Холиварофорум

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

Лань Цирен

интересно Оо
а ещё на фб есть фик прям про неланей, но я его пока не читал, не успел

Отредактировано (2025-08-19 12:13:12)

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

интересно

Угу) Это было внезапно, конечно)

а ещё на фб есть фик прям про неланей

Если ты про Родительское благословение, то я прочитал, но нелани там немного (в самом начале), а дальше в основном про ЦГЯ (и парочка упоминаний, что нелань вместе)

▼сюжетное⬍

ЛХ с НМЦ после одного банкета (где ЛХ случайно выпил) понимают, что любят друг друга. ЛХ рассказывает ЦГЯ об этом и говорит, что т.к. отказ от ровных наследников - серьезный шаг, ему нужно родительское благословение (причем от родителя во плоти), а родитель мертв, так что увы. ЦГЯ с помощью ВИ (который умеет возвращать мертвецов) организовывает благословение для нелани от ЦХЦ, а для себя самого - от ЦГШ

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

Если ты про Родительское благословение, то я прочитал, но нелани там немного (в самом начале), а дальше в основном про ЦГЯ (и парочка упоминаний, что нелань вместе)

Ну блин как обидно, я пришёл на тег неланей

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

я пришёл на тег неланей

Красивая нелань

▼Скрытый текст⬍

ЛЦЖ, ЛХ и ЛЧ на фоне гор

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

   

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

   

Even Children Get Older

джен про ЛЦЖ и ЛХ от момента, когда ЛЦЖ впервые видит новорожденного ЛХ, до постканона, когда ЛХ выходит из уединения. Есть нелань, но с канонной смертью НМЦ

▼Скрытый текст⬍

— Надо закончить, — говорит акушерка, исчезая в комнате. Лань Цижэнь остаётся в коридоре со своим племянником — Лань Хуанем, по указанию отца.

Ребёнок плачет, невнятно издавая звуки. Лань Цижэнь говорит: «Шшш», что, конечно же, ни к чему не приводит. Лань Хуань, А-Хуань, — совсем младенец. Он маленький и тёплый; он удивительно удобно умещается на сгибе руки Лань Цижэня. Его научили держать ребёнка.

— Шуфу, шуфу, — говорит А-Хуан, как только они оба раскладывают столовые приборы после еженедельного совместного ужина. — Когда же родится ребёнок?

Как и каждый раз, когда Цижэню задавали этот вопрос, он терпеливо отвечал: — Скоро, А-Хуань. Врачи считают, что осталось всего неделя.

Глаза А-Хуаня широко раскрыты, сияя от радости, хотя он, конечно же, уже это знал. Он отмечает недели по их ужинам, каждую неделю спрашивая, когда придёт его дид или мэймэй. В глубине души Цижэнь чует, что это будет ещё один мальчик – симметрия, думает он, угодит небесам. Но он никому не навязывает это чувство, включая А-Хуаня.

А-Хуань, без сомнения, унаследовал отцовское сердце. Цижэнь старался его беречь. Привить ему сдержанность, не подавляя при этом полностью его теплоту. Он пока не уверен, насколько ему это удалось — А-Хуань послушный, добрый и внимательный, но ему всего три года. Время покажет.

Конечно, А-Хуань знает о смерти; он уже начал заниматься совершенствованием и знает, что большая часть их работы за пределами Облачных Глубин связана с упокоением мёртвых, которые были неправильно похоронены или умерли при неудачных обстоятельствах. Но ему ещё не довелось столкнуться со смертью в собственной семье. Нельзя ожидать, что он поймёт, что такое сирота.

(Лань Цижэнь, которому было двенадцать лет, не был готов понять концепцию сироты. Он так думал, знал это слово и его значение, дружил с несколькими другими младшеклассниками, чьи родители умерли. Но все стало совсем иначе, когда эта концепция стала применяться к нему самому. Брат, даже брат старше его более чем на десять лет, — это не то же самое, что иметь родителей.)

Он надеется, что пройдет еще очень много времени, прежде чем его племянники поймут то же самое, но иногда он замечает бледность лица жены своего брата, когда тот отвозит мальчиков на ежемесячные визиты, или думает о тишине за дверью коттеджа брата, и задается вопросом.)

