Рассказ начинается со спора Даши, главной героини, и тёти Гали, которые сидят в больничном коридоре. Тётя, если что, совсем не тётя, а одна из двух мам. Так уж тут заведено, что у детей не родители, а тёти и дяди. Почему? Потому. Видимо, и здесь мать — запрещённое слово.
— Вот я говорила тебе к Валентиновне идти! А ты все резину тянула! Дотянулась…
— Теть Галь, ну хватит уже, а? — Даша опять обхватила себя за плечи. — Сейчас-то уже чего.
— Ну ладно, ладно. Ты не переживай. Может, еще не подойдешь им.
Из-за проблем с демографией молодых женщин и мужчин обязали отрабатывать эдакую демографическую повинность. Даша не успела откосить, и сегодня её первый раз. Она бы хотела сбежать нахуй, и чтец прекрасно её понимает, но
Во всем коридоре они были одни, так что никто, кроме тети, ее бегства не заметит… до следующего дня. А завтра за ней придет наряд из Демконтроля с судебной повесткой. Нет уж, лучше самой. Если за три месяца результатов не будет, то можно демобилизоваться. Выдержать бы эти три месяца…
Дашу вызывают в кабинет, вроде бы обычный гинекологический. Входит врач.
Белый халат смотрелся на нем совершенно неестественно, больше подошли бы боксерские перчатки и красные спортивные трусы. Крепкий, невысокий, с железными руками и, наверное, нервами — он словно бы попал сюда с ринга.
— Ну-с, сударыня, давай знакомиться. Меня зовут Лев Давидович, я буду твоим куратором. — Даше показалось, что у доктора улыбка маньяка. — Я не буду повторять весь тот пафос, который крутят по телевизору, про долг родине, сохранение нации и прочее. Понимаю, то, что тебе придется делать, — не совсем нормально, что по доброй воле ты не стала бы заниматься этим, но, к сожалению, таков закон. Я постараюсь сделать так, чтобы это было не слишком мучительно.
Здесь могла бы быть ваша шутка про Троцкого.
Доктор спрашивает, был ли у Даши когда-либо гетеросекс, Даша отвечает, что нет, и доктор по-быстрому лишает её девственности. Как будто бы гетеросекс — это единственный способ повредить плеву, ну доктор, Лев Давыдыч, ну чё вы как маленький?
В процессе Даша очень волнуется и жалеет, что не нашла денег, чтобы откосить.
Все подруги нашли способ «откосить»: кто-то женился, кто-то не прошел по здоровью, кто-то, кто побогаче, нашел денег на Валентиновну…
И далее мы узнаем, что у Даши есть девушка, и что они вполне могли бы пожениться, но не поженились, потому что... А потому что по сюжету так надо было.
Алсо, процесс авторша описывает так:
Внизу живота остро резануло.
...Допустим.
Дашу отводят в другую комнату, где стоит прикрученная к полу кровать, и зачем-то дают чай.
Правда, к чаю ничего не предложили, даже сахару.
Ну и сволочи, могли бы и положить этот сраный сахар.
Даша чувствовала себя изнасилованной. Ладони опять стали мокрыми, и чашка чуть не выскользнула из рук.
Медсестра приводит мужика.
— Это Даша, это Максим, — сказала медсестра, входя в комнату вместе с высоким блондином атлетического телосложения. Рельеф мышц был хорошо заметен даже через защитную гимнастерку, плотно облегающую накачанное тело. Даше захотелось броситься в ноги этой крашеной пожилой женщине в коричневых туфлях с аляповатыми блестящими застежками-бабочками, притягивающими взгляд. Она готова была целовать и бабочек, и ноги медсестре, всячески избегавшей смотреть в глаза пациентке. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не делайте этого, не отдавайте меня им», — крутилось в голове с такой громкостью, что, казалось, должно быть слышно всему медицинскому центру.
Медсестра, уходя, говорит Максиму быть поаккуратнее. Максим и Даша неловко здороваются, а потом Максим, предварительно выпив чаю, насилует Дашу. Со словами
Кто-то должен отдавать долг нации. Неужто тебе еще мозги этим не прокомпостировали?
и
Если я сейчас не оттрахаю тебя, то сидеть мне на «губе». Я не собираюсь из-за какой-то истерички неделю там торчать!
Даша смиряется и молча лежит, а когда всё заканчивается, выходит в коридор к тёте Гале и начинает плакать.
