Хэ Сюань не жалеет о своем решении. Но порой он тоскует о прошлом.
О том времени, когда они с Ши Цинсюанем везде ходили вдвоем, понимали друг друга без слов, с полувзгляда, обменивались шуточками, понятными только им. О том времени, когда Ши Цинсюань еще смотрел на него со смешливой радостью, а не с ужасом, не стеснялся поддразнивать, хватал за руку и тянул за собой, пока Хэ Сюань в шутку упирался и бурчал «не друг я тебе».
Только сейчас он понимает, что это была ложь. Ши Цинсюань был ему дорог. Дружба с Ши Цинсюанем была ему дорога.
Еще один человек, которого Хэ Сюань потерял из-за Ши Уду. Даже в смерти проклятый ублюдок ухитрился ему подгадить.
Что ж. Хэ Сюань был не из тех людей, кто покорно смиряется с неизбежным. Он уже один раз сблизился с Ши Цинсюанем – может, получится еще раз?
Ши Цинсюань ведь хороший человек. Он должен понимать, что его брат заслужил свою смерть – заслужил куда худшую смерть, если быть честным. За себя Ши Цинсюань злиться тоже не будет.
Может, еще не все потеряно?
Хэ Сюань выкладывает все это Хуа Чэну за обедом, кроша в свою полную тарелку куски лепешки – сейчас у Хэ Сюаня период, когда есть совсем не хочется, от одной мысли о жирном утином мясе тошнота подкатывает к горлу.
Хуа Чэн фыркает.
– Забудь. Дурная затея. Я бы на месте Ши Цинсюаня тебя никогда не простил.
– Он не ты, – упрямо возражает Хэ Сюань. Мог бы – встал бы и гордо ушел, но ему больше не с кем поговорить. У него нет других близких.
Больше нет.
– Ты прикончил его брата у него на глазах. Такого никто не простит… кроме людей, которые ненавидели свою семью. Но Ши Цинсюань не из таких.
– Есть сотни историй, где убийство семьи прощали. Девы, выходившие замуж за захватчиков их родины, рожавшие им детей…
– Сколько из этих дев пошли под венец сами, не под угрозой? Сколько из этих дев потом убили себя – или дождались удачного момента и потихоньку прикончили муженька?
– Ши Цинсюань не такой.
– Люди меняются.
Хэ Сюань молчит. Хуа Чэн вздыхает.
– Ладно, дело твое. Хотя я не очень понимаю, зачем тебе это. Если Ши Цинсюань любил брата, он тебя не простит. А если он готов кинуться убийце брата на шею – нужен ли тебе подобный человек?
Нужен. Конечно, нужен. Зачем ему кто-то, вставший на сторону ублюдка Ши Уду?
Приняв решение, Хэ Сюань больше не медлит. Где найти Ши Цинсюаня, он знает прекрасно – давно отправил клонов следить за ним, не отводить взгляд ни на секунду.
Ши Цинсюань смеется, болтая с кем-то из своих «друзей». Смех, пожалуй, чуть неестественный, высокий и нервный, но это лучше, чем молчание или слезы.
Ши Цинсюань всегда был сильным. Хорошо, что он так быстро пришел в себя и оправился.
Однако стоит Ши Цинсюаню заметить высокую фигуру в темных одеждах, как улыбка исчезает с его лица. Он что-то говорит своему собеседнику, похоже, отсылает его, а сам подходит ближе к Хэ Сюаню.
– Молодому господину Хэ наскучило наблюдать издалека?
Заметил, значит. Как только ухитрился?.. Впрочем, неважно. Хэ Сюань может расспросить его потом.
Не дождавшись ответа, Ши Цинсюань продолжает сам.
– Чего вы хотите?
А ведь ему страшно, понимает вдруг Хэ Сюань. Лицо побелело, губы дрожат, сжатые кулаки трясутся.
Раньше Ши Цинсюань никогда его не боялся. Ему бы и в голову не пришло…
Лучше бы он злился.
– Чего ты хочешь? – отбивает Хэ Сюань.