Горе А-Чжаня было таким горьким и таким публичным, что Лань Цижэнь почти удивился, а затем и разозлился на себя за это удивление, когда увидел А-Хуаня, спрятавшегося за деревом недалеко от одной из главных троп, беззвучно плачущего. Будучи когда-то мальчиком, полным бурных эмоций, он слишком ясно представлял себе, что произошло: воспоминание о потере внезапно нахлынуло на А-Хуаня, когда он бродил с места на место, не в силах сдержаться, и вместо того, чтобы убежать в грязных, явных слезах, он просто вышел из поля зрения с тропы. Не то чтобы спрятался, но… уединился.

— Не печалься чрезмерно, — тихо цитирует А-Хуань, полувопросительно.

— Это не значит, что тебе вообще не следует горевать. Помни также: каждой эмоции своё место. Ты потерял мать. Думаешь, я не плакал, когда умерли мои родители?

— Я не могу себе представить, чтобы ты когда-нибудь плакал.

Цижэнь чувствовал то же самое по отношению к своей матери; его отец, хотя и всегда держался достойно и сурово, как глава ордена, на людях, был скор на слёзы радости, чувств или горя за закрытыми дверями их дома. А-Хуань унаследовал темперамент деда гораздо больше, чем дяди или даже отца. — Я иногда плачу, — говорит Цижэнь, хотя прошло много лет. Слёзы для него — это настоящее уединение, и с тех пор, как брат затворился, у него редко было время на себя. Когда-нибудь, снова… — И я плакал в детстве, конечно. Ты всё ещё ребёнок. Ты должен — да, ты должен — горевать.

— Хорошо, — шепчет А-Хуань.

Лань Цижэню не нужно дважды проверять, аккуратно ли одет его племянник и готов ли он с нежной, приветливой улыбкой встретить Не-цзунчжу и его наследника; он знает, что Сичэнь никогда не разочарует.
<...>
— Не-цзунчжу, — отвечает Цижэнь, вежливо кланяясь. — — Добро пожаловать в Облачные Глубины; мне очень приятно приветствовать вас и вашу семью.

Цижэнь глянул в сторону и увидел, что Сичэнь и А-Чжань только что поднялись из своих поклонов, а Сичэнь устремил пронзительный взгляд на семью Не, особенно – если Цижэнь правильно рассчитал направление его взгляда – на Не Минцзюэ, первого из других наследников клана, с которым встретился Сичэнь. Цижэнь очень надеется, что они подружатся, ведь они, вероятно, являются друг для друга лучшим шансом на настоящую дружбу, и такая связь, в свою очередь, пойдет на пользу обоим их орденам.

Цижэнь вздыхает, заранее смирившись с тем, что получит обратно четверых грязных детей с палочками в волосах, и, надеюсь, не каких-нибудь маленьких беспомощных созданий, спрятанных в рукавах Сичэня или А-Чжаня, просто пока они не почувствую себя лучше, шуфу, пожалуйста.

Не Нюбай смеётся, глядя на лицо Цижэня. — Отцовство, — говорит он сочувствующим тоном. — Ну же, Цижэнь, давай займёмся делом, чтобы мы могли найти наших мальчиков, прежде чем они попадут в серьёзные неприятности.

Цижэнь хотел было возразить, что Сичэнь и А-Чжань никогда не попадут в беду, но передумал, основываясь на увиденном, и снова вздыхает. — В самом деле.

Цижэнь не волнуется. Он бы не стал делать ничего столь недостойного. Он точно не расхаживал по комнате и не терял сон; он совершенно не чувствовал ни потери аппетита, ни потери сосредоточенности на работе в последние дни. Даже если такое и случалось, внешних признаков этому, безусловно, не было; он выполнял свой долг на обычном высочайшем уровне, а любые лишние вздохи и поглядывания в сторону входа в Облачные Глубины аккуратно сохранялись за стенами его дома, в вечерние часы, проведенные в уединении, если такое вообще случалось.