Семейный совет заседал уже полдня. Было выпито, наверное, с десяток чашек чая, но ни к какому решению так и не пришли. Даша заявила, что ни за что не пойдет туда завтра, хоть что с ней делайте. Вот родители и думали, что же с ней делать. То ли прятать от Демконтроля, то ли уговорить все же продолжить службу. Тетя Галя в очередной раз рассказала, как она служила в «корде», но дочь была непреклонна.
Даше звонит её девушка Марина и утешает, как может.
— Привет, синичка! Ну, ты как?
Они с Мариной встречались, но Даша никак не могла разобраться в себе, по-настоящему ли она ее любит, или это просто увлечение. Марина неоднократно намекала, что не против пожениться, но Даша все тянула.
Ну то есть Даша могла жениться на девушке, которую, может, и не любит по-настоящему, но как минимум находит приятной и симпатичной. Но не женилась. Потому что. Да даже если Даша Марину не любит — брак бы избавил её от необходимости подвергаться изнасилованиям в течение трёх месяцев минимум. И ладно бы тянула Марина, но нет, это именно Даша откладывала брак на потом.
— Да уж… сочувствую… не плачь, дорогая… может, мне приехать все же?
— Не знаю, Марин. Честно — мне сейчас ни до кого. Как представлю, что завтра опять туда же, — так трясет. — Рев перешел во всхлипывания. — А если потом еще забеременею, так это вообще мрак. Мало того что у меня кто-то в животе будет жить, так, говорят, это еще и больно.
Либо ты женишься на доброй заботливой девушке, либо тебя три месяца заставляют спать с рандомными мужиками. Выбирай.
Серьёзно, брак не сопряжён с какими-то сложностями, он не накладывает никаких дополнительных обязательств, это не упоминается в рассказе, ergo этого всего нет.
— Да я вообще не понимаю, почему до сих пор не отменят эту позорную «корду»! Ученые давно уже придумали, как делать детей в пробирке!
Авторша, эй, у вас тут логическая дыра размером со сверхмассивную чёрную. Делать детей можно в пробирке. Но даже так правительство почему-то вынуждает людей заниматься сексом по взаимному несогласию. Но от этой обязанности можно откосить, женившись. Но Даша не женится.
Ладно, допустим, Даша не очень умная. Но всё остальное? Все эти медицинские центры с прикрученными к полу кроватями надо содержать. Кто-то должен их обслуживать, вести беременность, принимать роды, и всё это сопряжено со сложностями и рисками. Казалось бы, можно просто собирать биологический материал и растить детей в пробирках, это бы было проще и быстрее. Но нет, рандомных людей заставляют спать друг с другом в надежде, что у женщины рано или поздно получится забеременеть, а даже если получится, ждать придётся девять месяцев, и не факт, что беременность завершится рождением живого здорового ребёнка.
Может, делать детей в пробирке слишком сложно или дорого?
— Я слышала, это лоббируют сексуальные извращенцы. Ну, разные гетерики в правительстве. Типа нашего премьера.
И правда, для того, чтобы такое лоббировать, нужно быть просто наглухо отбитым. Ранее упоминалось, что в кабинетах, где проходит, кхм, процедура зачатия, установлены камеры. Возможно, депутаты-извращенцы снимают и продают снафф-порно.
Девушки спорят, гетеро премьер или не гетеро.
— Да ладно тебе! Премьер нормальный гом, у него и муж есть…
— Муж… объелся груш. Ты чего как маленькая! Муж этот давно живет с другим, он-то нормальный. А премьер бегает по девочкам, только всячески скрывает это. Не видела, что ли, ролики в Интернете?
— Да это монтаж, доказали же.
— Кто доказал? Подконтрольный ему суд? Дашка, ну не будь такой наивной!
— Да черт с ним, с премьером! — вспылила она. — Мне-то что делать?!
— Тебе придется мучиться минимум три месяца, — отрезала Марина. — Не вздумай бегать от Демконтроля!
А можно было не бегать, можно было просто жениться. Я не устану это повторять.
— А ты думай, что по телефону говоришь! — рявкнула Даша.
— Да я тебе это и лично скажу. Хочешь в тюрягу на десять лет? Дуреха, они ж тебя из-под земли достанут! Это ж Демконтроль!!! И потом, ты что, не знаешь, что всех заключенных детородного возраста используют для их нужд? Так тебе год мучиться, а так десять лет!
Да, Демконтроль страшен, ужасен и настигнет всех, НО ОН КОНТРИТСЯ ВСТУПЛЕНИЕМ В БРАК!!! При таких условиях все женщины репродуктивного возраста не то, что на романтических партнёршах, на подружках бы женились.
Конечно, когда мир столкнулся с гигантской демографической проблемой, почему бы не использовать уголовников для «воспроизводства человеческого потенциала», как они это называют?
