Холиварофорум

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

Можете возвращаться к обсуждению любимой фантастики, от реальности вы все равно полностью оторваны и никаких аргументов не слышите.

Фантастика (как пример - предлагавшийся для школьной программы "Обитаемый остров") несравненно ближе к реальности, чем любые Толстоевские

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

показывает быт и нравы людей начала прошлого века.

Американских людей. Мы все еще про русскую школу? А американцам надо Чехова читать?

Чехова и русским школьникам незачем в обязаловку читать. Потому что его рассказы для школьников пустые и скучные, а чтение пьес это профанация по определению.
А вот интересные (для школьников) рассказы про американских (английских, французских, японских) людей в  школьной программе были бы полезны. Разумеется если считать приоритетом развитие человека, а не "воспитание патриотизма"

Отредактировано (2023-02-10 10:14:29)

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

У Дюма про моральный облик тоже... вопросики есть.
То месть - это нормально и богоугодно, то трахаться, будучи набожным, нормально, то убивать всех соотечественников подряд просто потому, что они служат кардиналу, в целом тоже не страшно. 

Потому что это люди своей эпохи, причем далеко не идеальные. Тем они и интересны

Про судьбу Миледи, которая, абстрагируясь от ПОВа, в целом-то просто работу работала (и важную для государства), и роль в ней наших бравых героев - тоже лучше не думать.

Вот уж не надо. Миледи это психопат и убийца вроде Серсеи Ланнистер.  Ришелье привлек это дарование на службу государству, но у Миледи и без того внушительный послужной список включая отравление мужа ради наследства.

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

Мы из зарубежки в школе читали, помню, Даррелла, Дон Кихота (в 7 классе, причем предполагалось, что мы прочитаем целиком) и Собор Парижской Богоматери. Без двух последних произведений я бы с школе с превеликим счастьем обошлась.

Войну и Мир в школе, конечно, рано проходить, все равно ничего не поймут и только обстебают. Книга, которая заслуживает того, чтобы быть прочитанной медленно, осмысленно со вкусом и наслаждением. Вообще в школе литература меня не увлекала совсем. Программа довольно скучная, да и учительница была не самая хорошая. Даже всю важную классику я читала и перечитывала в универе и после.

Отредактировано (2023-02-10 10:31:22)

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

Я в четырнадцать лет "Войну и мир" буквально проглотил, слегка подломившись исключительно на третьем томе, когда начались нудные отвлеченные рассуждения, которые пришлось пролистать. А так в смысле событий это для меня была типичная семейная сага, где персонажи постоянно сходятся, расходятся, рожают, умирают, интригуют из-за наследства и просто так, а еще кругом война и пиздец. "Тихий Дон" потом читался так же, даже с большим замиранием сердца, потому что там не просто пиздец, а пиздец-столько-не-живут. Ну да, практически все моменты куда глубже воспринимались при перечитывании уже взрослым, но это и нормально. А такого "ничо не понял, чо происходит, чо надо этим людям" не было.

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

Американских людей. Мы все еще про русскую школу?

Один рассказ и читают. Можете возвращаться к обсуждению любимой фантастики, от реальности вы все равно полностью оторваны и никаких аргументов не слышите.

Да у него рассказы и просто про людей. Что такого исключительно американского и далекого в том же "Последнем листе"?

