Цзю-цзю у А-Чэна появился неожиданно.
Точнее, не так. Цзю-цзю у него конечно же был, старший брат матери, с которым А-Чэн и его а-цзе виделись каждый раз, когда навещали бабушку Юй. Тот цзю-цзю только скользил по ним прохладным взглядом и принимал их приветствия, а когда натыкался на них во дворах поместья Юй, то не обращал на них никакого внимания.
Этот оказался совсем другим. Он появился перед воротами Пристани Лотоса в один жаркий летний день, что-то такое сказал адептам, стоявшим на страже в тот день — А-Чэн слышал, как те потом шептались, что смотрел он так, что невозможно было неповиноваться, — и велел отвести его к главе. А потом долго о чем-то говорил с его отцом, и с матушкой, которая пришла позже.
А-Чэну в тот с утра много тренировался, а потом играл с щеночками, и про незнакомца-заклинателя, который уже больше шичэня говорит с главой и госпожой, услышал только к вечеру. Прокрасться к Залу познания меча и подслушать он не успел — взрослые вышли оттуда все вместе, отец казался задумчивым, а матушка — сверх меры раздраженной, а незнакомый заклинатель… увидев его рядом с матушкой, А-Чэн тут же сам и решил, что это, наверное, точно кто-то из Юй.
— А-Чэн, поздоровайся, — сухо бросила матушка, и он тут же вспомнил о приличиях, и поклонился, бормоча приветствие. Заклинатель смотрел на него и его щенков странным взглядом, но затем криво улыбнулся и кивнул в ответ. Матушка все тем же сухим и напряженным голосом сказала, что это его цзю-цзю, который погостит у них в Пристани Лотоса, и вот так у А-Чэна и появился еще один дядя.
Цзю-цзю был не таким, как все остальные взрослые.
Он возился с щенками вместе с ним и сказал, что это самые прекрасные имена для собак, заставив А-Чэна раздуться от гордости, учил его владеть хлыстом, не слушая возражений матушки, и еще множеству других мальчишеских премудростей, от которых А-Чэн оставался в восторге.
Иногда цзю-цзю уходил на ночные охоты — А-Чэну так и не удалось уговорить его взять с собой, — и возвращался с них только несколько дней спустя. В один из последних разов он вернулся еще и весь в крови, чем всполошил матушку, и А-Чэн сидел возле лекарского павильона и слушал, как она его отчитывает. А-Чэн дождался того, что она вылетит из павильона, не заметив его, а потом тихо пробрался к цзю-цзю.
Тот был бледным, кривился, пробуя лечебный отвар, но увидев его усмехнулся и разрешил присесть на его кровать.
— Ты с настоящим чудовищем встретился? — набросился он на него с расспросами. — С легендарным монстром?
— Можно и так сказать, — кивнул цзю-цзю. — Этот монстр теперь никогда не причинит вреда тебе… или кому-нибудь еще.
Цзю-цзю мягко потрепал его по волосам и А-Чэн замер, словно боясь спугнуть эту случайную ласку. Цзю-цзю смотрел на него странно, словно одновременно и читал его мысли, и не мог понять, а потом сказал, что совсем скоро у него появится друг и А-Чэн больше никогда не будет одинок, и порой будет даже скучать по тихим и благословенным дням.
Цзю-цзю всегда говорил много чудного и такого, что А-Чэн понимал не сразу.
Но когда, несколько дней спустя, и цзю-цзю, и отец вернулись вместе с мальчишкой, которого отец держал на руках, А-Чэн почувствовал как в нем вспыхивает такая злость, что ему только и хотелось, что вопить и отвратительно себя вести — что, он, впрочем, и сделал.
Пришлось цзю-цзю подхватить его на руки, — а ему и не хотелось этого, вот нисколечко! — и увести его к дальнему причалу, где он обнимал его, пока А-Чэн не выплакал всю свою обиду от этой несправедливости, которую даже вслух произносить было стыдно. Цзю-цзю ни о чем не спрашивал, только вздохнул разок так, будто прочел все его мысли, и пообещал, что его собак его никто не лишит. Просто отправят их на дальний двор, где А-Чэн сможет их навещал, когда захочется, и что ему придется теперь их воспитывать так, чтобы они не пугали этого… Вэй Ина.