Какая демографическая проблема может быть в мире, где детей можно выращивать в пробирках? Правительство может с точностью до единицы контролировать, сколько детей родится и когда.
Чтец начинает думать, что экономика страны и правда держится на экспорте снафф-видео с изнасилованиями.
Если глава Демконтроля дошел до того, что начал пропагандировать гетероотношения, то дело совсем плохо.
А мог бы пропагандировать донорство спермы. Это и проще, и быстрее, и насиловать никого не надо.
На следующий день грязно-желтый коридор за табличкой «Медицинская служба коррекции демографии» или попросту «корда», как ее все называли, звенел голосами. Через секунду Даша, открыв дверь, увидела девушек призывного возраста, толпившихся в коридоре. Они громко смеялись, играли в карты и целовались.
Девушки веселятся, целуются и чуть ли не петтингом занимаются. Нас интересует только некая Лосева:
Высокая, под два метра ростом, крупная, но не толстая, а скорей тяжелая, Лосева казалась баскетболисткой, хотя на самом деле баскетбол не любила и не признавала никакого спорта, кроме бега. Нарочито мужская одежда ярких, вызывающих цветов, ни грамма макияжа и громкий низкий голос.
Чтец даже не будет писать о том, что а какого ху в дашином пове вдруг появляется всевидящий автор, знающий, что Лосева не любит баскетбол. Чтец уже сидит с одной рукой под столом.
Девушки стебут Дашу за то, что пришла с тётей, а потом приглашают поиграть с ними. Лосева обыгрывает Дашу:
Не обращая внимания на Дашино смущение (какой позор целоваться с первой встречной!), та не отпускала ее минуты две. Такого развратного поцелуя у них с Мариной никогда не бывало.
То слэшные мотивы, то фемслэшные... Авторы, пожалуйста, идите на ао3 и там изливайте свои фантазии, а такого говна не пишите. Поберегите деревья.
Ещё Даша слушает истории о жизни девушек:
Василисины родители, когда напивались, избивали ее, а поскольку они пили ежедневно, она предпочитала дома не появляться. Наташа три месяца прожила у маньяка-гетерика, который ее просто насиловал, худенькую Ингу, что целовалась с Лосевой, семья попыталась женить на «выгодной партии», объединив таким образом финансы двух фирм, и никого не волновало, что у нее была безумная любовь. В итоге ту девочку увезли далеко и надолго, а Инга сбежала под опеку государства, то есть в «корду». Лосеву же с детства натаскивали на карманника, и у нее прекрасно получалось. До тех пор, пока она не попалась полиции… Но поскольку на тот момент она была несовершеннолетняя, ее сдали в программу адаптации на три года. Так что еще год она обязана делать то, что ей предписывали полицейские психологи, в частности, рожать.
Женщина не может рожать год. Она может родить один раз за год. Ну хорошо, два раза. Совершенные и несовершенные глаголы проходят в средней школе. У сборника вообще был редактор?
Дашу снова приглашают в кабинет с кроватью, но на этот раз ей достаётся не быдлосолдат, а смущающийся девственник. Зовут его Никита.
худой, сутулый, шатен с большими темными глазами, он сам, казалось, боялся ее, хотя и гордо заявил, что его отец работает в Демконтроле. Врал небось. Такой родитель «отмазал» бы своего от службы. Тем не менее с ним она почувствовала себя свободней.
Даша и Никита неловко совокупляются, и это
неприятно, конечно, но уже не так ужасно
За полтора месяца Даша привыкает и думает о происходящем, как о простой медицинской процедуре. Полтора месяца, без праздников и выходных... Рассказ писала женщина, она же должна быть в курсе, что у женщин есть окно фертильности. А ещё за полтора месяца у Даши должны были быть как минимум одни месячные. Если их не было, значит, Даша с большой долей вероятности беременна. Зачем заставлять её ходить в центр сорок пять дней подряд? Эти горе-демографы взялись поднимать рождаемость, но не удосужились выяснить, как работает женская репродуктивная система? И вы ещё говорите, что секс-просвет не нужен!
Даша таки беременеет, и доктор говорит, что она теперь обязана ходить каждый день на медосмотры. Чтец снова не понимает, зачем и нахуя, и какая там нагрузка на медперсонал с такими законами.
Наряду с вполне закономерными мыслями о беременности и родах у Даши проскакивает:
«Интересно, ребенок от Никиты?»
По закону девушки не имеют права знать, кто отец ребёнка.
Официально такая сменяемость была организована для повышения вероятности забеременеть, неофициально — чтобы девушка никого не воспринимала как отца ребенка.