▼Скрытый текст⬍

В небольшом квартале к западу от Вашингтон-сквера улицы перепутались и переломались в короткие полоски, именуемые проездами. Эти проезды образуют странные углы и кривые линии. Одна улица там даже пересекает самое себя раза два. Некоему художнику удалось открыть весьма ценное свойство этой улицы. Предположим, сборщик из магазина со счетом за краски, бумагу и холст повстречает там самого себя, идущего восвояси, не получив ни единого цента по счету!
И вот в поисках окон, выходящих на север, кровель XVIII столетия, голландских мансард и дешевой квартирной платы люди искусства набрели на своеобразный квартал Гринич-Виллидж. Затем они перевезли туда с Шестой авеню несколько оловянных кружек и одну-две жаровни и основали «колонию».
Студия Сью и Джонси помещалась наверху трехэтажного кирпичного дома. Джонси — уменьшительное от Джоанны. Одна приехала из штата Мэн, другая — из Калифорнии. Они познакомились за табльдотом одного ресторанчика на Восьмой улице и нашли, что их взгляды на искусство, цикорный салат и модные рукава вполне совпадают. В результате и возникла общая студия.
Это было в мае. В ноябре неприветливый чужак, которого доктора именуют Пневмонией, незримо разгуливал по колонии, касаясь то одного, то другого своими ледяными пальцами. По Ист-Сайду этот душегуб шагал смело, поражая десятки жертв, но здесь, в лабиринте узких, поросших мохом переулков, он плелся нога за ногу.
Господина Пневмонию никак нельзя было назвать галантным старым джентльменом. Миниатюрная девушка, малокровная от калифорнийских зефиров, едва ли могла считаться достойным противником для дюжего старого тупицы с красными кулачищами и одышкой. Однако он свалил ее с ног, и Джонси лежала неподвижно на крашеной железной кровати, глядя сквозь мелкий переплет голландского окна на глухую стену соседнего кирпичного дома.
Однажды утром озабоченный доктор одним движением косматых седых бровей вызвал Сью в коридор.
— У нее один шанс... ну, скажем, против десяти, — сказал он, стряхивая ртуть в термометре. — И то, если она сама захочет жить. Вся наша фармакопея теряет смысл, когда люди начинают действовать в интересах гробовщика. Ваша маленькая барышня решила, что ей уже не поправиться. О чем она думает?
— Ей... ей хотелось написать красками Неаполитанский залив.
— Красками? Чепуха! Нет ли у нее на душе чего-нибудь такого, о чем действительно стоило бы думать, — например, мужчины?
— Мужчины? — переспросила Сью, и ее голос зазвучал резко, как губная гармоника. — Неужели мужчина стоит... Да нет, доктор, ничего подобного нет.
— Ну, тогда она просто ослабла, — решил доктор. — Я сделаю все, что буду в силах сделать как представитель науки. Но когда мой пациент начинает считать кареты в своей похоронной процессии, я скидываю пятьдесят процентов с целебной силы лекарств. Если вы сумеете добиться, чтобы она хоть один раз спросила, какого фасона рукава будут носить этой зимой, я вам ручаюсь, что у нес будет один шанс из пяти вместо одного из десяти.
После того, как доктор ушел, Сью выбежала в мастерскую и плакала в японскую бумажную салфеточку до тех пор, пока та не размокла окончательно. Потом она храбро вошла в комнату Джонси с чертежной доской, насвистывая рэгтайм.
Джонси лежала, повернувшись лицом к окну, едва заметная под одеялами. Сью перестала насвистывать, думая, что Джонси уснула.
Она пристроила доску и начала рисунок тушью к журнальному рассказу. Для молодых художников путь в Искусство бывает вымощен иллюстрациями к журнальным рассказам, которыми молодые авторы мостят себе путь в Литературу.
Набрасывая для рассказа фигуру ковбоя из Айдахо в элегантных бриджах и с моноклем в глазу, Сью услышала тихий шепот, повторившийся несколько раз. Она торопливо подошла к кровати. Глаза Джонси были широко открыты. Она смотрела в окно и считала — считала в обратном порядке.
— Двенадцать, — произнесла она, и немного погодя: — одиннадцать, — а потом: — «десять» и «девять», а потом: — «восемь» и «семь» — почти одновременно.
Сью посмотрела в окно. Что там было считать? Был виден только пустой, унылый двор и глухая стена кирпичного дома в двадцати шагах. Старый-старый плющ с узловатым, подгнившим у корней стволом заплел до половины кирпичную стену. Холодное дыхание осени сорвало листья с лозы, и оголенные скелеты ветвей цеплялись за осыпающиеся кирпичи.
