Вы не вошли.
Я собираю вещи для переезда. Под ними постепенно проглядывает голый скелет комнаты. Безжалостно избавляюсь от того мусора, к которому больше не привязана. Тот, к которому привязана, остаётся.
Пытаюсь представить, каково бы это было — точно так же собирать вещи с мыслью, что для них у меня есть только, предположим, один маленький чемодан. В него не сложишь сотню книг, огромные плюшевые игрушки, два дорожных знака... Коллекцию ключей, которые, может быть, ещё могут открыть какие-то замки. Как содрать со стены наклейку, которую я пару лет назад (в другой жизни) содрала с фонарного столба в Париже? Как забрать с собой кусок штукатурки, на котором расписался мой друг?
Отредактировано (2025-01-26 12:07:53)
Теперь я живу чуть ближе к центру. Пытаюсь сделать крохотную квпртиру уютнее. Вроде даже получается.
В последнее время думаю над идеей мира для НРИ в стимпанково-магическом сеттинге с ёбнутыми классами, ещё более ёбнутым миром и разными механиками, которые иногда кажутся мне мертворождёнными. Если честно, я на все сто уверена, что никогда это не закончу, а если закончу, то никогда не сыграю, потому что собрать моих друзей вообще невозможно.
Мне очень нравится одна из моих предыдущих идей о Лесе, который противостоит цивилизации (она не нова, но мне всё равно), и ещё в этом мире как будто бы должно быть островное государство, эдакий плавильный котёл, где смешиваются все народы и культуры. Всё остальное пока окутано туманом войны.
.
Отредактировано (2025-03-31 09:42:14)
.
Отредактировано (2025-03-31 09:42:28)
Ладно, хорошо, я продумала кое-какие штуки для НРИ, которую никогда не сделаю.
Я наконец-то нашла место для черновиков ещё одного мира, из которых не вышло ничего дельного. Придётся кроить и шить, так сказать, но, скорее всего, я сделаю из этого что-то цельное.
На самом деле, впервые в жизни хочу сбежать ото всех проблем на работу — работа хорошая, и с коллегами приятно общаться, и там всё-таки приходится держать лицо, и я точно не заплачу.
Я просто разбита. Не знаю, что делать дальше. Может, и правда сбегу на работу. Или в творчество. Мне было очень больно вчера, я успокоилась, немного поспала (из-за мелатонина у меня какие-то странные и очень реалистичные сны), и сейчас мне очень-очень пусто. И я знаю, что сегодня будет ещё хуже. Я просто хочу, чтобы всё было нормально. Можно даже не хорошо. Просто нормально.
Сегодня я поговорила с коллегой на балконе (И.), и мы выяснили, что у нас одинаковые сдвиги в голове. Он меня понял — кто-то меня понял. Мои слова про то, что я, когда проверяю и перепроверяю вещи в пятый раз, особым образом дышу, потому что так надо. Его мозг поломан таким же образом, как и мой.
Мне тревожно и очень пусто. Я занимаюсь совсем не тем.
Иногда я представляю — тесный кабинет, куда едва помещаются книжные шкафы и письменный стол; стол завален бумагами; в тусклом свете ночника я сижу, согнувшись в три погибели, и занимаюсь Делом; я распускаю какое-нибудь одно несчастное слово по ниточке, расплетаю волокно, чтобы добраться до сути, отследить путь на генеалогическом древе, кровное родство с дальним предком, сдираю и наращиваю слои; я представляю это слово маленьким осколком стекла, который веками ласкало море, и мое Дело — это восстановить стеклянное изделие целиком и найти место этому осколку, который уже даже не похож на себя.
Это моя маленькая мечта. Фантазия. За пределами тесного кабинета нет ничего. В мечте нет места тому, как я ищу хорошо оплачиваемую работу, плачу за квартиру, за еду, за одежду, хотя бы за тусклый свет от ночника. В фантазии вся моя жизнь — кабинет и слово, которое сейчас передо мной. В фантазии дни и ночи не сменяют друг друга, там один поздний вечер, когда уже темно, но не слишком, сиреневые сумерки, плавно перетекающие в индиго, летний вечер, прохладный ветер, и на столе кружка, которую не надо заново наполнять чаем или кофе, и в пачке, которая лежит тут же, на столе, всегда только две последних сигареты, и совсем неважно, куда я стряхиваю пепел, куда деваются окурки.
Я редко об этом думаю, потому что эта маленькая мечта подсвечивает бессмысленность всей моей короткой невыносимо длинной жизни.
.
Отредактировано (2025-03-31 09:43:16)
Всё-таки хорошо, что моя работа максимально далека от творчества. Я сошла бы с ума, будь у меня необходимость творить по расписанию. Удачная рифма прилетает ко мне, как птичка на окно. Хорошая идея снится перед самым пробуждением. Красивая метафора рождается из случайно увиденного клочка неба.
Продумывание лора (трёх миров поочерёдно, а иногда и одновременно) я не считаю творческой работой. Она скорее исследовательская. Я — учёная, я собираю известные мне факты, анализирую их, изучаю материал, чтобы сплести всё прочной логической цепочкой. Даже отсутствие прямых референсов из реальности обязывает меня эту реальность изучать.