В прошлом он порой находил болтовню Ши Цинсюаня чересчур утомительной, его одежды – слишком яркими, слишком роскошными, его манеры – слишком легкомысленными. Вспоминал, в каких условиях умирали его родители, его сестра, его невеста, он сам, – и сравнивал с жизнью Ши Цинсюаня на небесах. В такие моменты Хэ Сюань терял всякое терпение, кричал, кидался оскорблениями и уходил – остыть, напомнить себе о своей цели.
Ши Цинсюань всегда прощал его первым. Подходил, делая вид, что ничего не произошло, и требовал какую-нибудь мелочь – новую шпильку для волос, давно утерянное сокровище, сбежать вместе с небес и поразвлечься в столице под видом смертных. Хэ Сюаню приходилось занимать деньги на его прихоти у Хуа Чэна. Тогда он страшно злился.
Сейчас он больше всего на свете хочет, чтобы все было как раньше. Пусть Ши Цинсюань болтает, капризничает, дуется, требует сокровищ и прочей незначительной ерунды. Пусть все будет как раньше. До того, как смерть Ши Уду все испортила.
Они оба живы. Еще можно все исправить.
– Я?.. – растерянно переспрашивает Ши Цинсюань. Хэ Сюань коротко кивает.
– Ты. Скажи, чего хочешь.
Извиниться Хэ Сюань не смог бы, даже если бы захотел. Не за что извиняться. Хэ Сюань имел право мстить. Но просто предложить «давай забудем былое и начнем все сначала» он тоже не может. Остается надеяться, что Ши Цинсюань поймет его без слов – так, как понимал раньше.
Ши Цинсюань понимает. Хэ Сюань видит, как его зрачки расширяются, как губы перестают дрожать от ужаса и складываются в ошеломленное «о», как Ши Цинсюань на миг отводит взгляд, хмурится, точно раздумывая о чем-то.
Хэ Сюань готов к любому ответу. Готов к ругательствам, крикам, упрекам, слезам, попытке уйти, невыполнимым требованиям. Но совершенно не готов к широкой, сияющей улыбке.
– Тогда… Хэ-сюн накормит меня и моих друзей?
Какая чушь. Какая невероятная ерунда. Хэ Сюань – непревзойденный демон, единственный владыка вод и морей. В его распоряжении десятки затонувших кораблей с грудами сокровищ. Накормить кучку нищих ему ничего не стоит. Даже брать деньги у Хуа Чэна не придется.
Жаль, что Цинсюань не попросил чего-то посерьезнее. Хэ Сюань хотел бы показать, что их примирение для него важно. Вылечить переломы. Одеть Цинсюаня в шелка и жемчуга – как раньше.
Но начать приходится с малого.
Хэ Сюань сам поражен, до чего легко они вернулись к прежней рутине. Цинсюань смеется, шутит, размахивает руками, оживленно рассказывает, как прошел его день – а Хэ Сюань не может наглядеться. Он скучал. Сам не понимал, насколько.
У него нет других близких. Больше нет. Хуа Чэн не в счет – они старые сообщники, но не друзья. Пожалуй, Ши Цинсюань – единственный человек в этом мире, которому на Хэ Сюаня не плевать.
Хорошо, что Хэ Сюань сумел вернуть утраченное. Хотя бы это Ши Уду у него не отобрал.
Мысль о Ши Уду вместо ядовитой злости вызывает улыбку. Каково ему было бы знать, что его обожаемый младший брат простил его убийцу? Наверняка взбесился бы. Жаль, что Ши Уду уже мертв, и нельзя помучить его еще немного.
А впрочем, пусть остается мертвым. Нечего ему стоять между Хэ Сюанем и Ши Цинсюанем.
Понемногу Хэ Сюань уговаривает Ши Цинсюаня прийти в себя. Лечит переломы. Приносит новые одежды и украшения – из крупного жемчуга и кости, из аквамарина и кораллов. Приводит его к себе домой – остров Черных Вод, конечно, неуютное место, но все лучше, чем ночлежка для нищих.