— Что там такое, милая? — спросила Сью.
— Шесть, — едва слышно ответила Джонси. — Теперь они облетают быстрее. Три дня назад их было почти сто. Голова кружилась считать. А теперь это легко. Вот и еще один полетел. Теперь осталось только пять.
— Чего пять, милая? Скажи своей Сьюди.
— Листьев. На плюще. Когда упадет последний лист, я умру. Я это знаю уже три дня. Разве доктор не сказал тебе?
— Первый раз слышу такую глупость! — с великолепным презрением отпарировала Сью. — Какое отношение могут иметь листья на старом плюще к тому, что ты поправишься? А ты еще так любила этот плющ, гадкая девочка! Не будь глупышкой. Да ведь еще сегодня утром доктор говорил мне, что ты скоро выздоровеешь... позволь, как же это он сказал?.. что у тебя десять шансов против одного. А ведь это не меньше, чем у каждого из нас здесь, в Нью-Йорке, когда едешь в трамвае или идешь мимо нового дома. Попробуй съесть немножко бульона и дай твоей Сьюди закончить рисунок, чтобы она могла сбыть его редактору и купить вина для своей больной девочки и свиных котлет для себя.
— Вина тебе покупать больше не надо, — отвечала Джонси, пристально глядя в окно. — Вот и еще один полетел. Нет, бульона я не хочу. Значит, остается всего четыре. Я хочу видеть, как упадет последний лист. Тогда умру и я.
— Джонси, милая, — сказала Сью, наклоняясь над ней, — обещаешь ты мне не открывать глаз и не глядеть в окно, пока я не кончу работать? Я должна сдать эти иллюстрации завтра. Мне нужен свет, а то я спустила бы штору.
— Разве ты не можешь рисовать в другой комнате? — холодно спросила Джонси.
— Мне бы хотелось посидеть с тобой, — сказала Сью. — А кроме того, я не желаю, чтобы ты глядела на эти дурацкие листья.
— Скажи мне, когда кончишь, — закрывая глаза, произнесла Джонси, бледная и неподвижная, как поверженная статуя, — потому что мне хочется видеть, как упадет последний лист. Я устала ждать. Я устала думать. Мне хочется освободиться от всего, что меня держит, — лететь, лететь все ниже и ниже, как один из этих бедных, усталых листьев.
— Постарайся уснуть, — сказала Сью. — Мне надо позвать Бермана, я хочу писать с него золотоискателя-отшельника. Я самое большее на минутку. Смотри же, не шевелись, пока я не приду.
Старик Берман был художник, который жил в нижнем этаже, под их студией. Ему было уже за шестьдесят, и борода, вся в завитках, как у Моисея Микеланджело, спускалась у него с головы сатира на тело гнома. В искусстве Берман был неудачником. Он все собирался написать шедевр, но даже и не начал его. Уже несколько лет он не писал ничего, кроме вывесок, реклам и тому подобной мазни ради куска хлеба. Он зарабатывал кое-что, позируя молодым художникам, которым профессионалы-натурщики оказывались не по карману. Он пил запоем, но все еще говорил о своем будущем шедевре. А в остальном это был злющий старикашка, который издевался над всякой сентиментальностью и смотрел на себя, как на сторожевого пса, специально приставленного для охраны двух молодых художниц.
Сью застала Бермана, сильно пахнущего можжевеловыми ягодами, в его полутемной каморке нижнего этажа. В одном углу уже двадцать пять лет стояло на мольберте нетронутое полотно, готовое принять первые штрихи шедевра. Сью рассказала старику про фантазию Джонси и про свои опасения насчет того, как бы она, легкая и хрупкая, как лист, не улетела от них, когда ослабнет ее непрочная связь с миром. Старик Берман, чьи красные глаза очень заметно слезились, раскричался, насмехаясь над такими идиотскими фантазиями.
— Что! — кричал он. — Возможна ли такая глупость — умирать оттого, что листья падают с проклятого плюща! Первый раз слышу. Нет, не желаю позировать для вашего идиота-отшельника. Как вы позволяете ей забивать себе голову такой чепухой? Ах, бедная маленькая мисс Джонси!
— Она очень больна и слаба, — сказала Сью, — и от лихорадки ей приходят в голову разные болезненные фантазии. Очень хорошо, мистер Берман, — если вы не хотите мне позировать, то и не надо. А я все-таки думаю, что вы противный старик... противный старый болтунишка.