Ванцзи, с другой стороны, в последние дни, после того как старший брат отправился на свою первую многодневную ночную охоту, держался к нему теснее обычного, и Цижэнь, конечно же, изо всех сил старался утешить младшего племянника.

— Я скучал по тебе, шуфу, — говорит Сичэнь в грудь Цижэня.

— Я тоже по тебе скучал, — признаётся Цижэнь, прижимаясь ещё крепче. — Как и твой брат. Поздравляю, и добро пожаловать домой.

Сичэнь сжимает его в ответ, а затем отстраняется ровно настолько, чтобы встретиться взглядом с Цижэнем. Скоро, думает Цижэнь, они будут одного роста – Сичэнь уже почти перерос Цижэня, как и его отец. И тогда он поймет, что его племянник уже совсем не мальчик. Но пока…

— Ты гордишься, шуфу? — спрашивает Сичэнь. — Лань-цяньбэй предоставит тебе полный отчёт, — сказал он. — Но мы это сделали!

— Минцзюэ… ты заберёшь его после лекций? Или… может быть, даже навестишь? Я так скучал по тебе.

— Я тоже, — говорит Не Минцзюэ так же мягко. — Постараюсь приехать. Всё стало тяжело с тех пор, как…

— Могу только догадываться, — Сичэнь понижает голос еще сильнее, переходя в шепот, который Цижэнь не может разобрать.

— Спасибо, — отвечает Не Минцзюэ. Даже его попытка говорить тихо звучит громче, чем голос Сичэня, и разносится далеко сквозь деревья. Цижэнь думает, что они, возможно, спрятались где-то в стороне от тропы. — Я напишу, если ты сможешь чем-то помочь.

— Пиши в любом случае, — говорит Сичэнь.

Цижэнь выходит из-за угла и видит своего племянника и Не Минцзюэ, стоящих посреди тропинки, словно они и не… ну, чем бы они там ни занимались. Только разговаривали.

Цижэнь прищурился. В одной из кос Не Минцзюэ заплетён листок.

Возможно, он ошибается, думает он, но если он что-то и знает о своей семье, так это то, что Лани преданны сердечным делам. Он хотел бы, чтобы племянник выбрал более лёгкий путь, но также понимает, что не может изменить этого; в любом случае, есть гораздо худшие варианты, чем Не Минцзюэ. Сичэнь будет осторожен. И, по крайней мере, Цижэнь рано узнал о направлении их отношений.

— Сичэнь… Я не могу этого одобрить.

— Знаю, шуфу, — сглатывает Сичэнь. — Вот почему я тебе не сказал.

Цижэнь замолкает. — Как долго это продолжается?

— ...Как мне измерить «это»?

— Я не буду тебе запрещать, — говорит Цижэнь, наполовину обращаясь к Сичэню, наполовину отвечая на собственные мысли. — Но ты должен оставаться сдержанным. Ещё сдержаннее. И не позволяй ему влиять на тебя. Ты будешь Лань-цзунчжу, и ты должен не только сосредоточить свой ум на благополучии нашей секты, но и всегда помнить о наших заповедях.

Услышав отмашку, Сичэнь вскакивает и быстро выбегает за дверь. Скорее всего, он возвращается к Не Минцзюэ, а не собирается медитировать. Молодость.

Цижэнь смотрит на Сичэня, встречается с ним взглядом и изучает его лицо. Что-то изменилось в его манере держаться, в том, как устремлён его взгляд – что-то ожесточилось, а может быть, и обострилось. Он знает, что война так действует на людей. Его племянник, так долго казавшийся Цижэню мальчиком, теперь мужчина. Мужчина, который скоро станет главой ордена.

— Пока ты дома, — говорит Цижэнь, — нам следует завершить церемонии, чтобы официально сделать тебя главой ордена.
<...>
— Мне жаль, что всё произошло именно так. Это несправедливо по отношению к тебе.

— Во время войны мир несправедлив почти ко всем. Но заповеди гласят: принимайте решения своевременно и не позволяйте обстоятельствам угнетать вас.

