Рей смотрела прямо на него, и в её взгляде не было ни страха, ни жалости. Только… понимание? Принятие? Благодарность за то, что сказал правду и доверился ей?
Она вдруг потянулась через стол и накрыла его руку своей.
Бен замер.
Потрескивал разгоревшийся огонь в печке, в комнатке как будто стало теплее. И ему самому тоже стало тепло. От огня, от выпитого, оттого, что Рей не испугалась, не зачуралась и не убежала от него? Он и сам не знал. Внутреннее напряжение отпустило разом, и его неожиданно и стремительно развезло от хмеля, накрыло так, что не хотелось шевелиться. Только сидеть тут, с ней, только держать ее руку… И пусть эта минута длится вечно.
- Ты здесь часто ночуешь? – вдруг спросила Рей как ни в чем не бывало.
- Иногда… да. – Бен запнулся, совершенно не ожидая, что после того, что рассказал ей, она задаст такой будничный вопрос. - Прихожу сюда, когда уезжаю по делам из монастыря. Здесь я храню свои записи, старые карты аббатства, информацию, которую получаю от Маз…
- Так она продолжает тебе помогать? Она тоже что-то знает?
Рей отпустила его руку и хлебнула кальвадоса.
- Да, Маз… на самом деле, она и правда очень многое сделала для меня… Носит сюда еду, дрова. Узнает новости… Проблема в том, что все люди, пропавшие в монастыре, - одиноки, и их некому искать. У них нет родных, нет знакомых… В основном это почти что маргиналы, такие потерянные души, ну и… в итоге никому до них нет дела. Из тех, кого мне удалось спасти и вывести после экспериментов Сноука, все попали в психушку. Они ничего не помнят. Не в себе. Ничего не говорят. Невозможно пока доказать, что дело именно в противозаконных действиях Сноука. Да и вся эта история - поиски бессмертия по наработкам Палпатина - звучит слишком фантастично. А я даже не знаю, ни где его лаборатория, ни что конкретно он делает. Я понимал, что как-то он должен был избавляться от тел, но все это время никак не мог отыскать чертову печь… Она как заколдованная.
Он усмехнулся и тоже отпил из своего стакана, закусил кусочком хлеба.
- Сдать лепешки на анализ?
- Я пробовал! Передавал Маз, она возила в независимую лабораторию. Но в них ничего не нашли. Никаких запрещенных препаратов… Ничего незаконного. И тем не менее, ты же знаешь, как они действуют…
Рей вдруг залилась краской до ушей и уткнулась в свой стакан. Бен тоже вспыхнул, сообразив, что сказал, - надо срочно сменить тему!
- А ты знаешь, что здесь рядом горячий источник?
- Да? – тут же оживилась она. — Горячий источник в Нормандии? Никогда бы не подумала!
- И тем не менее. Про него вообще мало кто знает… Он довольно неприметный. Но вода в нем целебная, если верить Маз.
- И там можно искупаться? Черт, я сто лет мечтаю о теплой ванне! Уже сил никаких нет вечно обходиться только влажными полотенцами!
- Можно! И не только искупаться. – Обрадовавшись, что скользкая тема вроде бы забыта, он вскочил и снова открыл шкафчик, где хранил документы. В голове тут же зашумело. Да, несколько стаканов на голодный желудок не прошли бесследно… - Вот, я же хотел тебе показать планы аббатства! Источник есть даже тут…
Бен положил на стол папку, вынул старые чертежи. Рей вдруг нахмурилась, выхватила из кучи одну бумагу – пожелтевшее оборванное по краям фото – и уставилась на нее, даже чуть приоткрыв рот от удивления.
- Это… - начала она неуверенно. – Неужели…
- Что? – Бен налил еще кальвадоса – себе и ей – и отхлебнул из своего стакана.
- Да просто…. – Рей тоже взяла стакан. – Бен, я даже не знаю, как тебе сказать… чтобы ты не подумал, будто я…
Он фыркнул:
- После того, что я рассказал о себе, мне вообще удивительно, что ты не убежала с криками в ночь, лишь бы не оставаться со мной в одном доме. А теперь ты боишься, что я что-то не то про тебя подумаю?
