Если у Цзян Чэна еще были сомнения в том, какой день из прожитых им под тяжестью титула главы ордена, оказался наиболее постыдным, то этот дал исчерпывающий ответ. Сегодня. Определенно сегодня.
И это он еще только начался.
Цзян Чэн никогда бы не подумал раньше, что ночной несчастный случай привлечет к себе внимания больше, чем дневной, хотя это имело смысл: он сам сделал для этого все! Когда над Пристанью Лотоса снова поднялся флаг с девятилепестковым лотосом, Цзян Чэн поклялся, что больше не допустит, чтобы он пал. Фонари ночью освещали стены и внутренние дворы ярко как днем. Цзян Чэн старался не думать о том, насколько это расточительно - а это было расточительно, особенно в их положении, но несмотря на то, что залечивал нанесенные войной раны не только Юньмэн Цзян и вероятного противника он не видел, пересилить себя он не мог.
Его вытащили из воды стремительно, он не успел даже понять, что произошло, не то что наглотаться воды, и он бы, конечно, не утонул – Цзян Чэна, как и любого из выросших на берегу великих озер, можно было скинуть в воду спящим и он бы выплыл. Но ему не дали и шанса.
Цзян Чэн не успел еще даже осознать себя в воде, как его сразу с двух сторон подхватили за одежду и выволокли на холодный пирс. Он выплюнул успевшую таки попасть в рот воду и с досадой сказал:
- Возвращайтесь на пост. Ничего не произошло.
Кто-то и в самом деле вернулся – из тех, что был принял в орден после войны. Трое учеников, бывших с ним на бесчисленных полях сражений остались стоять.
- Не расслышали?
Цзян Чэн поднялся, но лучше это не сделало. Он не успел еще нормально убрать волосы после ночи, они липли к лицу, и с них и с одежды стекала вода. У него мелькнула даже мысль, что хорошо, что он не успел надеть гуань – не хватало еще его утопить в собственном доме, хуже знака и не придумаешь. Можно сразу складывать титул.
Ученики нервно переглянулись. Они пошли за ним, семнадцатилетним, когда у него не было ничего, кроме громкого имени. Цзян Чэн ценил это, но это имело и обратную сторону.
- Позвольте дождаться целителя, цзунчжу, - наконец открыл рот самый смелый.
- Что? – тупо переспросил Цзян Чэн, но в ответ получил только упрямое молчание.
И вот тут бы ему нужно было отступить в свои покои, чтобы хотя бы переодеться и привести в порядок волосы, но он потратил совсем немного времени на то, чтобы придумать этим троим наказание и еще немного – на сожаление о том, что не надел еще Цзыдянь, и отступать стало поздно.
На пирсе, в сопровождении одного их ночных охранников, появился наспех одетый целитель. Его явно подняли с постели, но походка его была уверенной, а взгляд острым. Цзян Чэн вздохнул и сам пошел ему навстречу.
- Что случилось, цзунчжу? – хриплым со сна голосом спросил целитель.
- Ничего, что требовало бы вашего внимания. Они принесут извинения позже.
За его спиной ученики стремительно разбегались на свои посты. Целитель смерил взглядом его липнущую к телу одежду и стекающий ручеек воды.
- Пойдемте со мной. Вы расскажете мне, что произошло, а я решу, требует ли это моего внимания.
С целителями Цзян Чэн старался не ссориться. Для едва-едва поднявшего голову ордена был важен каждый, но целитель – особенно. Он сам и его ученики ходили на ночные охоты, он сам и его ученики получали раны и проклятия.
- Я упал в воду, - нехотя пояснил он. – Случайность.
- Случайность, - эхом отозвался целитель.
Цзян Чэн тоже себе бы не поверил. Хотя центральные здания и остались стоять, Пристань Лотоса сильно пострадала и за время под властью Цишань Вэнь и при осаде. Он восстанавливал ее по памяти и сам сидел над чертежами, вспоминая: тут были мостки, а тут беседка, а вот тут хранили зимой лодки.
Цзян Чэн сдался уже через несколько шагов.
- Я думал там есть мостки.
- Что заставило вас так подумать?
- Они были раньше. Ребенком я любил встречать на них утро. Я до сих пор помню даже количество шагов, которые нужно было сделать, и я так… удивился, когда нога встретила пустоту. Наверное, я вышел не проснувшись.
Целитель тяжело вздохнул. Он не служил Цзян Фэнмяню тогда, но жил недалеко и в Пристани Лотоса бывал. Некоторым образом и он ощущал сопричастность к трагедии ордена Цзян.
- Что ж, у меня есть средство от этого недуга, - помолчав, сказал он.
Цзян Чэн вопросительно посмотрел на него.
- Плотник.