— А с Вэй Ином ты еще подружишься, — продолжал цзю-цзю, будто не замечая того, как А-Чэн надулся. — И научишь его всему, что должен знать и уметь юньмэнский мальчишка. Он ведь даже плавать не умеет, представляешь?..
Тем же вечером, когда наконец высохли слезы и улеглись печали, цзю-цзю отвел их обоих в лес, и у корней одного из высоких деревьев, на которое строго-настрого запретил им обоим лезть, устроил ужин и учил жарить рыбу прямо на открытом огне.
Вэй Ин был стеснительным и тихим, что невероятно забавляло цзю-цзю и он его все нежно поддразнивал, а А-Чэн, заметив как тот жадно ест, и помня о словах цзю-цзю, натянул на лицо самое сварливое выражение лица, но делился своими кусочками рыбы. Вэй Ин смотрел на него сияющими глазами и отчего-то это было ужасно приятно.
Без ссор не обходилось, и без ревности тоже. Один раз А-Чэн выпалил цзю-цзю, что Вэй Ин нравится тому больше его, А-Чэна — и потом, вспоминая об этом, краснел ушами и вопил в подушку отсюда, — но цзю-цзю расхохотался и опять сказал непонятное:
— А в том, что он мне нравится, виноват ты сам. Он мне нравится только потому, что нравится тебе.
И это была абсолютная неправда! Потому что ужасно противный, шумный, наглый — и куда только делась та стеснительность? — Вэй Ин ему совсем не нравился, даже если с ним все делать вместе было гораздо интереснее, чем одному. И даже то, что когда Вэй Ин услышал, что Принцесса, Милашка и Жасмин теперь не спят не с ним, а не на дальнем дворе, решил, что он возместит А-Чэну это тем, что сам будет спать с ним вместе и отбирать его одеяло и толкаться с ним локтями и коленками, ему совершенно не нравилось.
Тем временем, время шло, цзю-цзю все реже отлучался на охоты, а разок они с Вэй Ином случайно подслушали, как он говорил матушке, что его дела тут заканчиваются, и скоро ему надлежит вернуться.
Это расстроило обоих мальчишек и они все думали, как бы уговорить его не возвращаться в Мэйшань, а остаться с ними, как случилось что-то странное.
Тем вечером, цзю-цзю, по уже сложившейся традиции, отвел их ужинать и спать на свежем воздухе, к тому самому дереву, у которого они ужинали в первую ночь Вэй Ина в Пристани Лотоса. На этот раз у них с собой были куриные лапки и шашлычки на шпажках, и Вэй Ин все уговаривал цзю-цзю добавить больше перца, и А-Чэн лениво переругивался с ним, как он вдруг услышал, что его словно кто-то зовет.
Он оглянулся, кожей чувствуя, как кто-то смотрит на него из глубины леса, и зовет к себе, и передернул плечами, не понимая, что происходит. Цзю-цзю это тоже почувствовал, он понял это по его мгновенно заострившемуся взгляду, но в отличии от него, цзю-цзю не выглядел напуганным. Только будто бы… раздраженным и удивленным?
— Сидите здесь, я кое-что проверю, — бросил он, легко поднимаясь на ноги и направился вглубь леса, туда, откуда шел тот зов, от которого А-Чэна продрало мурашками.
Они с Вэй Ином переглянулись, и стоило только цзю-цзю скрыться за деревьями, как они вскочили и направились за ним, стараясь быть неслышными и незаметными настолько, насколько это было возможно. Цзю-цзю сам учил их как ходить неслышно, как слушать ветер, чтобы тот не донес до противника их запах и как подслушивать так, чтобы точно не попасться и прямо сейчас его наука им ой как сгодилась.
Да и они хотели быть рядом, на случай, если вдруг в лесу завелся какой-нибудь гуль или злой дух!
Но это оказался не злой дух. Когда они с Вэй Ином притаились за одним из раскидистых пахучих кустов, откуда открывался прекрасный вид на поляну, которую вышел цзю-цзю, они увидели, как ему улыбается, так знакомо и нахально, другой заклинатель! Он был чуть выше цзю-цзю, с волосами, убранными в высокий хвост, и носил одновременно и флейту, и меч.