Она покачала головой.
- Ты не рассказал мне ничего ужасного. Я не считаю тебя чудовищем, что бы ты там ни говорил…
Бен снова фыркнул, но Рей предупреждающе подняла руку, не давая ему перебивать:
- Мне очень хорошо понятно, почему ты решил, что ты буквально готовая взорваться бомба, изгой, которому нужно бежать от людей. Я… в каком-то смысле и сама это пережила. Убеждение, - она сделала большой глоток и горько усмехнулась. – Твердое убеждение других людей. Которое становится и твоим собственным. Потому что тебя никто не понимает, а некоторые даже сторонятся… Считают ненормальным, сумасшедшим, неправильным…
Бен изумленно уставился на нее, но она на него не смотрела.
- Ты сейчас рассказал мне о своем прошлом, и… мы с тобой на самом деле очень похожи, Бен, - с тяжелым вздохом сказала она после паузы. – Ты все время был один на один со своей тайной, и я… в каком-то смысле тоже. Я рано осталась сиротой, потому что мои родители… погибли при невыясненных обстоятельствах. Все говорили, что это был несчастный случай. Но я знала… помнила… отрывочно, очень смутно, но помнила!..
Она снова отхлебнула из стакана. Бен не перебивал, слушал ее молча, со все возрастающим удивлением. Рей считала себя изгоем? Ненормальной?.. Кто-то плохо к ней относился?.. Просто в голове не укладывалось…
- Я помнила, что это была секта. Секта Палпатина. Мы жили где-то в лесу. Родители, кажется, прятали меня и прятались сами. Они как-то были связаны с этим всем… Я не знаю точно. Помню только, что они все время боялись… чего-то. Или кого-то. Они не упоминали его имени. Но я помню, что видела его! Видела совершенно точно!..
- Палпатина? – осторожно спросил Бен.
- Да! – выпалила она так, как будто он собирался спорить. - И по срокам – тогда, когда его официально уже не было в живых!
В глазах у Рей блестели слезы.
- Это он убил моих родителей. Они погибли из-за него. Но мне никто никогда не верил. Кто будет слушать маленькую глупую девочку? Что может рассказать ребенок? Я ведь даже не свидетель… Детские слова ничего не значат. Девочка все выдумывает, это травма, она осталась без родителей и свихнулась, да-да, конечно! Будем ее оберегать и запрещать ей говорить! Отвлекать, переключать внимание или даже ругать! Чтобы она не травмировала себя воспоминаниями!..
Рей с досадой пристукнула кулаком по столу, так что стаканы звякнули.
- Только если я и свихнулась, то как раз от этого. Оттого, что никто не хотел слушать… Все считали это выдумкой или ложными воспоминаниями. Да, я помню не все, помню смутно, но некоторые образы…
Она взяла со стола старую фотографию.
- Я помню этот источник.
У Бена сжалось сердце, когда Рей подняла на него глаза, полные слез. Столько горечи было в ее взгляде.
- Помню, - повторила она твердо и шмыгнула носом.
- Поэтому ты здесь? – спросил он тихо.
Она кивнула.
- Единственное, чего я хочу, - это узнать правду. И… наказать виновных, если кто-то еще остался в живых.
В молчании оба отпили по глотку кальвадоса. Бен смотрел на дно стакана, где в неверном свете огня золотилась огненная крепкая жидкость, и пытался осмыслить все, что только что услышал.
Ему показалось, что Рей всхлипнула. Или нет? Она сидела, тоже глядя в своей стакан, и Бен протянул руку – как и она после его исповеди – накрыл ее пальцы своими.
- Ты не одинока, - сказал он тихо. – Я тебе верю.
Как будто электрическая искра пробежала от ее руки к его. Оба смотрели друг на друга не отрываясь, глаза в глаза; время как будто остановилось: в этом было что-то такое мучительно прекрасное и необъяснимое, что дух захватывало и…
Снаружи, за стеной раздался отчетливый громкий шорох. Словно кто-то касался стены. Рей вздрогнула, оглянулась на окно, и Бен очнулся.