Порой у него мелькает мысль вернуть Ши Цинсюаню отобранные божественные силы. Цинсюань ведь был хорошим небожителем, одним из лучших – сам слушал молитвы своих верующих, старался помочь, чем мог, лез даже в те дела, от которых другие небожители старались держаться подальше. Добродетели, которыми Ши Цинсюань так разбрасывался, он зарабатывал сам, не получал в подарок от брата.
Однако Ши Цинсюань отказывается от его предложения.
– Не стоит, Хэ-сюн. Это ведь твои божественные силы, у меня нет на них права. Оставь себе.
И то верно. Хэ Сюань понемногу возвращает то, чего лишился по милости Ши Уду. Сейчас он и бог, и демон, одно из сильнейших существ во всех трех мирах – и это приятная мысль. Хэ Сюань больше никогда не будет слабым и бессильным, неспособным защитить себя и близких.
Хэ Сюань больше никогда не проиграет. Ни судьбе, ни божку-пустослову, ни Ши Уду, никому.
Ему даже хватает наглости заявиться на праздник в монастырь Водных Каштанов, хотя там от небожителей не продохнуть. Большинство, впрочем, обходит Хэ Сюаня стороной, а на Ши Цинсюаня косится недоверчиво, не зная, что сказать. Лишь Лин Вэнь и Пэй Мину хватает храбрости приблизиться, но Ши Цинсюань тут же уводит их в уголок, шепчет что-то, оживленно жестикулирует, и в конце концов Лин Вэнь кивает, успокоенная его речами.
Хэ Сюань лениво улыбается, поглощая очередную тарелку жирного мяса.
Годы летят незаметно. Хэ Сюань, конечно, не позволил бы Ши Цинсюаню умереть просто от старости, а Ши Цинсюань на удивление легко соглашается принять от него немного духовных сил. Достаточно, чтобы поддержать жизнь и молодость в смертном теле. «Друзья» Ши Цинсюаня умирают один за другим, и Ши Цинсюань все меньше времени проводит в столице, и все больше – на острове Черных Вод.
– Возможно, я ошибся, – неохотно говорит Хуа Чэн, когда Хэ Сюань заходит в Призрачный Город отдать часть долга. – Он кажется счастливым. И ты тоже.
Хэ Сюань ничего не говорит, лишь зубасто улыбается. Хуа Чэн, судя по его лицу, не впечатлен.
– Предупреди, когда соберешься занимать денег на свадьбу.
О свадьбе Хэ Сюань раньше не думал. Что-то в нем противится мысли ввести брата Ши Уду в свою семью – даже теперь. Его родные погибли, чтобы Ши Цинсюань жил долго и беззаботно, разве можно их так оскорбить?.. Но Хэ Сюань быстро находит решение: призрачная свадьба. Хэ Сюань не будет отбивать три поклона, не назовет Ши Цинсюаня своим супругом, но покажет, как Ши Цинсюань ему важен.
Ши Цинсюань ахает, глядя на мешочек с прахом. Обычный мешочек из дешевой ткани, грязный и засаленный, с расползшейся от времени вышивкой. Подарок сестры.
– Хэ-сюн, ты уверен?.. Мне ведь даже в ответ подарить нечего!
Хэ Сюань уверенно кивает, не говоря ни слова. Ши Цинсюань бережно принимает мешочек обеими руками, прижимает к груди.
– Подожди немного, Хэ-сюн, я что-нибудь придумаю! Найду что-то подходящее!
Хэ Сюань улыбается: как будто ему нужны безделушки.
В итоге Ши Цинсюань все же устраивает грандиозное празднование. Хэ Сюань неохотно пускает на остров толпу небожителей и смертных – детей и внуков давно погибших «друзей» Цинсюаня. Впрочем, Цинсюань так сияет, что Хэ Сюань даже не может на него злиться. Цинсюань, разнаряженный и довольный, порхает по комнатам, точно мотылек, принимает тяжелый даже на вид лакированный ящик от Лин Вэнь, долго разговаривает о чем-то с его высочеством Сяньлэ. Его высочество наследный принц сперва чуть заметно хмурится, затем кивает с безмятежным лицом.
