и не может сосредоточиться. Самое неприятное, что обычный секс в реальной жизни кажется не таким замечательным как раньше, потому что Якоб слишком хорошо помнит какими яркими у него были ощущения в тех снах.
В итоге Якоб сдаётся, потому что ему, как человеку очень плотскому и чувственному, именно с этими искушениями бороться сложнее всего, плюс личная травма из-за Милдред невольно даёт о себе знать, короче, там сложный клубок противоречивых чувств, с которыми в наше время разобраться было бы гораздо проще, а тогда даже не было подходящей терминологии для описания всего того, чего Якоб хотел и что его беспокоило. Для себя Якоб решает, что это последний раз, когда он пьёт зелье, но спойлер, этих последних разов будет всё-таки два. Плохой Якоб.
В четвёртой фантазии Ньют надевает на Якоба ошейник с поводком, на член - «клетку», затыкает рот волшебным кляпом, а задницу – волшебной анальной пробкой, которую может вытащить только Ньют. Ньют через ту же дверь в спальне приводит Якоба на какой-то высокосветский тусич, ведёт через толпу разряженных в меха и шелка людей в масках и по дороге объясняет, что это очень тайный и очень элитный клуб любителей молодых красивых полных парней, и сегодня очередь Ньюта выставлять напоказ своё сокровище. Он говорит, что людям можно только трогать и смотреть, а Ньют его потом трахнет, и завязывает ему глаза для спокойствия. К Якобу по очереди или группами подходят какие-то люди, осыпают комплиментами и трогают за все места. Тот кто пытается перейти черту, как например потереться членом или вложить его в ладонь, или вовсе попытаться расколдовать Якоба и выебать, тут же останавливается и исчезает, возможно его переносят в комнату для невоспитанных извращенцев. Но в целом обстановка настолько наэлектризованная, что кажется, будто каждый готов его завалить и выебать. А так как у Якоба завязаны глаза, то ощущения обостряются до предела, а со скованным членом терпеть это всё практически невыносимо.
Наконец, возвращается Ньют, освобождает Якоба от всего, кроме ошейника с поводком, укладывает на пол и довольно грубо трахает, с хватанием за волосы, укусами и всем таким, из-за чего секс больше напоминает спаривание диких животных. Но именно сейчас Якобу только этого и надо, и он впервые кончает, не прикасаясь к своему члену. Потом, когда Ньют заканчивает с ним, он снова отходит, лежащего на полу Якоба окружают другие люди, одни чтобы кончить на его кожу, другие пристраиваются к дыркам или трутся членами о его ладони, потому что даже обхватить член он не в силах сам. И на этом сон обрывается, досмотреть, точнее, прочувствовать оргию Якоб не успевает.
В последнем сне Якоб оказывается один. На нём красная шерстяная накидка с капюшоном и всё. Якоб выходит за дверь спальни и оказывается в лесу. Он думает, что у него подходящий наряд для лесных прогулок, и идёт в лес. На него нападают гигантские антропоморфные монстры. Якоб убегает от них, но вскоре его окружают. Пока монстры не трогают его, но очень скоро потрогают и понятно с какими целями.
Неожиданно перед Якобом оказывается ещё один монстр, несмотря на то что он выглядит как такой же ебака-НЕХ, Якоб понимает, что это Ньют. Он вожак этой стаи и первый присмотрел себе такую сочную фертильную «самку», поэтому остальные его не получат. Чтобы закрепить права на «самку», Ньют должен её «оплодотворить» (внутри себя Якоб умирает от втф, сон сном конечно, но на этот раз всё слишком непривычно). Неховый Ньют намного выше и сильнее Якоба, поэтому запросто может хватать его и поднимать на руки, если он не сопротивляется, а Якоб теперь чувствует себя самкой самого шикарного альфа-самца в этом лесу и не сопротивляется, а наоборот вожделеет.
Сначала Ньют вылизывает его и растягивает своим языком, который теперь по размеру не уступает обычному человеческому члену, а потом насаживает на свой монстрохуй и трахает на весу, так чтобы все остальные видели, как его член растягивает дырку «самки». Стая трепещет, самые смелые даже подходят поближе. Ньют разрешает одному из стаи приласкать самку, и тот вылизывает член Якоба, а затем, обнаглев, растянутые до предела края ануса и заодно член Ньюта. Больше никому ничего не позволяется. Когда Ньют загоняет в Якоба узел и забивает его «матку» спермой, его так накрывает от смеси боли и удовольствия, что сон снова обрывается.
Именно на последнем сне Якоб понял, что влипает во что-то жуткое, и лучше ему перестать копаться в фантазиях Ньюта (или чем бы оно ни являлось). Что характерно, у Якоба и малейшей мысли нет начать относиться к Ньюту хуже, считать его каким-то испорченным или втайне жестоким. А винит только себя за то что всё это увидел.
Проходят дни, чем дальше от последнего сна, тем проще Якобу бороться с искушением снова влезть в чужие фантазии. Его потихоньку отпускает, жизнь снова становится яркой и насыщенной, как и было до этого.