- Мы же не заперлись, - полувопросительно шепнула она.
Он отрицательно мотнул головой, быстро встал. Рей тоже поднялась, достала фонарик. Взяв со стола пистолет, Бен задул керосиновую лампу, решительно пересек маленькую комнатку и чуть приоткрыл незапертую дверь.
В лицо тут же дохнуло промозглой сыростью. У самого порога густыми слоями стлался туман, в неярком свете диодного фонарика было видно, как он растекается, расползается, бесконечно и непрестанно меняет форму, как какое-то фантастическое существо. Ничего невозможно было разглядеть, почти не угадывались даже черные стволы деревьев, казалось, будто они тоже движутся – то приближаются, то удаляются.
- Какой-нибудь ночной зверь, - неопределенно сказал Бен и, быстро закрыв дверь, запер ее на ключ. – Уф…
Сама идея выглядывать в темноту показалась ему идиотской. Что они там собирались разглядывать? Зачем? Надо было сразу запереть дверь! Да, похоже, все-таки не стоило столько пить…
- Уф, - подтвердила Рей и поежилась. Выяснять, что таилось за дверью в этом зловещем тумане, у нее тоже явно не было никакого желания. - Я что-то такая пьяная, - сообщила она, вдруг хихикнув, и схватилась для равновесия за его предплечье.
- Надо ложиться спать… - протянул Бен, чувствуя, что его как будто еще сильнее накрыло хмелем. – Завтра на рассвете уже нужно вернуться в монастырь. Поэтому ложись в кровать, я сейчас достану одеяло. Можешь еще и пледом сверху укрыться для тепла. Хотя в комнате вроде бы…
- А ты? – перебила Рей, вглядываясь ему в глаза снизу вверх.
Зрачки у нее были расширены, и в полутьме комнаты, освещенной теперь только огнем в печке, ее глаза казались огромными и очень темными.
- А я на полу, - начал было Бен.
- Ах, ну конечно! – громко фыркнула она. – Именно так я и думала! Но только нате-ка выкусите, мессир, спать вы будете со мной на кровати!
- Зачем тогда спрашивала, - усмехнулся Бен, глядя на нее с улыбкой.
- Если ты тут думаешь играть в рыцаря, то можешь положить между нами меч, - продолжала Рей, глаза у нее возбужденно блестели.
- Меч?
- Ну, если опасаешься, что будешь покушаться на мою честь или я на твою. Что вернее, - хихикнула она снова. – Как в средневековых романах. «И они разделили ложе, и чтобы сохранить честь девы, он положил между ними меч…»
- Что-то я не помню таких средневековых романов, - хмыкнул Бен и полез в шкаф за одеялами. – Я их в принципе не особо читал…
- Ну, не романы, - досадливо отмахнулась Рей. – Просто обычай такой… У тебя есть меч?
Она отдернула занавеску и плюхнулась на кровать, откинулась назад, опершись руками на матрас. Краем сознания Бен отметил, что язык у нее совсем заплетается. Впрочем, и сам он был не сильно трезвее… Мысли путались все сильнее, перед глазами все расплывалось. Тепло от печки, хмель, усталость – все навалилось разом.
- У меня нет меча, - сообщил он, изучая содержимое шкафа. – Там у тебя два… этих… подушки? Могу принести еще, если… не хватает.
- Два… меча... подушки… две… - Рей уже встала на четвереньки, заглянула в изголовье кровати под покрывало, и Бен на мгновение прикрыл глаза, потому что вид ее хорошенькой задницы был сейчас совершенно невыносим. – Несите лучше сюба… седя сюдасе… себя сюда, сэр Лось Здоровенный!
Бен фыркнул, бросил на кровать два одеяла и взял уже снятое Рей тонкое покрывало.
- Тебе дать еще плед?
- У тебя был бы меч и щит такой… - продолжала болтать она, совершенно его не слушая. – С рогами… и девиз…
- Девиз с рогами?
- Ну, ты же сэр Лось, поэтому щит, и меч, и…
- Так, Рей, все… залезай под одеяло.
- Ты тоже!
- Я тоже, - согласился он, скидывая ботинки, и нырнул в постель.