К концу праздника Хэ Сюань устал – от толпы, от шума, от невозможности остаться в одиночестве. Даже есть уже не хочется. Ши Цинсюань за руку ведет его до спальни, помогает раздеться и снять украшения, гладит по волосам.
– Все хорошо, Хэ-сюн. Спи.
Хэ Сюань засыпает. Сквозь сон ему кажется, что вокруг что-то происходит, кто-то движется, духовные силы текут по комнате. Отточенные веками чувства Непревзойденного демона кричат «Опасность!», но Хэ Сюань не может проснуться, как ни старается.
Он приходит в себя на полу в подвале, в той самой комнате, где когда-то прикончил Ши Уду. На голых камнях нарисован магический круг – смесью праха и крови.
Нетрудно догадаться, чьих.
Хэ Сюань лежит, не в силах пошевелиться, прочно связанный заклинанием и собственным прахом. Сбоку доносится голос Ши Цинсюаня, нараспев читающего заклинание на древнем языке – молитву духам моря, тем, что древнее и могущественнее даже прошлого Небесного Императора.
Откуда только узнал? Даже в библиотеке Хэ Сюаня найдется хорошо если два тома о подобных материях…
Лин Вэнь.
Тяжелый даже на вид лакированный ящик.
Лицо Ши Цинсюаня тогда, давно, когда он что-то горячо объяснял Лин Вэнь и Пэй Мину.
Он что же, уже тогда задумал?..
Хэ Сюань пытается осмотреться. Цинсюань сидит за пределами магического круга, прижав руки к полу и читая заклинание. Как это вообще работает, у него же нет духовных сил?..
Ему и не нужно, осознает Хэ Сюань. Заклинание черпает энергию не у Ши Цинсюаня, нет, из праха. Хэ Сюань чувствует, как становится слабее – постепенно, но неотвратимо. Хэ Сюань истекает силой, как смертный мог бы истечь кровью, и ручейки ползут по линиям заклинания в другую половину круга.
Хэ Сюань не может повернуть голову, но напрягает уголок глаза, пытаясь разглядеть, что там. И холодеет.
Ши Уду лежит во второй половине магического круга. Не кости, не гниющие останки – почти осязаемое тело, которое становится прочнее с каждой секундой.
Властелин воды и моря, возрожденный из морских пучин. Забравший силу у своего убийцы – силу Непревзойденного демона и вознесшегося божества.
Если позволить Ши Цинсюаню завершить ритуал, его брат вернется к жизни прежним… да нет, сильнее прежнего. Сильнее, чем он был до проваленной Небесной Кары.
Но Хэ Сюань никак не может помешать.
Тот, кто получил прах демона, получает над ним безграничную власть.
«Все хорошо, Хэ-сюн. Спи».
«Это ведь твои божественные силы, оставь себе».
Проклятье, как давно Ши Цинсюань это задумал?!
Хэ Сюань начинает кричать – от бессилия, от злости, от боли. Надо было прикончить обоих братьев еще тогда. Надо было прислушаться к Хуа Чэну и забыть о Ши Цинсюане, позволить ему дожить свою смертную жизнь и умереть от старости или болезни. Надо было забыть о прошлом.
Кожа Ши Уду из бледной, почти прозрачной становится все плотнее, щеки наливаются цветом. Хэ Сюань почти чувствует эхо сердцебиения, отдающееся в холодных камнях. Сам Хэ Сюань сейчас слабее, чем был сразу после своей смерти.
Он пытается позвать Хуа Чэна. Разорвать этот ритуал, не дать ему завершиться, что угодно, как угодно… Но Хуа Чэн перекрыл сеть духовного общения, и пробиться через стену Хэ Сюань не может.
Он резко вспоминает, как Ши Цинсюань разговаривал с его высочеством Сяньлэ на празднике. Как его высочество сперва нахмурился, затем улыбнулся своей привычной безмятежной улыбкой. На что он согласился? Помочь? Или просто не вмешиваться – как сам Хуа Чэн некогда согласился не вмешиваться в чужую месть?
Ши Уду делает вдох.