— Вот настоящая женщина! — закричал Берман. — Кто сказал, что я не хочу позировать? Идем. Я иду с вами. Полчаса я говорю, что хочу позировать. Боже мой! Здесь совсем не место болеть такой хорошей девушке, как мисс Джонси. Когда-нибудь я напишу шедевр, и мы все уедем отсюда. Да, да!
Джонси дремала, когда они поднялись наверх. Сью спустила штору до самого подоконника и сделала Берману знак пройти в другую комнату. Там они подошли к окну и со страхом посмотрели на старый плющ. Потом переглянулись, не говоря ни слова. Шел холодный, упорный дождь пополам со снегом. Берман в старой синей рубашке уселся в позе золотоискателя-отшельника на перевернутый чайник вместо скалы.
На другое утро Сью, проснувшись после короткого сна, увидела, что Джонси не сводит тусклых, широко раскрытых глаз со спущенной зеленой шторы.
— Подними ее, я хочу посмотреть, — шепотом скомандовала Джонси.
Сью устало повиновалась.
И что же? После проливного дождя и резких порывов ветра, не унимавшихся всю ночь, на кирпичной стене еще виднелся один лист плюща — последний! Все еще темно-зеленый у стебелька, но тронутый по зубчатым краям желтизной тления и распада, он храбро держался на ветке в двадцати футах над землей.
— Это последний, — сказала Джонси. — Я думала, что он непременно упадет ночью. Я слышала ветер. Он упадет сегодня, тогда умру и я.
— Да бог с тобой! — сказала Сью, склоняясь усталой головой к подушке. — Подумай хоть обо мне, если не хочешь думать о себе! Что будет со мной?
Но Джонси не отвечала. Душа, готовясь отправиться в таинственный, далекий путь, становится чуждой всему земному. Болезненная фантазия завладевала Джонси все сильнее, по мере того, как одна за другой рвались все нити, связывавшие ее с жизнью и людьми.
День прошел, и даже в сумерки они видели, что одинокий лист плюща держится на своем стебельке на фоне кирпичной стены. А потом, с наступлением темноты, опять поднялся северный ветер, и дождь беспрерывно стучал в окна, скатываясь с низко нависшей голландской кровли.
Как только рассвело, беспощадная Джонси велела снова поднять штору.
Лист плюща все еще оставался на месте.
Джонси долго лежала, глядя на него. Потом позвала Сью, которая разогревала для нее куриный бульон на газовой горелке.
— Я была скверной девчонкой, Сьюди, — сказала Джонси. — Должно быть, этот последний лист остался на ветке для того, чтобы показать мне, какая я была гадкая. Грешно желать себе смерти. Теперь ты можешь дать мне немножко бульона, а потом молока с портвейном... Хотя нет: принеси мне сначала зеркальце, а потом обложи меня подушками, и я буду сидеть и смотреть, как ты стряпаешь.
Часом позже она сказала:
— Сьюди, я надеюсь когда-нибудь написать красками Неаполитанский залив.
Днем пришел доктор, и Сью под каким-то предлогом вышла за ним в прихожую.
— Шансы равные, — сказал доктор, пожимая худенькую, дрожащую руку Сью. — При хорошем уходе вы одержите победу. А теперь я должен навестить еще одного больного, внизу. Его фамилия Берман. Кажется, он художник. Тоже воспаление легких. Он уже старик и очень слаб, а форма болезни тяжелая. Надежды нет никакой, но сегодня его отправят в больницу, там ему будет покойнее.
На другой день доктор сказал Сью:
— Она вне опасности. Вы победили. Теперь питание и уход — и больше ничего не нужно.
В тот же день к вечеру Сью подошла к кровати, где лежала Джонси, с удовольствием довязывая ярко-синий, совершенно бесполезный шарф, и обняла ее одной рукой — вместе с подушкой.
— Мне надо кое-что сказать тебе, белая мышка, — начала она. — Мистер Берман умер сегодня в больнице от воспаления легких. Он болел всего только два дня. Утром первого дня швейцар нашел бедного старика на полу в его комнате. Он был без сознания. Башмаки и вся его одежда промокли насквозь и были холодны, как лед. Никто не мог понять, куда он выходил в такую ужасную ночь. Потом нашли фонарь, который все еще горел, лестницу, сдвинутую с места, несколько брошенных кистей и палитру с желтой и зеленой красками. Посмотри в окно, дорогая, на последний лист плюща. Тебя не удивляло, что он не дрожит и не шевелится от ветра? Да, милая, это и есть шедевр Бермана — он написал его в ту ночь, когда слетел последний лист.