И официальная отмаза какая-то тупая. Честно, я не знаю, насколько распространено было ЭКО в 2012 году, но технология если и не существовала, то какие-то предпосылки к ней были. А мы с вами читаем как бы фантастический рассказ. Правительство, которое кровь из носа хочет поднять демографию, могло бы собирать генетический материал у наиболее подходящих мужчин (а большего от мужчины и не нужно), а затем просто искусственно оплодотворять женщин. И тогда не пришлось бы никого насиловать, да и женщина бы точно никогда не узнала, от кого беременна. Это куда проще и куда менее травмоопасно для всех участников процесса.
В "Рассказе служанки" отказ от современных технологий был обусловлен тем, что страной рулили религиозные фанатики, строго следовавшие Библии. Но здесь-то правит гей-лобби!
Даша в очередной раз демонстрирует, какая она дура, и в лоб спрашивает врача, можно ли узнать, кто отец. Врач отвечает, что о таком даже думать опасно.
Это не твой ребенок, у него пока нет родителей, и не вздумай привязываться к нему. Поломаешь себе всю жизнь! Слышишь меня?
В коридоре Даша встречает Лосеву, и девушки договариваются поговорить позже, на улице. Нам рассказывают, как устроен мир:
Вообще, Даша за эти полтора месяца увидела столько ребят, сколько не встречалось, наверное, за всю жизнь. В детстве с ней постоянно был кто-то из родителей: или тетя Галя, или тетя Саша. Школа, конечно, как и большинство общеобразовательных, была раздельной, то есть в ней учились одни девочки. Это казалось разумным, ведь смешанные классы — сплошной стресс, это сильно отвлекает от учебы. Все подружки, естественно, тоже женского пола, а что, разве можно дружить с мальчиками? Да и взяться им особо неоткуда. Что пацанам делать в районах, где только женские школы, салоны красоты, магазины женской одежды и прочее?
Мужчины в основном жили на юге города, там, где военные базы, автосервисы, футбольный стадион, школы для мальчиков. Нет, ну мужчин она, конечно, видела: те же автосервисы были и на севере: машины и у женщин ломаются, а чинят их лучше всего мужчины. Врачи, преподаватели вузов, дворники, музыканты… никакого запрета на профессию по гендерному признаку в обществе, конечно, и быть не может. Просто далеко не каждый мужчина по доброй воле купит квартиру в женском районе. Там ведь даже пофлиртовать не с кем. А семейной паре с ребенком тоже никакого резона там жить: мальчику нужно в школу ходить. Не возить же его каждый день на другой конец города!
Следите за руками. Такой ебанутый миропорядок (как, почему и зачем он сложился?) существует уже довольно давно (18летняя Даша не знает другой жизни), и также давно, судя по всему, существуют проблемы с демографией (одна из дашиных тёть вспоминает "корду"). Радикальные меры повышения демографии лоббируют извращенцы-гетерасты. Альтернативы не лоббирует никто.
А ПОЧЕМУ БЛЯДЬ???
Антиутопии тем и страшны, что могли бы случиться в реальности. Антиутопичное общество во многом гротескно, но просто доводит до крайности реально существующие вещи. В том же "Рассказе служанки" ко власти пришли религиозные фанатики-традиционалисты, запретившие не только ЭКО, но и обезбол для рожениц. И там государство использует для размножения немногих оставшихся фертильных женщин. Это ёбаная хуйня? Да. Но в рамках мира произведения нет противоречий.
А здесь проблем с фертильностью нет, никаких запретов на использование технологий нет, никаких объективных причин, почему нельзя делать проще и быстрее, нет. Казалось бы, с точки зрения традиционалиста ЭКО и дети в пробирках — это такое же надругательство над природой/божьим замыслом, как и однополые отношения. Казалось бы, об этом тоже можно было написать рассказ-агитку. Но нахуя думать?
Даша снова вспоминает Никиту:
Вот, например, Никита… он совсем не такой, как остальные. Интересно было бы узнать что-то о нем. Может, они могли бы даже иногда общаться… В этом же ничего плохого нет? Не как животные — сексом заниматься, а просто по-человечески. Возможно, в будущем дружить семьями.
"Не такого, как остальные" Даша видела ну от силы час. Да и сомнительно, что среди оставшихся 43 парней не было ни одного, кто тоже не хотел бы этим всем заниматься, и кто был бы вежлив и тактичен, насколько это возможно. В заданных условиях таких как будто бы должно было бы быть большинство.