А вот по-настоящему творческими вещами я не занималась уже давно.
.
Отредактировано (2025-03-31 09:43:31)
.
Отредактировано (2025-03-31 09:43:54)
.
Отредактировано (2025-03-31 09:44:09)
.
Отредактировано (2025-03-31 09:44:39)
.
Отредактировано (2025-03-31 09:44:23)
.
Отредактировано (2025-03-31 09:44:54)
.
Отредактировано (2025-03-31 09:45:11)
Потёрла последнее нытьё. Долой нытьё. Это слабость, а я, оказывается, никогда не была слабой, просто у силы есть предел.
Я поговорила с мамой на днях. Уехала от неё с сознанием прозрачным и твёрдым, как пуленепробиваемое стекло.
Она сказала мне много хорошего. Я почему-то раньше не верила, когда обо мне говорили хорошее, а тут внезапно поняла: с чего бы мне не верить человеку, который любит меня бескорыстно, безусловно, настолько, насколько можно вообще любить, и чуточку больше? Мне даже на секунду стало жаль, что я никогда, наверное, не стану матерью и не пойму это чувство. Я не могу её подвести. Я не подведу. Каждый раз, когда я всерьёз задумывалась о том, чтобы себя убить, я думала о маме. Это потом я себя укоряла — я трусливая, я никчёмная, я даже на это не могу решиться, — но я себе врала. Я просто вспоминала маму — я не могу с ней так поступить, я не настолько тварь.
Я не помню, когда в последний раз ощущала такую ясность мыслей. Они всё ещё хаотично роятся в голове, постоянно, всё время, каждую секунду, но я поняла, что мне не надо от этого избавляться. Это мой способ думать.
Наверное, то, что я взяла и стёрла посты с нытьём, — это нечестно, но мне не нужна никакая честность. Я могу просто заново воссоздавать себя каждый раз, лучше и лучше. Это мой подход к творчеству. Всегда таким был. Я рвала бумагу, стирала, заливала чернилами, доставала чистый лист и начинала заново. Это кропотливая работа. Я не умею работать иначе. Создавать себя заново — это тоже творчество. Творение.
Одна из проблем того, как работает мой мозг.
Те мысли, которые выглядят понятными, стройными, даже упорядоченными, насколько это возможно, при переносе на бумагу будто проворачиваются через мясорубку, и на выходе получаются разрозненные ошмётки. При попытке рассказать всё это вслух остаётся не более десятой части того, что вмещала в себя мысль.
Я обошлась бы и мыслью, чёрт с ней, но я не доверяю своей памяти.
Мне всегда было интересно, что у других людей в голове. Наверное, всем было интересно, но мне просто не давало покоя. О чём ты думаешь, уставшая женщина средних лет, прислонившись к автобусному стеклу? Парень в рабочей жилетке? Девушка с букетом цветов?
Я не могу перестать строить догадки — каждый из тех, кого я вижу, непрерывно о чём-то думает, и мне хочется знать, что за шестерёнки там вращаются, какие раскрываются бездны, какие блуждают мысли.
Наверное, это можно назвать хобби — читать чужие блоги, дневники, места, где люди пишут обо всём на свете, о бессмысленных обыденных вещах. Я смотрю, как они ставят или не ставят знаки препинания, я изучаю словарный запас, отслеживаю изменения настроения незнакомцев, и мне кажется, что передо мной открывается и тут же захлопывается вселенная с миллиардами звёзд.
ты едва смыкаешь веки —
солнце светит не ко сну.
утро.
птичья пересменка,
и трамвай зелёной стрелкой
разрезает тишину.
Сегодня был продуктивный день. Я чуть не заснула на смене, но родила четверостишие и одну базовую штуку из лора. Лор (the лор) — это очень личное, и я не знаю, смогу ли я когда-нибудь с кем-нибудь этим поделиться. Этот мирок живёт у меня в голове лет с двенадцати, он застал не только мои подростковые годы, но и крошечный отрезок детства. Он столько раз менялся, что даже я не помню, чем он был в начале и на промежуточных этапах. Сейчас это разрозненные фрагменты, которые я пытаюсь подогнать друг под друга. Осколки. Я так и зову этот мирок про себя.
Камень, падая в море, лишь однажды тревожит водную гладь, а потом тонет, ложится на дно, и ничья рука не поднимает его, не достаёт на свет, и морю нет дела до этого камня. Я представляю себя морем. Всё, что волнует меня, должно упасть мёртвым грузом на дно и никогда — никогда — больше не волновать меня.
Запретила себе удалять заметки с написанным и выдирать страницы с нарисованным. И зачирикивать то, что не понравилось. Посмотрим, насколько меня хватит. Попробовала порисовать, рука деревянная, в линиях нет лёгкости и жизни.
Вспомнила, что когда-то тут писала, что буду каждый день делать хоть что-то творческое. Ха-ха. Ладно, лучше поздно, чем никогда.