Праздничный вечер идёт как обычно. Не успевает даже стемнеть, а Анкалимэ уже утомлена — разговорами, торжественными речами, даже танцами и музыкой. Дни после Празднеств всегда такие: и город, и королевский дворец переполнены гостями, каждый день приёмы, пиры, встречи Совета Скипетра… и вот уже хочется сбежать в Эмериэ, чтобы гулять среди полей и наслаждаться тишиной, а потом спать под блеяние овечек, но нельзя — встречи Совета Скипетра не закончились, а пропускать их Анкалимэ не хочет. Тем более муж с сыном уехали ещё вчера, сразу после восхождения, — и хотя бы от них она отдохнёт.
Потому Анкалимэ сидит и терпеливо смотрит на танцующих девушек, перебрасываясь иногда парой слов с тётей Алмиэль.
В танце смутно угадывается сюжет о медведе, влюблённом в дочку капитана. Вот, девица убегает от подруг, чтобы погулять в лесу, вот она встречает медведя. Тот выскакивает перед ней, пугает сначала, но потом принимается танцевать — и девица присоединяется к танцу. Движения медведя чуть нелепы, а её — изящны и очаровательны.
«Должны быть изящны», — со смешком думает Анкалимэ. У танцовщицы не получается. Она двигается неуверенно, то и дело сбивается, один раз — чуть не падает, танцует медленнее, чем предполагает ритм. В её неумелости Анкалимэ видится даже какая-то нарочитость. Не вчера же, в самом деле, она танцевать начала! Но кто будет намеренно неловким, ещё и перед королевой и всем двором? То тут, то там слышны перешёптывания. Все обсуждают решение распорядителя отдать главную роль этой девушке. И сам распорядитель сидит красный, как рубины, которыми расшит ворот его богатого одеяния.
— Дочка наместника Орростара, — шепчет тётя Алмиэль на ухо Анкалимэ.
Вот почему лицо этой странной танцовщицы ей знакомо! Её саму Анкалимэ прежде не видела, но она похожа на отца, а тот достаточно надоедал королеве во время недавней встречи Совета Скипетра. Какое счастье, что сейчас его нет на приёме! А то сгорел бы со стыда! Ах да, вспоминает вдруг Анкалимэ, он же говорил, что его младшая дочь вот-вот выйдет замуж за старшего сынка наместника Форостара. И если тот характером хоть немного в отца, мелькает мысль, девушке не позавидуешь — умрёт от скуки через неделю супружеской жизни!
— Она же собирается замуж, — шепчет в ответ королева. — Странно для невесты выступать здесь.
— Ещё и так неумело! — кривит губы Алмиэль.
— Неумело, — соглашается королева. Но кривить губы не хочется. Сама девушка красива — высокая, статная, светло-русые убраны в высокую причёску и кудри падают на плечи. — Как её зовут?
— Мэльдис, — не сразу отвечает тётя Алмиэль.
Позже, когда танец уже закончился, Анкалимэ выходит во внутренний дворик — ей нужен свежий воздух и немного тишины. Она отказывается от общества подруг и тем более — не хочет, чтобы Алмиэль шла с ней. Тётя снова примется рассыпаться в восторгах — какой чудесный получился вечер, как хороша была музыка, какое вкусное угощение предложили гостям, как поднялся ветер накануне, когда Анкалимэ обращалась к Единому в безмолвной молитве, а орлы кружили над вершиной…
— Нужно ли что-то моей королеве? — тихий голос служанки прерывает её размышления.
— Да, милая, скажи танцовщице Мэльдис, что королева хочет с ней поговорить. Я буду ждать её здесь, в беседке.
В саду сладко пахнет летними цветами. Анкалимэ срывает лиссуин, чтобы воткнуть в волосы. Идёт в беседку, садится там на расшитые шёлком подушечки. И в этот момент слышит лёгкие шаги.
— Моя королева звала меня?
Голос у Мэльдис звучный и чистый, двигается она куда увереннее, чем в танце.
— Звала, сядь.
Анкалимэ жестом приглашает её в беседку. Мэльдис почтительно кланяется, а затем садится рядом и смотрит на Алкалимэ с лёгкой улыбкой.
«В ней теперь и капли неуверенности не осталось», — удивлённо отмечает королева.
— Тебя зовут Мэльдис?