Чуть отсыревшую, прохладную, с влажноватым бельем, пахнущим затхлостью и старым деревом. Впрочем, они сейчас быстро согреются, подумал Бен отстраненно. Вдвоем…
Он накрылся одеялом, Рей возилась рядом, устраивая себе ямку поудобнее.
- ААААА! – заорала вдруг она, так что Бен почти подпрыгнул.
Ее холодные пальцы нырнули ему под рубашку и ущипнули за бок.
– Рука Палпатина! – расхохоталась она. – Она найдет тебя!..
- Черт, напугала! – выдохнул он и перехватил ее руку. – Рука Палпатина, говоришь? А это тогда чье?
- Я не знаю! Оно само приползло!.. – Рей повернулась на бок и прижалась так, что оказалась вдруг совсем близко к нему. Он чувствовал ее теплое дыхание на своей щеке. – Между нами… ползает… оберегать… твою честь… Раз уж меча у тебя нет... Чтобы… не это…
- Чтобы… не это?.. Что… это?..
Против своей воли, или, наоборот, не в силах бороться с собой? – он и сам не знал – Бен наклонился к ней. В полутьме, в тепле и уюте общей постели, в опьянении от хмеля и ее близости он потерял все ориентиры, контроль, рассудок. Она была тут, совсем рядом, ее тепло, ее дыхание, ее сияющие глаза так близко, ее губы, которых он почти касался своими губами…
- Это… - выдохнула она и потянулась к нему навстречу.
Нежно, едва ощутимо поцеловала – просто коснулась губами, и он ответил так же – осторожно, неловко, и еще, и еще, легко, невесомо, как будто в шутку, и где-то на краю сознания билась мысль, что это же не считается, да? Можно же немного, совсем чуть-чуть, совсем… Но Рей вдруг тихо вздохнула, приоткрыла рот, и он больше не смог.
Не осталось уже никаких мыслей; он сам не заметил, как рывком перевернулся, подмяв ее под себя, и уже со стоном прикусывал ее губы, толкался языком в ее рот, безумно, безудержно, а она отвечала – так же неистово, почти грубо.
Старая деревянная кровать жалобно скрипела под ними, но он не слышал. Осталась одна лишь жаркая невыносимая потребность, мучительная, застилающая сознание; одно лишь нестерпимое желание – быть с ней, насытиться ею, напитаться, взять себе ее всю, без остатка, сейчас, немедленно. Вся она была здесь, для него - сладкий, яблочный и медовый привкус алкоголя на ее губах, ее горячий рот, ее руки, обхватившие его за шею, ее раздвинувшиеся для него бедра, захватившие в плен его колено.
Она всхлипывала и стонала, притягивая его ближе к себе, шептала что-то невнятное между поцелуями, тянула его за волосы, зарываясь в них пальцами, выгибалась, подставляя ему шею. Бен скользнул губами ниже, к ключице, к теплой ложбинке груди под расстегнутой рубашкой…
Что-то было не так. Рей странно обмякла. Ее руки еще обнимали его, но уже слабо. Безвольно. Он поднял голову, пытаясь собрать всю силу воли, чтобы прогнать застилающую сознание дымку возбуждения.
Рей пьяна. Сильно. Она почти в отключке… А он…
- Бен… - шепнула она совсем заплетающимся языком. – Я х…хотела…
С силой закусив губу, он отпрянул, сел в постели. Осторожно повернул Рей на бок. Прикрыл одеялом. Потом поднялся, подошел к печке. Поворошил дрова, подкинул еще одно толстое полено.
В паху все пульсировало до боли. Бен прошелся босиком по холодным доскам пола. От окна к двери и обратно. Потер лицо.
Возбуждение медленно, по чуть-чуть уходило. С досадой отбросив постыдную мысль снять напряжение самостоятельно, он вернулся в постель. Укрылся одеялом и повернулся к Рей спиной.
Даже на лайвлиб внесли инженера 
Только не могу понять к чему сейчас этот крюк через фандом. Давно бы уже оставила бедное рейло и писала, что хочется.
ЧСВ не почешешь, если десять подружек только отзывы оставят.