Цижэнь улыбнулся, сжал плечо Сичэня и отпустил. — Они также говорят: уважай случай. Мы сделаем это как можно более подобающим образом. Пойдём, осмотрим то, что сохранилось из церемониального убранства и настенных свитков, а потом я поговорю со старейшинами. А когда ты вернёшься к борьбе с Вэнями, ты сможешь с гордостью носить гуань главы клана.

— Он вернется.

— Он не вернётся прежним, и ты это знаешь. Если ты думаешь… — Сичэнь снова сдерживает гнев и делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Мне очень жаль, — говорит он во второй раз. — Тяжело видеть, как он страдает. Думаю, всё это было устроено… плохо. Ты же видел того мальчика.

Да. Мальчик, которого Ванцзи улетел спасать, всё ещё истекая кровью от свежих ран, оставленных плетью. Мальчик, которого он объявил своим сыном прямо перед тем, как потерять сознание, хотя Цижэнь сильно подозревал, чьим сыном он на самом деле является. Но Цижэнь не может и не станет противоречить Ванцзи сейчас. Если только он не хочет вбить ещё глубже клин в раскол, который, кажется, всё больше разрастается между ним и его младшим племянником.

Когда Цижэнь промолчал, Сичэнь добавил: — Ты поможешь мне позаботиться о нем, правда?

— Ты имеешь в виду ребенка?

— Да.

Цижэнь медленно кивает. — Если ты думаешь, что Ванцзи одобрит моё участие.

<...>Надеюсь, ты скажешь мне, если я зайду слишком далеко.

И тогда Сичэнь впервые полностью поворачивается к Цижэню. В знак уважения к этому жесту Цижэнь тоже поворачивается и смотрит прямо в глаза племяннику. Этот взгляд, сверкающий, словно тигриный глаз, поражает.

— Шуфу, — спокойно и серьёзно говорит Сичэнь. — Ты зашёл слишком далеко. — Затем он встаёт и выходит из комнаты, не оглядываясь, оставляя Цижэня наедине с Ванцзи и его собственными сожалениями.

Сичэнь улыбается им через стол, пока им наливают чай, и начинает рассказывать историю о том, как он помогал Ванцзи заваривать чай, будучи ещё маленьким. Цижэнь, присутствовавший на этом эпизоде, слушает и мирно потягивает чай.

Прошло три долгих года. Он был занят. Сичэнь был занят. Но А-Юань полон сил и жизнерадостен, и теперь Ванцзи снова с ними. Его семья, пусть и небольшая и раздробленная, снова цела.

Оглядываясь назад, он понимает , что ему следовало попытаться положить конец их связи с самого начала, как он пытался сделать с Ванцзи, когда увидел тревожные сигналы у Вэй Усяня. Добродетели Не Минцзюэ в конечном счёте не сделали ситуацию менее ужасной; скорее, трагедия стала глубже.

Но Цижэнь не сказал ничего, или ничего твердого. Он ничего не сделал. И теперь, как он и предвидел, сердце племянника разбито.
<...>
Но Сичэнь несчастен. Молча, с улыбкой, но всё равно несчастен. Цижэнь может лишь наблюдать и быть свидетелем. И он наблюдает, беспомощный, и надеется, что большее горе, чем это, никогда не постигнет его племянников.

— Шуфу, не ходи разговаривать с Ванцзи, когда ты так зол. — Сичэнь выпрямляется, одновременно убирая талисманы в свою сумку цянькунь.

— Это не должно откладываться.

— Так и должно быть. — Прежде чем Цижэнь успевает возразить, Сичэнь поднимает руку. Удивлённый настойчивостью племянника, он останавливается. — Ты как-то просил меня сказать тебе, если ты зайдёшь слишком далеко в своих попытках сдержать Ванцзи. Это уже слишком. Ситуация сложная, и нам нужно набраться терпения.

И вот однажды Цижэнь наконец добрался до дома на холме позади дома с подносом еды и обнаружил, что дверь временного жилища Сичэня открыта. Он не стесняется ронять поднос и бежать к двери; он появляется как раз в тот момент, когда шум вырывает его из дома. Они останавливаются по обе стороны порога, глядя друг на друга.