— Зиранбэт, моя королева, — отвечает она на адунаике.
— Вот как! — восклицает Анкалимэ, тоже переходя на адунаик. — Твой отец назвал тебя на языке наших предков? Даже мой отец до этого не додумался.
— Отец? — Она смеётся, запрокинув голову, и глаза её блестят. — Нет, я сама выбрала себе это имя! Отец считает, что на адунаике говорят только пастухи да землепашцы.
— Что ж, — улыбается Алкалимэ, — я тоже когда-то была пастушкой. Выходит, твой отец в чём-то прав.
Кто-то другой бы, может, смутился, но в голубых глазах Зиранбэт — только искры веселья.
Анкалимэ поправляет ей выбившийся из причёски локон и задумчиво замечает:
— Ты не слишком-то хорошо танцуешь, Зиранбэт. И прежде я тебя не видела среди танцовщиц. Кто выбрал тебя для сегодняшнего танца?
Зиранбэт снова улыбается, но теперь в её взгляде упрямство:
— Отец заплатил распорядителю, потому меня и выбрали.
— Заплатил? Возможно, мне стоит назначить нового распорядителя, если он за плату согласен мучить глаза королевы такими неловкими танцовщицами.
Зиранбэт наконец краснеет, но упрямство ещё сильнее вспыхивает в её голубых глазах:
— Не нужно его наказывать, моя королева! Я не оставила отцу выбора — и он заплатил очень, очень много. Распорядитель был бы дураком, если б отказался.
— Не было выбора?
— О, — небрежно объясняет Зиранбэт, — я сказал ему, что выйду замуж за этого зануду из гор, только если до того станцую на приёме после Эрулайталэ. Как видишь, моя королева, отцу было что терять! Он так долго добивался этого брака! Но не подумай, я не совсем уж не разбираюсь! В Орростаре мы часто танцуем, в том числе и этот танец, правда, я ни разу не была главной героиней. Но я всегда всё организую! Собираю танцовщиц, придумываю новые движения и связки для танца, иногда даже декорации! Это куда интересней, чем просто танцевать, ты не думаешь?
— Вот как, — тихо говорит Анкалимэ. Выходит, Зиранбэт не такая самовлюблённая дурочка, какой наверняка показалась тёте Алмиэль.
Может быть, Анкалимэ стоило бы обдумать следующие слова, стоило бы понять, как отзовутся они на следующем Совете Скипетра, когда она снова лицом к лицу столкнётся с отцом Зиранбэт — наместником Орростара. Но Зиранбэт слишком красива, от её голоса, её смеха кружится голова, хотя за весь вечер Алкалимэ не выпила и двух бокалов вина. Хочется и дальше говорить с ней — пусть расскажет, что она придумывала для танцев, как выбирала танцовщиц и сама ли рисовала декорации, а если сама — у кого училась рисовать…
И Анкалимэ говорит:
— Ты бы хотела остаться при дворе? Дозволения отца можешь не спрашивать. Если ты согласишься, я прикажу, и он вынужден будет отпустить тебя.
— Остаться при дворе? — переспрашивает она с удивлением. И Анкалимэ слышит в её голосе фальшивую ноту — такую же неловкую и неубедительную, как её танец. Догадка — пока смутная, начинает складываться. Но всё-таки Анкалимэ кивает:
— Да, я могла бы даже дать тебе должность. Вот, скажем, помощницей распорядителя. Только… — на мгновение Алкалимэ запинается, — у меня будет одно условие.
Глаза Зиранбэт вспыхивают. И Анкалимэ понимает, что догадалась верно. «Тем лучше».
— Какое? — и снова её вопрос звучит неуловимо фальшиво. Конечно, Зиранбэт знает, какое будет условие. При дворе достаточно слухов ходит о том, как королева ревниво относится к своим любимицам и не подпускает к ним мужчин. Кто пустил эти слухи?.. Дорогой муженёк, не иначе… А Зиранбэт хороша! Ради этого невысказанного условия — ради надежды, что слухи окажутся правдой, — она обещала отцу выйти замуж в обмен на танец перед королевой, ради него так плохо танцевала — лишь бы привлечь внимание королевы…
— Мне кажется, — с улыбкой говорит Анкалимэ, — ты на него согласна. А отца твоего, как придёт время, я утихомирю.