Приходит Лосева, они с Дашей говорят про Никиту, про то, что любить мужчин — это извращение, и Лосева рассказывает свою историю:
А теперь слушай драму в трех актах. Акт первый — половой. Мои мама и папа познакомились неведомо где, кажется, в институте, когда папа заблудился и зашел в женский корпус. Ты ведь знаешь, кто такие мама и папа?
Так называют реальных биологических родителей. До сих пор. Только сейчас мало кто может произнести фразу «мои мама и папа». Все говорят «мои тетеньки» или «мои дяденьки». Ладно. Поехали дальше. Мои мама и папа оказались извращенцами-гетериками. Оба. Они обнаружили, что им в кайф секс друг с другом. Вот ты мучаешься от этого, а им нравилось. Дальше они просто взяли и сделали ребенка. Безо всякого Демконтроля и «корды». Для себя. Не спросив ни у кого.
Даша думает об этом всю ночь.
И просто чудо, что мужчина-гетерик ее не насиловал. Это ж сплошь и рядом случается — вот поэтому нельзя, чтобы девочка жила в семье с мужчинами, а мальчик — с женщинами.
Но в этом обществе "гетерики" — это меньшинство, которое все чмырят. Большинство мужчин должны считать секс с женщиной извращением, как и женщины считают извращением секс с мужчиной. Авторша может хотя бы страницу не противоречить своему же канону?
По мотивам скитаний девочки с фиолетовыми волосами можно было написать книгу (правда, тогда у нее волосы еще были обычного русого цвета). Она несколько раз попадалась, но сбегала снова, пытаясь найти родителей. Пока, наконец, ее не подобрали воры и не объяснили расклад: что родители, скорей всего, сидят в тюрьмах — далеко и надолго, и что если она дальше будет их искать, то и их не спасет, и сама пропадет. И поскольку ее никто не собирался сдавать государству и никого не надо было называть «тетенька», Лосева осталась с ними. Научилась воровать, а также еще массе полезных для выживания вещей. А в шестнадцать лет попалась, ну и в качестве альтернативы тюрьме ей была предложена госпрограмма адаптации.
И вот ещё:
С тех пор, как общество стало толерантно относиться ко всем, были разрешены не только однополые, но даже браки с животными. Вот только детей таким семьям нельзя было иметь: дети должны быть защищены ото всех извращений — это записано в Конституции.
Думайте, что хотите, чтец уже устал искать противоречия, а это только половина рассказа.
В общем, Лосева тогда заверила Дашу, что всё будет хорошо, надо только родить и забыть, а потом жениться, получить младенца от государства и жить себе спокойно.
Даша прокручивала этот разговор в голове до тех пор, пока сквозь шторы не пробилась узкая полоска света. Она действительно не хотела воровать ребенка, но после рассказа Лосевой задумалась: почему детей забирают у всех? Нельзя, что ли, оставлять тем, кто хочет этого? Потрогала живот. Вроде никаких изменений. Интересно, это будет мальчик или девочка? Вот если бы они с Мариной поженились и родилась девочка — почему бы ее не оставить себе? Но тут же сама ответила на этот вопрос: они не подходят ни по возрастному цензу, ни по материальному. К тому же, если можно будет оставлять девочек, то возмутятся мамочки, родившие мальчиков. А если мальчиков тоже оставлять, то начнется полный кавардак: как две женщины могут воспитать мальчика? И что делать мужским семьям? Жить без детей?
Нет, правда, а нахуя такие строгие правила? С точки зрения демографии нет никакой разницы, от такого перераспределения детей их количество никак не меняется. А ещё у чтеца как-то не сходятся цифры. Женщине достаточно родить одного ребёнка. Получается, прирост населения осуществляется только за счёт тех, кто принудительно рожает в тюрьмах?..
Даше снится какая-то крипота:
ей снились маленькие мальчики, тянущие ручки и зовущие ее мамой.
Даша думает только о ребёнке и полностью забрасывает подготовку к поступлению. Лосева куда-то пропадает, как и другие девушки, с которыми Даша познакомилась.
Даша благополучно рожает мальчика.
Мальчика роженице показали на следующий день, когда принесли кормить. На ноге у него болталась бирка с номером 313562, но Даша сразу назвала его Никитой. Темные глазки, смешной маленький носик и чуб на голове — конечно, это его сын! Впрочем, это тоже вдруг стало неважным. Это был ее сын, и только ее. «Он такой маленький, такой беззащитный», — удивлялась Даша, прижимая сверточек к груди.
Пока другие девушки в палате радуются, что скоро будут свободны, Даша плачет в подушку. Она не хочет расставаться с сыном. Чтец задаётся очередным вопросом — если так надо, чтобы мать не привязалась к ребёнку, почему бы каждый раз не приносить разных детей разным женщинам? Зачем вообще показывать матери ребёнка после родов, зачем показывать ей номер этого ребёнка?
