Вот и пригодилась слизеринская мантия доппельгангера. Петунья накинула ее поверх куртки, нахлобучила шляпку, стратегически прикрыв лицо полями, и толкнула дверь. Навстречу ей хлынул горячий воздух, пропитанный запахами еды, выпивки и табака – немногим лучше того, что ей приходилось обонять снаружи, – Петунья вошла. Бармен Том бросил на нее быстрый взгляд из-за стойки, волшебники, зашедшие пропустить кружечку после рабочего дня, обернулись. Изо всех сил стараясь вести себя естественно, Петунья кивнула сразу всем одновременно и никому конкретному и прошествовала через весь бар к задней двери. Тонкая темная нить, видимая только ей, вела на задний двор, мимо грядок и мусорного бака, и исчезала в кирпичной стене.
Петунья достала волшебную палочку. Как ей помнилось, проход в Косой переулок был скрыт заклинанием – нужно коснуться волшебной палочкой определенных кирпичей, чтобы открыть ход. Комбинацию нажатий Петунья быстро вспомнила, а нужные кирпичи нашла с помощью Небесного Ока. Это было несложно. В аурном зрении они светились, отчетливо выделяясь на фоне остальной стены.
В стене появилась арка, и Петунья прошла в нее. Огляделась. Несмотря на вечернее время, Косой переулок был ярко освещен. Десятки разноцветных огней, больших и маленьких, парили в воздухе; светились вывески и витрины магазинов; в стеклянных колбах фонарей дрожали голубые язычки магического огня. Множество волшебников и волшебниц перемещались туда-сюда, делали покупки, беседовали, гонялись за сбежавшими питомцами, перекусывали на ходу. На фоне их ярких мантий самых разнообразных фасонов трофейная мантия Петуньи совершенно не выделялась.
Кстати, какой день? Идя вслед за путеводной нитью, Петунья вдруг задалась этим вопросом. Она оглянулась. Неподалеку от нее на скамье сидел волшебник и, подсвечивая себе люмосом, читал газету. Ей удалось разобрать дату. Первое марта, четверг.
Нить довела ее до лавки старьевщика и исчезла в стене. Петунья сперва растерялась, но Бина напомнила ей. Перед уходом, Пенни рассказала, что за одним из магазинов Косого переулка скрывается улица Загадок, и научила, как туда пройти.
Следуя ее подсказке, Петунья нашла на боковой стене объемное изображение сфинкса, положила поверх ладонь и отчетливо проговорила пароль. Ладонь кольнуло, и сфинкс открыл для нее проход.
Прежде Петунье не приходилось слышать о такой улице. Большинство маггловских родственников волшебников знали только Косой переулок. Некоторые слышали про Лютный, а также то, что от него следует держаться подальше. Другие улицы, переулки, тупички и проулки, если они и были, оставались известными сугубо волшебникам. А потому зуд любопытства был просто нестерпим.
Первым в глаза ей бросился магазин потерянных сов. В основном нелепостью своего названия. Витрины магазина были пусты, сзади их затягивала темная плотная ткань, из-за которой не вырывалось ни лучика света. На плотно прикрытой двери висело объявление, что вход с источниками света запрещен. С правой стороны ее внимание привлекло висящее в витрине старое объявление о поиске диадемы Рэйвенкло или хотя бы информации о ее местонахождении. Петунья не удержалась от смешка. Отсмеявшись, пожалела, что ничем не сможет помочь. Диадемы у нее больше не было.
Темный камень души, зажатый в кулаке, завибрировал, подгоняя ее. Петунья бросила разглядывать магазины и поспешила вперед, следом за нитью.
Путеводная нить привела ее в конец улицы. И там Петунья увидела такую знакомую дверь.
Она не удержалась от потрясенного вдоха. Похоже, этот год выдался для бара непростым. Стена зияла прорехами от выпавшего кирпича, вывеска повисла на одном гвозде, а бронзовая рука, что прежде начищенная до блеска, потускнела и покрылась патиной. Все, казалось бы, указывало на то, что это место давно заброшено. Но темная нить пронизала дверь и вела внутрь. Значит, и Петунья должна войти.
– Эй, мисс, – внезапно окликнули ее. Петунья вздрогнула и отчего-то решила, что ее раскрыли. Она уже даже представила завтрашние заголовки «Ежедневного Пророка»: дерзкая магглянка проникла в Косой переулок, куда смотрят власти? – но когда обернулась, облегченно выдохнула. Пожилой волшебник в высоком колпаке звездочета и в бархатной черной мантии был похож на кого угодно, но только не на блюстителя порядка. На носу его блестело пенсне, подмышкой он держал несколько тубусов. – Да-да, я к вам обращаюсь. Этот бар давно закрыт. Лучше не ходить туда.
– Закрыт? – повторила она. – Давно? Куда делся хозяин? Может, знаете, мистер Кори. Такой высокий, – она обвела руками габариты бармена, показывая насколько высок и широкоплеч он был.
Волшебник задумчиво пожевал нижнюю губу, переложил тубусы под другую руку.