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

Я в четырнадцать лет "Войну и мир" буквально проглотил

Бывают всякие необычные люди, но таких мало, и ориентироваться  на них точно не следует.

А так в смысле событий это для меня была типичная семейная сага, где персонажи постоянно сходятся, расходятся, рожают, умирают, интригуют из-за наследства и просто так, а еще кругом война и пиздец.

По описанию это скорее "Унесенные ветром". В частности "кругом война и пиздец"  явно не про ВиМ  (поход Наполеона там - сравнительно краткий эпизод в благополучной жизни аристократии)

Отредактировано (2023-02-10 11:11:20)

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

У Толстого кстати в своё время анона впечатлил "После бала". Страшный рассказ по сути.

Эмоциональный рассказ как человека наказывают за какой то проступок. Какой проступок совершил тот кого наказывают - читателю остается неизвестным. Может обвинение сфабриковали, а может подвергнутый экзекуции солдат изнасиловал и убил малолетнюю

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

Да у него рассказы и просто про людей. Что такого исключительно американского и далекого в том же "Последнем листе"?

Ты что анон - сбрендил?!  Если дети будут изучать всякую общечеловеческую ерунду, они не смогут проникнутся проблемой "лишних людей" среди российского дворянства 19 века!  И как они после этого будут жить, ты об этом подумал?

Отредактировано (2023-02-10 11:16:50)

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

Ты что анон - сбрендил?!  Если дети будут изучать всякую общечеловеческую ерунду, они не смогут проникнутся проблемой "лишних людей" среди российского дворянства 19 века!  И как они после этого будут жить, ты об этом подумал?

У этого анона "Последний лист" и "Дары волхвов" были в программе. 

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

Да у него рассказы и просто про людей. Что такого исключительно американского и далекого в том же "Последнем листе"?

Но и он, и Дары были в программе. Ещё вроде Вождь, но уже во внеклассном мне кажется. Куда ещё то?

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

Чехова и русским школьникам незачем в обязаловку читать. Потому что его рассказы для школьников пустые и скучные, а чтение пьес это профанация по определению.

С чего бы?  У меня дома было собрание сочинений Чехова, я в школе все его рассказы с удовольствием прочел, они веселые (в основном). И потом еще перечитывал.  Вот пьесы мне не нравились - да. И причем тут патриотизм? Можно с удовольствием читать и Чехова, и О. Генри.

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

меня дома было собрание сочинений Чехова, я в школе все его рассказы с удовольствием прочел, они веселые (в основном). И потом еще перечитывал. 

Насчёт веселья в Чехове анон бы поспорил, но не возникает при чтении какой-то... нереалистичности от происходящего, скажем так.

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

Насчёт веселья в Чехове анон бы поспорил

Ну, я ржал

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

я в школе все его рассказы с удовольствием прочел, они веселые (в основном).

ну ты жопой читал, потому что большинство рассказов Чехова это пиздец депресня (Дама с собачкой, Попрыгунья, Крыжовник, Дом с мезонином, Каштанка, Спать хочется, Тоска и др.).
Веселые только ранние фельетоны, и то там юмор злой.

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

Чехова и русским школьникам незачем в обязаловку читать. Потому что его рассказы для школьников пустые и скучные, а чтение пьес это профанация по определению.