Сичэнь бледен и худ, он настолько же ослаб, насколько Ванцзи окреп в уединении. Под глазами у него темные круги – следы бессонницы или беспокойного сна, и на нем только самая простая одежда, волосы собраны в простой низкий хвост. Но он здесь, стоит, его лицо открыто на солнце.

— Шуфу, — говорит Сичэнь.

В тот же момент Цижэнь произносит: — А-Хуань.

— Шуфу, — повторяет Сичэнь дрожащим голосом. — Я скучал по тебе.

— Я тоже по тебе скучал, — Цижэнь сглатывает, вспоминая давние объятия у врат Облачных Глубин. — Добро пожаловать домой. Я так рад видеть тебя в добром здравии.

Лань Цижэнь уже некоторое время знал о визитах Вэй Усяня, чтобы сообщить Сичэню новости, и поначалу отнёсся к этому с большим неодобрением. Но Сичэнь выразил желание, чтобы они продолжались – один из немногих случаев, когда он вообще хоть как-то общался вне своего уединения, – и Цижэнь оставил это в покое. Со временем он понял, насколько разумно поддерживать такую связь, хотя сам, по собственному усмотрению, предпочитал не привлекать к себе внимания во время визитов. Правда, после этого он иногда оставлял записки на подносах с едой.

— Спасибо, шуфу. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — говорит Цижэнь. Он снова гладит Сичэня по волосам. Его племянника. Одного из детей, которых он вырастил, первого, которого он держал на руках. Он полюбил Сичэня с первой минуты их встречи. — Отдыхай, А-Хуань. Всё будет хорошо.

Все будет хорошо.

When tea becomes ritual

люшэни, время действия - где-то после пещеры суккубов. ШЦЦ начинает каждое утро приходить к ЛЦГ, чтобы вместе выпить чай. ЛЦГ сначала не понимает, что происходит и зачем ШЦЦ это (и почему сердце начинает биться чаще от этих визитов), но постепенно втягивается и это становится их общей традицией (ещё ЛЦГ помнит, о чем ему рассказывает ШЦЦ, поэтому когда ШЦЦ пропустил чай - в очередную годовщину падения в Бездну - ЛЦГ отправился добывать (пробиваясь через монстров) чай, который у ШЦЦ ассоциировался с теплом и комфортом)

▼Скрытый текст⬍

Лю Цингэ неукоснительно придерживается своего распорядка, исключая любые непредвиденные обстоятельства. Это придаёт его дню предсказуемость и ясность. Позволяет ему сосредоточить энергию на важных вещах, таких как тренировки и самосовершенствование. Этот распорядок также способствует развитию внутренней дисциплины — рано вставать, рано ложиться и регулярно питаться — в отличие от некоторых Вершин, где, кажется, царит полный хаос.

— Доброе утро, Лю-шиди.

Кстати о хаосе.

Лю Цингэ мог бы сказать Шэнь Цинцю, что его тренировка продлится весь день. Он мог бы резко и беззаботно сообщить ему, что ему не нравится, когда прерывают его ритуалы, что Шэнь Цинцю будет ждать, когда солнце перестанет всходить и заходить, а горы вокруг них рухнут и исчезнут.

Вместо этого он с шумом выдыхает воздух через нос. — Хорошо. Я присоединюсь к вам, когда закончу.

Лицо Шэнь Цинцю озаряется, становится мягким и довольным

Лю Цингэ слушает, как Шэнь Цинцю рассуждает о чае, отпивая из чашки. Какой бессмысленный разговор! Он мог бы сейчас тренировать свою силу, привязав грузы к запястьям и лодыжкам, чтобы намотать ещё круги по тренировочной площадке.

Но Шэнь Цинцю в своей стихии, его глаза блестят, а губы изогнуты — резкий контраст со вспышкой боли всего несколько мгновений назад, — и Лю Цингэ хочет, чтобы он оставался таким.

Настолько, что он даже согласился позволить Шэнь Цинцю вернуться и принести ему на пробу образцы разных сортов чая.

Еще один день, еще одна нарушенная рутина.