Из всех палаты только некая Оксана печальна и мрачна. Видимо, тоже не хочет отдавать ребёнка. А потом возвращается Лосева — она уже родила, но ребёнка у неё сразу забрали, ведь она считается неблагонадёжной.
— Ну чего, родила? — Лосева в своей манере спрашивала сразу, без прелюдий.
— Ага. Мальчика! — гордо ответила Даша. — А ты?
— Родила.
— Кого?
— Не знаю.
— Как это? — обалдела Даша.
— Мне не сказали. Родила — и сразу забрали, больше ни разу не приносили. Забыла? Я ж неблагонадежная.
— Ужас…
— Да ладно! Какой ужас? Ну, увидела бы я ребенка, ну даже кормила бы его месяц, и чего? Легче было бы? Вот тебе легко сейчас, да?
Да всем было бы легче, нахрена вы показываете женщинам их детей???
Даша спрашивает Лосеву, может ли та узнать, куда отдадут ребёнка. Лосева отказывается помогать, но разговор подслушивает Оксана. Девушки думают, что Оксана непременно их сдаст.
Во время следующего кормления Даша случайно называет сына по имени — Никитой. Сына забирают, а Дашу на следующий день выписывают. На выходе Оксана передаёт Даше записку:
стороны коридора вышла тетя Саша. Она сунула Даше в руку листок бумаги со словами:
— Это то, что ты просила у своей подруги.
И быстро ушла. Даша не успела от удивления даже рта раскрыть. В записке был телефон и имя: Лиана Тамаровна.
Через эту Лиану Тамаровну Даша находит приёмную семью своего сына:
Эрик Бакмет, тридцать восемь лет, служил в армии, судимостей нет, здоровье хорошее, ресторатор. Владелец ресторана «Приват». Личный годовой доход — 2,7 миллиона. Антон Бакмет, двадцать три года, студент четвертого курса художественного института. Не служил, судимостей нет, здоровье удовлетворительное.
Даша отправляется в "мужскую" часть города:
Даша редко бывала в южных районах города и почувствовала себя заезжей туристкой. Высотные дома из стали и стекла, больше похожие на офисы, спортивные автомобили, бары и рестораны на каждом углу и, конечно, много мужчин. Вроде бы никто особо не пялился, но она спиной чувствовала их удивление и немой вопрос: «Что она тут делает?»
Короче, это моджо-доджо-каса-хаус.
Даша находит нужный дом. Она так сильно хочет увидеть сына, что ей плевать на любые опасности. В доме она видит Антона, играющего с Никитой, но тут внезапно появляется Эрик.
— Ты кто такая и что тебе тут надо?
От неожиданности Даша дернулась и чуть не упала. Высокий мужчина с бородой эспаньолкой стоял у нее за спиной. Это не мог быть никто кроме Эрика Бакмета.
— Я… я Даша, — пролепетала она.
— Воровка?
— Нет…
— А кто?
Хуй в пальто, кто вообще такие тупые вопросы задаёт?
Даша говорит, что она мать ребёнка, и просит хотя бы посмотреть на него. Эрик нехотя соглашается. Даша показывает горе-отцам, как правильно держать и укачивать ребёнка, чтобы он не плакал. Авторша, видимо, пытается выжать из чтеца слёзы, но безуспешно.
У Даши случается истерика:
— Вы не понимаете! Это мой сын! Мой! Я его выносила, рожала целые сутки, а это, между прочим, очень больно! И у него мои глаза, и такой смешной носик, а губы от… неважно. Я люблю его и не могу жить без него. Он когда улыбается — будто весь мир улыбается для меня, а если плачет, то я сделаю что угодно, только бы ему опять стало хорошо. Это мой ребенок, вы это слышите!
— Слышим, слышим. Это все? — На Эрика речь не произвела никакого эффекта.
— Отдайте его мне, — вдруг прошептала она.
— Что-о-о-о? — тут уже возмутился Антон. — С какой стати? Да мы пять лет ждали ребенка! Это наш сын!
— Неправда! Это мой Никита!
— Стоп! — рявкнул Эрик. — Во-первых, его зовут Максим. Во-вторых, по всем человеческим и божеским законам, это наш сын, а в-третьих, я звоню в Демконтроль.
«Максим? Только не Максим! Это ужасное, ужасное имя! Это же Никита, неужели они не понимают!» — обожгло Дашу, но вместо этого она выпалила:
— Родила его я, значит, я его родитель, а не вы.