Якоб практически забыл о зельях, потому что в реале своих забот хватает, как неожиданно наступает развязка.
Однажды вечером Ньют непринуждённо говорит Якобу, мол, почему-то часть флаконов со снотворным вскрыта, а внутри налит мятный сироп, ты случайно не знаешь в чём дело? Якоб внутри обмирает весь и принимает, наверное, здравое решение – рассказать всё как можно деликатнее, и так будет гораздо лучше, чем если Ньют сам узнает о странном воздействии зелий. Якоб начинает издалека, что да, это он брал втихаря зелья, потому что у них есть один интересный побочный эффект – очень яркие и реалистичные сновидения. Ньют едва заметно нервничает, будто догадываясь, что происходит, спрашивает, что именно Якобу снилось. Тут храбрость подводит Якоба, и из него приходится клещами вытягивать информацию. Он в общих чертах пересказывает первый сон, но Ньют его обрывает на середине, сказав, что понял о чём речь, не надо больше. Вид у него очень унылый. Якоб сперва пытается сделать вид, что не понимает, что это такое – ну сны и сны, но Ньют уже сердито отвечает, что не надо врать, ты не такой глупый, ты прекрасно понимаешь, что это, раз спрашивал меня когда-то о превращении в женщину и вообще. Якоб уточняет, что именно на этом сне понял, на что он смотрит.
- Но это тебя не остановило.
Якоб долго извиняется, Ньют как будто не слышит его, бормочет, что должен был предвидеть это, потому что одним из ингредиентов были некие цветы (что за цветы он пока не уточняет), потом он срывается и уже нападает на Якоба. Они ссорятся (точнее, Ньют злится, а Якоб только извиняется, понимая, что оправдания тут будут неуместны), Ньют голоса не повышает, как и всегда, ничего такого грубого или обидного не говорит, просто говорит о том, что ему ужасно неприятно, что так делать не стоило, но при этом Якоб чувствует себя так, что лучше бы Ньют накричал на него или даже ударил, чем видеть вот это, потому что так получается гораздо больнее.
Ньюту надо время, чтобы переварить это всё наедине, поэтому на следующий день он уезжает, не попрощавшись, но оставив короткую записку, мол, вернусь тогда-то, если что-то срочное, обращайся к Банти за помощью. Все свои шкафы Ньют теперь запирает чарами, Якоба это задевает немного, но он тут же одёргивает себя, понимая, что это разумно, ведь Якоб первым делом пошёл сунуть нос в его зелья.
Разлука и возможность всё обдумать немного остудила горячие головы. Герои кое-как помирились, обсудили, и Ньют объяснил, почему так тщательно скрывал свои фантазии. Не потому что чего-то стеснялся, а скорее потому что боялся, что будет неправильно понят, что Якоб подумает, что он с ним только ради кинков, а ещё Якоб весь такой чистый и невинный (ну как бы), поэтому не хотелось пачкать его чем-то таким, что сам Ньют считает грязным и порочащим, и в принципе он считал, что если эта его сторона как-то даст о себе знать, то их отношения закончатся.
Те самые цветы, которые входят в состав зелья, как раз впитывают навязчивые мысли, не полностью забирая их у носителя, а делая груз таких фантазий чуть легче, и они приходят к носителю реже. Ньют хотел, чтобы его перестали терзать фантазии о непочтительном отношении с любовником, поэтому он носил венок из таких цветов и не ожидал, что каким-то образом фантазии из цветов перекочуют в зелья.
Якоб говорит, что Ньют зря так переживал, ему нравится делать Ньюту приятно всеми способами, даже странными для его магловского мозга, поэтому давай попробуем что-то невинное. Якоб мудро считает, что шлепок по жопе не превратит его в оскорблённую невинность, и убеждает в этом Ньюта.
Однако даже невинные вещи у них не получаются, обоим некомфортно, хоть они и пытаются расслабиться, но всё равно внутри есть какой-то блок. Но при этом у обоих остаётся любопытство к этой теме. То есть, оно возбуждает, но исключительно тогда, когда остаётся в фантазиях.
Тогда Ньют придумывает компромиссный вариант – он будет записывать всё что приходит ему в голову, а Якоб будет это читать, и все довольны.
А потом они может со временем раскрепостятся и действительно что-то попробуют сделать. Или нет. Это уже неважно, потому что история о честности и принятии, а не о любви к извращениям. Хехе.
Простите за простыню, но мне надо было поделиться, тем более что с ньювальски и фэтфетишем гораздо меньше работ, чем можно было бы придумать по этому пейрингу, непорядок.
в основном треде 
Я сам виноват, что в принципе изначально затронул тему происхождения Лалли. Просто делился всеми мыслями, которые возникли по мере написания фика и пересмотра канона, она со своим кузеном под руку подвернулась, ну и понесло потом. Разумеется, надо было все свои измышления про Лалли и её родословную нести в основной тред, где больше шансов, что люди, интересующиеся Лалли, отреагируют и что-то добавят от себя. 
Наверное. Я не знаю, как это ещё объяснить. 