– Вроде бы с прошлой зимы, – неуверенно проговорил он и встрепенулся. – Да-да, в конце февраля уже было закрыто. Но место и без того не сильно популярное. Я часто бываю здесь, практически никогда не видел, чтобы кто-то туда заходил. А вы?
– А, – Петунья растерялась и брякнула первое, что пришло на ум: – Бармен старый друг моего отца. Он написал, что оставил кое-что для него. Вот я и пришла. Посмотреть. Да.
Непонятно было, удовлетворился ли волшебник ее объяснением или нет, но он кивнул, дежурно предложил помощь и, когда она отказалась, пошел своей дорогой, явно считая себя благодетелем.
Петунья проводила его взглядом и быстро зыркнула по сторонам. Откуда бы ни взялся этот звездочет, пока что рядом больше никого не было. Она сбежала по ступенькам и ухватилась за ручку. Ее тело напряглось, ожидая, что, как в прошлый раз, сработают загадочные механизмы, и ее втянет внутрь, но вместо этого раздался треск, и бронзовая рука отделилась от двери. Петунья чуть не выронила ее от неожиданности, но потом схватила поудобнее, отметив между прочим, что рука легче, чем следовало бы.
Спрятав руку в кольцо, Петунья навалилась плечом на дверь и рывком продвинула ее внутрь. Щель получилась достаточно широкой, чтобы пролезть, и она, сняв шляпу, протиснулась между стеной и дверью.
В воздухе пахло затхлостью и пылью. Не зажглось ни одной лампы.
Петунья взмахнула волшебной палочкой, творя на ее кончике огонек, и огляделась.
Бар пребывал в запустении. Стойка покосилась, рядом на полу валялись сломанные стулья. Стеллаж, что за спиной бармена, раньше был заставлен разнообразными бутылками. Теперь же его полки заполняли лишь пыль да паутина, а зеркальную заднюю стенку покрывала грязь.
– Мистер Кори? – вполголоса позвала Петунья, но никто ей не ответил.
Она поводила палочкой, ища тонкую нить, нашла и осторожно спустилась со ступенек. Под ногой хрустнул разбитый бокал. Покатилась в сторону пустая бутылка. Свет люмоса выхватил из темноты какие-то ящики. Подойдя ближе, Петунья с неприятным удивлением обнаружила заполненные ее фруктами и овощами короба. Все они выглядели точно так, будто только что были сорваны с грядки. Кажется, никто их не трогал.
– Ничего не понимаю, – прошептала она и, возвысив голос, снова позвала.
Опять без ответа. Зато нить под ее рукой дернулась, раз, другой, побуждая Петунью идти дальше. И вскоре она нашла. Мистер Кори, бледный и закостеневший, сидел в углу, скрытый от чужих глаз стойкой. Волосы его свисали, закрыв лицо, ладони без перчаток лежали поверх коленей, и Петунья вздрогнула, увидев как сильно, местами до кости, они обожжены.
Да, она знала, но все же…
– Мистер Кори? – прошептала она, присаживаясь на корточки и заглядывая в мертвое неподвижное лицо. – Мистер Мерль Кори? Мелькор? – Результата не последовало, и Петунья из вредности перечислила все его имена, что могла вспомнить: – Моринготто? Белегур? Бауглир? Король Мира? Владыка судеб? Исказитель? Враг Валар? Господин Рабов?
Мистер Кори не отзывался, будто и правда умер, во что, конечно, не верилось совершенно. Петунья поднялась на ноги, думая, что еще сделать, но в этот момент темный камень души вырвался из ее руки и раскололся. Хлынувшая из него иньская ци, собранная в подземелье, без остатка впиталась в тело, вернув ему краски жизни, а затем Лир, едва видимый в полумраке бара, воссоединился со своим оригиналом.
– Благодарю, Королева Осени, – услышала Петунья его слова, прежде чем он исчез.
А затем мистер Кори вздохнул, вздрогнул, завозился и тяжело поднялся во весь свой немалый рост. Он собрал в хвост растрепанные волосы и взглянул на Петунью черными, как грех, глазами.
– Тебе так понравилось меня оскорблять? Господин Рабов, ну надо же. Где прочитала только? Хаа… Хорошо же нынче нолдор воспитывают своих детей, – однако, несмотря на грозные слова, в голосе его слышался смех.
Петунья демонстративно закатила глаза.
– Откуда мне знать, на какое имя ты откликаешься? Все равно большую их часть ты сам придумал.
Мистер Кори хлопнул в ладоши, зажигая лампы под потолком. Их яркий свет безжалостно высветил царящие здесь разруху и запустение. Ящики со свежими продуктами на фоне мусора и лома выглядели странно.
– Да уж… – вздохнул мистер Кори. Он наклонился, пошуршал под стойкой, и вытащил из-под нее чудом уцелевшие бокалы и бутылочку со знакомой зеленой настойкой. Один бокал он протянул Петунье, и она приняла его. Свежий аромат тархуна коснулся ее ноздрей, и она с облегчением вдохнула его. С тех пор, как она сошла с дилижанса, это был первый приятный запах на ее пути. – Добро пожаловать обратно.