Оказывается, в мире победившей толерастии есть некие божеские законы. Эрик зачитывает Даше закон:
Давай-ка почитаем закон «О правах родителей и детей». Статья третья — «Об усыновлении». Пункт первый: ребенка мужского пола может усыновить только мужская семейная пара, ребенка женского пола — только женская. Ты уже не подходишь. Пункт второй: для усыновления необходима семейная пара, прожившая минимум пять лет в браке, не имеющая разводов. Ты вообще жената? Пункт третий: один из родителей должен быть не младше тридцати лет и не старше пятидесяти. Девочка, ты когда перестала играть в куклы? Пункт четвертый: совокупный доход семьи не может быть ниже удвоенной средней зарплаты в регионе проживания. У нас сейчас это около восьмидесяти тысяч. Ты столько зарабатываешь? И пятый пункт: детей не могут усыновлять семейные пары нетрадиционной ориентации, типа гетеросексуалов, бисексуалов, транссексуалов и тому подобное. Ну, тут даже спрашивать ничего не буду. Можешь не сомневаться, закон я процитировал дословно. За столько лет обивания порогов центра планирования семьи выучил его наизусть. Итак, где говорится хоть слово о биологическом родстве?
Дашу выгоняют, пригрозив, что если она ещё раз придёт, её заберут менты. Дома Даша узнаёт, что Оксана, та самая девушка, которая ей помогла, покончила с собой.
— Говорят, не смогла пережить, что у нее «кордового» ребенка забрали. Я знаю, такое бывает. Бедная, бедная девочка.
Тетя Саша затушила окурок в пепельнице и потянулась за следующей сигаретой, а Даша вдруг очень ясно поняла, что ей делать дальше.
Даша решает заделаться террористкой и собирает бомбу. Навряд ли описание из рассказа хоть чем-то похоже на настоящий процесс создания бомбы, но вносить чтец не будет. На всякий случай.
Готовое взрывчатое вещество Даша закатывает в пластилин.
Все готово было к концу мая, ей оставалось лишь купить широкий длинный плащ. Еще вечером Даша поцеловала обоих родителей, сестренку, увиделась с Мариной. Почему-то грустней всего было осознавать, что она спит в своей кровати последний раз в жизни. И никогда больше не увидит дурацкую картину с подпрыгнувшей пятнистой длинноухой собакой, которую купила как-то после школы у бродячего художника. Никогда не посидит на широченном подоконнике, разглядывая кленовые ветки, норовящие залезть в окно.
Утром родители ушли на работу, сестра — в школу, и Даше тоже было пора. Пластилин, обмотанный ватой, был аккуратно сложен в два чемодана. В плаще было еще прохладно, но это не имело значения.
Надо отдать должное, всякие мелкие детали авторше удаются относительно неплохо. Но всё остальное — хоть стой, хоть падай.
Горе-террористка приходит в здание Демконтроля, обмотавшись самодельным поясом шахида.
На входе стояла арка металлодетектора — об этом юная террористка узнала заранее, когда приезжала сюда на разведку. Пластилин не звенел, так что охранник молча пропустил ее в большой круглый зал.
Даше просто повезло, что там не было рентгена, как в аэропортах, и что охрану не заинтересовала подозрительная девица в чёрном плаще.
Все было продумано до мелочей. Возможные варианты ответов она отрепетировала еще неделю назад. Сейчас главное — не показать, как ей страшно. Улыбаться, вести себя естественно и непринужденно. Это оказалось очень сложно с дрожащими руками и шестью килограммами взрывчатки на талии.
Даша говорит секретарше, что ей непременно нужно вотпрямщас поговорить аж с начальником отдела защиты информации по очень важному вопросу.
— Извините, но я не могу просто так вас записать к нему на прием.
«Записать?! Мне надо сейчас!» — хотела воскликнуть террористка, но сдержалась.
— У меня есть сведения, что из вашей базы данных воруют информацию. Понимаете, я не могу вам сообщить подробности, но дело срочное. — Даша надеялась, что секретарша не слышит набат, который било ее сердце.
— Минутку.
Девушка с кем-то поговорила по телефону, но до Даши не доносилось через стекло ни слова.
— Вас ждут в кабинете 1112, — это уже Даше. — Одиннадцатый этаж. Возьмите вот этот магнитный пропуск.
Ну вот ни разу не подозрительно. Ни разу.
Одиннадцатый этаж — это прекрасно. По той информации, которую ей удалось раздобыть, где-то в районе двенадцатого этажа находились базы данных на всех рожавших. Уничтожить их — программа-максимум. Ведь тогда никто не будет искать мать, сбежавшую с ребенком, — она просто нигде не будет фигурировать.