С чего бы?   У меня дома было собрание сочинений Чехова, я в школе все его рассказы с удовольствием прочел,

Стопятсотый раз повторим - речь не идет о уникумах. Для обычного школьника журналист Чехов  с его бытовыми зарисовками - белый шум

они веселые (в основном).

"Толстый тонкий", "Лошадиная фамилия"   (все из школьной прогрммы) - обхохочешся.
А уж "Ионыч" и "Тоска" это вообще смехотура. Прям живот надрывается от смеха, когда читаешь про ямщика у которого умер сын

Вот Гоголь  действительно создал блестящие рассказы подходящие для школьной программы - "Вий", "Пропавшая грамота", "Страшная месть", "Ночь под рождество"... Там либо смешно, либо страшно, но интересно
А Чехов - не для школы

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

ну ты жопой читал,

Да пох чем, мне было весело. И да, фельетоны я больше всего и любил и специально их в этом собрании выискивал. Ну, "Спать хочется" - тоже очень яркий, хотя совсем не веселый. Остальное тобой перечисленное мне зашло.

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

Эмоциональный рассказ как человека наказывают за какой то проступок. Какой проступок совершил тот кого наказывают - читателю остается неизвестным. Может обвинение сфабриковали, а может подвергнутый экзекуции солдат изнасиловал и убил малолетнюю

Конечно, всё там наговорили на Николая I, наказывали только за дело и главное, после суда.

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

Стопятсотый раз повторим - речь не идет о уникумах.

Стопятсотый раз повторим - это не уникумы, школьники уже достаточно взрослые люди, чтобы читать понимать такие тексты, и получать от них удовольствие тоже.
А если не понимают, что там написано - так тем более всё это должно оставаться в программе, чтобы всё же научились.

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

Ну, "Спать хочется" - тоже очень яркий, хотя совсем не веселый.

Он прям жизненный, можно потенциально и на наше время переложить.

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

Да пох чем, мне было весело (от рассказов Чехова)

Еще один крайне не типичный случай.  Ориентироваться на подобную реакцию (при составлении школьной программы) уж точно не стоит.  Если нужны смешные рассказы примерно той эпохи - есть Аверченко.

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

А Чехов - не для школы

Почему?
Ощущение, что школьники в школе должны или пугаться, или смеяться, главное - не думать.
Я ещё могу понять вопросы к объёму произведений типа ВиМ, но Чехов мастер миниатюры.

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

Ну, "Спать хочется" - тоже очень яркий, хотя совсем не веселый.

Он прям жизненный, можно потенциально и на наше время переложить.

Зачем подобное нужно в школьной программе?

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

Чехова и русским школьникам незачем в обязаловку читать. Потому что его рассказы для школьников пустые и скучные, а чтение пьес это профанация по определению.

С чего бы?  У меня дома было собрание сочинений Чехова, я в школе все его рассказы с удовольствием прочел, они веселые (в основном). И потом еще перечитывал.  Вот пьесы мне не нравились - да. И причем тут патриотизм? Можно с удовольствием читать и Чехова, и О. Генри.

Мне просто кажется, в школьную программу входят категорически не те рассказы Чехова, которые могли бы тронуть подростка. Например, меня в детстве потряс рассказ "Устрицы", где пьяная компания смеха ради накормила голодного ребенка устрицами.
А в программу пихают рассказы про кризис среднего возраста, сожаление об утраченной любви, упущенных возможностях... Такое можно действительно прочувствовать, когда тебе уже лет 30 с лишним. Или вот, например, я только сейчас осознала, насколько жуток рассказ "Человек в футляре", который в детстве воспринимался анекдотом про смешного недоумка.
Но Чехова из программы выкидывать никак нельзя. Вот он как раз и писал про обычных людей, а не мятущихся от скуки орестокрадов.

Анон

Re: Нужна ли нам классическая литература и зачем?

Еще один крайне не типичный случай.  Ориентироваться на подобную реакцию (при составлении школьной программы) уж точно не стоит.  Если нужны смешные рассказы примерно той эпохи - есть Аверченко.

Анон, я так понимаю у тебя только своё мнение правильное,  всё что не вписывается - сразу нетипичное.