Тело Хэ Сюаня – иллюзия, состоящая из демонических сил, – рассыпается. Сам Хэ Сюань призрачным огоньком поднимается к потолку. Линии магического круга перестают гореть, отдав всю силу заклинанию. Ши Цинсюань умолкает.
В тишине голос Ши Уду – ненавистный голос, который Хэ Сюань так и не сумел забыть, – звучит особенно громко.
– Цинсюань?..
Ши Цинсюань открывает глаза – до этого он жмурился, не глядел ни на брата, ни на Хэ Сюаня – и улыбается. Искренней сияющей улыбкой.
Хэ Сюань и не помнит, когда Ши Цинсюань в последний раз так улыбался.
– Брат!
Ши Цинсюань вскакивает на ноги, торопливо выковыривает что-то из ушей – воском он их залепил, что ли, чтобы ничто не отвлекло от ритуала? – и кидается брату на шею. Ши Уду обнимает его, целует в лоб – целомудренно, но Хэ Сюань все равно вспоминает легенды смертных и шепотки, ходившие о братьях Ши по небесным чертогам.
Сейчас, пока оба отвлеклись, у Хэ Сюаня есть шанс ускользнуть. Сбежать, спрятаться, набраться сил… Хэ Сюань умеет ждать. Хэ Сюань уже добился своей цели однажды, добьется и еще раз. Ши Уду от него не уйдет. Ши Уду снова сдохнет – на этот раз вместе со своим братцем, чтобы наверняка.
– Куда собрался?
Ши Уду кривит губы в привычном высокомерии, и Хэ Сюаня трясет от злости. Он пытается вылететь за пределы камеры, но не может – снаружи все затопила темная вода. Волны поднимаются все выше. Вскоре шторм не оставит от острова ничего.
Водяной Самодур вернулся в свои владения.
– Брат, – тихо зовет Ши Цинсюань. Ши Уду морщится.
– Что «брат»? Хочешь, чтобы он опять приполз мстить через несколько веков?
– Просто дай нам немного времени, – просит Ши Цинсюань. Ши Уду вздыхает, но машет рукой. Ши Цинсюань подходит к огоньку.
Хэ Сюань молчит. О, он многое хотел бы сказать, но не сейчас. Потом, когда он вернет себе силы, спросит с Ши Цинсюаня за все.
– Молодой господин Хэ, – тихо, почти буднично говорит Ши Цинсюань, – не волнуйтесь. Я не вы, я не наврежу вашей семье. Их останки в безопасности.
Хэ Сюань холодеет. Он даже не подумал…
Он хотел бы промолчать, но слова вырываются сами.
– Как давно?..
– С тех пор, как вы перестали прятаться и подошли ко мне в столице. Помните, вы спросили, чего я хочу? Я тогда почти ответил честно, но передумал в последний миг.
Хэ Сюань помнит.
«Накормите меня и моих друзей».
Лучше бы Ши Цинсюань тогда сказал правду. Лучше бы попросил невозможного. Хэ Сюань бы хоть знал…
– Довольно, – Ши Уду прерывает их, и Хэ Сюань ненавидит его властный уверенный голос еще сильнее, хотя казалось, что сильнее уже некуда. – Цинсюань, иди ко мне.
Ши Цинсюань отворачивается, подходит к брату, прячет лицо у него на плече. Ши Уду обнимает его – крепко, не как любовника, а как испуганного ребенка.
Темная вода льется на линии заклинания. Прах в тех местах, где на него попали брызги, начинает дымиться.
Будь у Хэ Сюаня глаза, в них бы потемнело.
Ши Уду вновь забрал у него все. Цинсюаня, силу, тело, даже посмертие.
И на этот раз Хэ Сюань уже не сумеет вернуться и отомстить.
Куда ни плюнь - в красавца попадёшь. 
Лысые в новеллах наперечет.
ну то есть как только несчастные шипперы бифлифа начинают обсуждать, как их можно свести, вламываешься ты и начинаешь гавкать "а я считаю, что свести никак нельзя! абьюз! ШЦС отомстит! ХС сдохнет! пейринга не будет!"