— Цзян Чэн! — выдохнул тот заклинатель и бросился ощупывать цзю-цзю, пока А-Чэн и Вэй Ин обменивались непонимающими взглядами, — Нашел тебя, нашел, — бормотал он и стиснул цзю-цзю в объятиях. Цзю-цзю не противился, и кажется, даже, сам обнимал его в ответ. Потом отстранился, что-то тихо спросил, и заклинатель громко рассмеялся.
— Конечно, искал, придурок. Ты думал, что можешь вот так уйти и я не отправлюсь за тобой?
— Смысл всего этого был в том, чтобы тебе не пришлось искать и прибегать к темному заклинательству, — отрезал цзю-цзю, но голос его звучал слишком мягко для того, чтобы быть по-настоящему рассерженным.
— Пришлось перебрать нити времени и тысячи миров, но это все пустое, — заклинатель обхватил лицо цзю-цзю ладонями и горячо зашептал. — Хочешь, останемся тут вдвоем, хочешь вернемся вдвоем, но я тебя одного не оставлю, А-Чэн.
А-Чэн невольно ахнул, он всего-то хотел узнать, почему его именем зовут цзю-цзю, но вместо этого просто выдал их с Вэй Ином местонахождение этим двум. Цзю-цзю смотрел на него так, будто у него начинается головная боль, и пробормотал:
— Ну конечно они прибежали подслушивать, несносные дети.
А тот, другой заклинатель опустился на корточки перед ними и бесцеремонно ущипнул его за щеки!
— Надо же, я и забыл, какие у тебя были щеки, — странно пробормотал он. — И как ты умел дуться!
— Я не дуюсь! — возмущенно произнес А-Чэн, и заклинатель расхохотался. И А-Чэн почему-то подумал, что он ужасно красивый, этот бесцеремонный и невоспитанный заклинатель. А Вэй Ин стиснул его ладонь посильнее, и попытался посмотреть на заклинателя самым суровым взглядом, на который был способен, что только развеселило его еще больше.
— Прекрати издеваться над детьми, — устало произнес цзю-цзю. — Нужно вернуть их в Пристань Лотоса, прежде чем что-то решать.
— Я тогда этого возьму, — заявил заклинатель, схватил опешившего А-Чэна, — айда кто до детской спальни успеет первым?
И бросился вперед так быстро, что у А-Чэна аж в ушах зашумело.
В спальне они оказались одновременно, и это оказалось ужасно весело, хоть А-Чэн и в жизни бы никогда этого не признал. Но Вэй Ин тоже хихикал, так что он не стал скрывать того, что ему понравилась внезапная ночная гонка. Цзю-цзю, вспомнив о том, что их лишили ужина, все же их накормил: достал из рукава еще теплые круглые булочки с мясной начинкой и от взгляда А-Чэна не скрылось то, как свою он отдал этому несносному заклинателю.
А потом цзю-цзю сгрудил их с Вэй Ином на одну постель и велел засыпать.
Обещал, что на следующий день все уже будет как обычно, а они еще обязательно встретятся, так что не стоит устраивать слезливых прощаний, просто ему уже пора в путь.
А-Чэн хотел надуться, и поссориться, и задать тысячу вопросов, но вдруг запела флейта и ему так захотелось спать, а тело стало абсолютно каменным и не было сил даже приоткрыть глаза.
Кто-то ласково прошелся тяжелой ладонью по его волосам, а еще, на краю сна, ему слышалось, как кто-то, кажется Вэй Ин, шепчет ему, что теперь они точно возвращаются домой.
Спал А-Чэн совершенно без сновидений, а на следующий день у них с Вэй Ином было запланировано столько проказ, что они бы точно не успели с ними даже до конца лета.
И где-то внутри было ощущение, что все теперь действительно хорошо.
Ну хоть кто-то этого ребенка приласкал Т_Т
От всей души надеюсь, что в этой версии прошлого маленьким ЦЧ и ВИ больше никогда не придется страдать! 