Сквозь стеклянную кабину лифта Даша разглядывала огромное величественное здание Демконтроля. Одиннадцать этажей вниз, и еще столько же вверх, в центре — пустота, по окружности которой — камень и стекло.
И всё это охраняется хуже, чем "Пятёрочка" у дома. Мда.
Даша доходит до кабинета начальника, Сергея Сергеевича.
Табличка под номером 1112 гласила: Корнелюк Сергей Сергеевич. Робко постучала и, не дожидаясь ответа, вошла. Корнелюк оказался сорокалетним бородатым усталым человеком. Он поднял на нее взгляд, пробормотал: «Присаживайтесь» и забарабанил по клавиатуре. Даша осталась стоять.
— Присаживайтесь, — уже громче сказал Сергей Сергеевич, отрываясь от компьютера.
— Я постою…
— Да вы не бойтесь.
— Я… верните моего сына, — вымолвила она наконец. Язык вдруг стал большим и неуклюжим и с трудом ворочался во рту.
— Я? При чем тут я?
— Вы начальник отдела защиты информации. Можете убрать информацию обо мне из базы, я заберу сына и исчезну с ним.
Ей очень не хотелось делать то, ради чего она сюда пришла. И этот бородатый мужчина с большими карими глазами… наверное, его ждут дома родные и друзья. Он ни в чем не виноват. Не он создавал эту систему. «Но он ее поддерживает, — сказал внутренний голос. — А значит, пусть отвечает».
Даша сбрасывает плащ и показывает пояс из взрывчатки.
— На мне шесть кило октогена, и сдетонировать он может в любой момент. Убьете меня — я взорвусь, не выполните мои требования — я взорвусь, напугаете меня — я взорвусь!
— Тихо! Успокойся! Я сейчас посмотрю, что можно сделать. Только не дергайся, очень тебя прошу! Мне нужно позвонить.
Даша кивнула. Пусть звонит. Ей уже все равно. Она уже перешла границу жизни и смерти после того, как сбросила плащ. Понятно, что Никитку ей не отдадут. А тогда зачем жить? Может быть, хоть своей смертью она поможет таким отщепенцам, как Лосевы, выжить.
Ей вдруг стало нестерпимо жалко этого сгорбленного над телефоном человека в голубой рубашке с мокрыми пятнами под мышками.
— У вас есть сын? — вдруг спросила она.
Даша пронзает, что Сергей Сергеевич — это отец того самого Никиты, с которым она переспала по взаимному несогласию ровно один раз.
Даша вдруг почувствовала себя спокойно и расслабленно. Губы сами собой расползлись в улыбке.
— Теперь еще и внук будет. Навестите как-нибудь семейство Бакметов, поцелуйте за меня ребенка. А теперь — идите отсюда! Быстро!
Сергей Сергеевич уходит, в коридоре уже ждут люди с автоматами, происходит взрыв.
Ломались перекрытия, полы и потолки обрушились на два этажа, заваливая балками военных, дымом заволокло все здание, которое содрогнулось, но выстояло. Но Даша ничего этого уже не слышала.
Ну, чтец даже не знает, что сказать. Про нелогичность и тупость уже было сказано достаточно.
"У, элгэбэтэшники, вот посмотрите, что с вами будет, если вы придёте к власти! Вам же хуже будет!" — вот так вот это ощущается. Бедная юная девочка, которая просто хотела быть мамой, и которую проклятое гей-лобби у власти довело до теракта... Грустно. Грустим. На самом же деле принудительное размножение — это удел как раз таки традиционалистов всех мастей, это их влажные мечты и сокровенные желания. А теракты... Ну, это не геи с лесбиянками устраивают стрельбу в клубах, убивают врачей, делающих аборты и атакуют центры по планированию беременности. И не они проталкивают дискриминационные законы. Вот совсем не они.
Вердикт: 2 Никиты из 10 гетериков. Написано не хорошо и не плохо, просто никак. В этом сборнике пока что хорошим языком не отличился никто. Хорошим сюжетом и посылом — тоже. Какой-то однообразный десятиктратно переваренный агитационный субпродукт. Ничего удивительного, учитывая, что авторам приходится отрабатывать гонорар, воюя с соломенными чучелами и ветряными мельницами.
Чтец кончил, уносите.
А опросничек заполнить о цикле, а фертильные дни отловить, а в конце концов, половина отдаёт долг родине сдачей яйцеклеток, а другая половина вынашиванием, а третья - выкармливанием ну на самом деле, шо за хуйня, и они себя фантастами называют.