Глэдис Денкер притихла.
С тех пор, как вдовствующая графиня едва не уволила ее за стычку с доктором Кларксоном, требовалось сидеть тихо и не привлекать внимания, чем она твердо решила заняться.
Затаила ли Денкер обиду? В некотором смысле — конечно. Вдовствующая графиня Грэнтэм могла бы отблагодарить Денкер за то, что та вступилась за нее перед в конец обнаглевшим неблагодарным доктором, но вместо этого ее леди вышла из себя и потребовала, чтобы Денкер убралась вон. В картине ценностей Денкер, ее хозяйка собиралась поступить безжалостно, и первым порывом, даже после того, как леди согласилась сохранить ей работу, было как-то навредить графине, и свалить все на Спратта. Но, как бы соблазнительно это ни звучало, и как бы Денкер ни была оскорблена в лучших чувствах, она искренне любила графиню Грэнтэм, и поступить с ней плохо требовало бы совершения усилий над собственной совестью. Денкер редко сталкивалась с тем, что совесть ей чего-то не позволяла. Откровенно говоря, в большинстве случаев Денкер вообще не считала, что совесть у нее имеется. Холодный расчет, изворотливость и мстительность — другое дело, но совесть? Определенно, нет.
Справедливо рассудив, что если уж остатки ее порядочности изволили проявиться именно в отношении хозяйки, идти против них было бы глупо, Денкер от планов мести отказалась.
И все же, на случай, если когда-нибудь это понадобится, иметь компромат на хозяйку никогда не будет лишним. Мало ли, за что та решит ее уволить в следующий раз.
И Денкер принялась слушать.
Не поймите неправильно, разумеется, Денкер и так подслушивала все интересующие ее разговоры, но раньше причиной этому было праздное любопытство. Всегда занимательно узнать что-то пикантное про господ или прислугу, а иногда — и полезно. Нет, теперь Денкер руководствовалась практичностью, и старалась улучить момент, чтобы припасть ухом к закрытой двери всякий раз, когда хозяйка вела скучные и серьезные разговоры с близкими людьми.
Какими бы завлекательными ни были подробности бесед вдовствующей графини с ее приятелями, какие бы интриги графиня ни плела, общаясь с влиятельными господами и леди, по-настоящему компрометирующих деталей о ней узнать таким образом было невозможно. Слишком уж степенной и благовоспитанной была Вайолет Кроули.
Близкие же — другое дело.
Таким образом, Денкер сосредоточилась на том, чтобы не упускать ни одного разговора, который вдовствующая графиня вела с членами семейства Кроули.
Этот вечер был как никогда удачным. Денкер уже закончила приводить в порядок платье хозяйки, Спратт же, напротив, был сильно занят весь вечер, поэтому, подав чай в маленькой гостиной, сразу же удалился, и никто не мог помешать Денкер прижаться ухом к двери и внимательно слушать, что сегодня за чашкой чая будут обсуждать пожилые леди: ее хозяйка и леди Изобель Кроули. К удивлению Денкер, обсуждали они ее. По крайней мере, в начале.
— Я рада, что ты пожалела Денкер, Вайолет, — сказала леди Кроули, с едва слышным звоном опустив чашку на блюдце.
Надо же, а ведь при слугах всегда зовет ее «кузина Вайолет». Поразительно, что никакие деньги и статус не позволяли им расслабиться даже в присутствии собственной прислуги. Иногда Денкер совсем им не завидовала.
— Не пойми меня неправильно, стоило бы ее уволить, — ровно, почти равнодушно отозвалась графиня. — Но в наше время так сложно найти камеристку, которая хоть на что-то годится и при этом не раздражает.
Такое слышать было лестно.
— Некоторые обходятся без камеристки.
— Я не в таком отчаянии, Изобель, — засмеялась графиня.
— Было бы куда удобнее, если бы у тебя не было камеристки, — неожиданно серьезно заметила леди Кроули.
— Кому удобнее?
Повисла пауза, и Денкер нахмурилась, опасаясь, что не расслышала ответ. Но ответ через несколько секунд все-таки прозвучал.
— Ты отлично знаешь, Вайолет. Я чувствую себя преступницей, когда нам приходится выгадывать пару минут наедине без твоей прислуги.
— Мы и есть преступницы, — ответила графиня напряженно. — Если кто-нибудь узнает…
— Никто не поверит. Мы сто раз это обсуждали, Вайолет, пожалуйста…
Со звоном на пол упал столовый прибор, Денкер предполагала — чайная ложка. И, судя по всему, никто не спешил ее поднимать.
Хотя она никогда не видела, чтобы вдовствующая графиня прикасалась к кому-то без обусловленного этикетом повода, почему-то Денкер представляла, что сейчас леди Кроули держала графиню за руку.
— Ты думаешь, что мне легче, потому что в случае чего пострадает твоя семья? — спросила леди Кроули осторожно, как будто выверяя каждое слово.
— Меня иногда даже восхищает, как легко тебе удаются оскорбления, — хмыкнула графиня. Денкер прекрасно слышала, что хозяйка искренне возмущена предположением своей гостьи. — Нет, я думаю, что в случае чего пострадает наша семья.
Во время этой паузы Денкер мысленно перебирала все возможные варианты предполагаемых преступлений, которые две пожилые леди могли бы совершить совместно, но ни одной худо-бедно стоящей идеи в голову так и не пришло.
— Спасибо, — наконец сказала леди Кроули. Голос ее прозвучал чуть хрипловато, было слышно, что она тронута.
И это даже удивительно, Денкер не сомневалась, что хозяйка-то уж точно считает леди Кроули членом семьи. Почему для той это оказалось неожиданно?
— Я знаю, как важна для тебя репутация, — продолжила леди Кроули, теперь еще серьезнее, чем прежде. — И не сделаю ничего, что поставило бы под угрозу тебя или остальных.
От напряжения Денкер так сильно сжала пальцами косяк двери, что побелели костяшки. О чем они говорят? Что они сделали? Как будто бы долгие часы, потраченные на подслушивание скучных разговоров наконец-то окупились, и компромат — вот он, только руку протяни. Но самых главных слов не прозвучало, и тишина за дверью затянулась в этот раз на неприлично долгое время. Не могут же они просто молча пить чай все это время? Ничего, решительно ничего не слышно.
Еще через несколько минут у Денкер затекла шея, и она уже была готова сдаться и уйти вниз, заняться чем-то более полезным, как вдруг тишину нарушило два довольно громких вдоха, словно обеим леди одновременно долго не хватало воздуха.
— Стой, не звони пока, — быстро сказала леди Кроули, очевидно, останавливая хозяйку от вызова Спратта.
— Что?
— Твои волосы. Извини, я поправлю. Не могу же я позволить, чтобы прислуга видела тебя в неподобающем виде.
Сухой смех вдовствующей графини Грэнтэм заставил Денкер на шаг отступить от двери.
Денкер была почти уверена, что она все неправильно поняла.