Шэнь Цинцю прибывает с небольшими подносами чайных листьев, и Лю Цингэ на этот раз уже готов его встретить, ожидая у ворот, скрестив руки на груди. Он смотрит на листья, гадая, как долго Шэнь Цинцю намерен злоупотреблять его гостеприимством. На пике Байчжань нет еды для гостей; им придётся спуститься с горы в ближайший город на обед. Только они вдвоем.

Сердце Лю Цингэ трепещет от этой мысли. Трепещет.

Ему пора пройти тщательное медицинское обследование.

— Во сколько ты встаешь каждый день? — спрашивает Шэнь Цинцю, склонив голову набок.

— Пять. — Лю Цингэ распахивает двери гостевых покоев, пропуская Шэнь Цинцю. Пыль всё ещё висит, но на столе стоят чайник, две пустые чашки и чайник, наполненный кипячёной водой.

— Почему улун? — спрашивает он.

— Моя мама подавала улун, когда мне было грустно или больно. Этот вкус ассоциируется у меня с уютом и теплом, — Шэнь Цинцю улыбается Лю Цингэ через стол, опуская ресницы, словно поделился маленьким секретом. — Надеюсь, шиди понравится.

Почему бы и нет?

Чай есть чай.

И если Шэнь Цинцю говорит, что это хорошо, значит так оно и есть.

Лю Цингэ ёрзает на стуле, нахмурившись при этой мысли. Когда он начал прислушиваться к мнению Шэнь Цинцю?

Возможно, афродизиак задержался и вызвал какие-то странные эффекты. Например, когда его коснулся локон волос, упавший на лицо Шэнь Цинцю, и подушечки пальцев так и норовят откинуть его. Или когда он сидит здесь, вдали от повседневной рутины, пьёт чай в неиспользуемых гостевых покоях пика Байчжань.

Или его сердце. Его слабое сердце, подпрыгивающее и трепещущее, как дева, кружащаяся в своих новых одеждах.

Это пустая трата времени.

Но время удерживает Шэнь Цинцю здесь, вдали от бамбукового дома и леса, от кургана мечей на склоне пика Цинцзин.

— Твое нерегулярное сердцебиение, необычное поведение, странные порывы? — легкомысленно спрашивает Му Цинфан, опустив голову и упаковывая свое снаряжение.

— Правильно.

— И это происходит только тогда, когда рядом Шэнь-шисюн?

— Правильно.

Поднявшись на ноги, Му Цинфан в последний раз дергает за шнурок своей медицинской сумки.

—  Это проблема сердца, — говорит он, приподняв уголки губ. — Желаю удачи, шиди.

Каждый день Шэнь Цинцю возвращается.

Каждый день Лю Цингэ ждет у ворот, ворчит в ответ на приветствие Шэнь Цинцю («Доброе утро, Лю-шиди»), и они отправляются в гостевые покои, где Шэнь Цинцю раскладывает закуски и готовит им чай на утро.

Каждый день странности в поведении Лю Цингэ и его физические аномалии проявляются снова и снова в присутствии Шэнь Цинцю.

Так почему же его сердце сходит с ума только из-за Шэнь Цинцю?

Логично, что есть один возможный ответ.

Однако, рассуждая логически, это не может быть ответом.

Шэнь Цинцю?

Шэнь Цинцю?
<...>
Да. Этот Шэнь Цинцю, который приносит ему чай и закуски и предпочитает проводить с ним каждое утро. Этот Шэнь Цинцю, от которого исходит аромат его любимого сладкого чая, чьи глаза морщинятся, когда он улыбается – мягко, тепло и искренне.

— Через три дня, — вздыхает Шэнь Цинцю. — Я чуть не забыл об этом из-за нашего утреннего чаепития.

Какая-то часть Лю Цингэ мучается от осознания того, что ему почти удалось отвлечь Шэнь Цинцю от его горя.

Но этого было недостаточно, этого было недостаточно.

Даже сейчас его недостаточно.

— Где я могу найти лучший улун? — спрашивает Лю Цингэ.

Му Цинфан выгибает бровь, но предпочитает не задавать вопросов. — На крутой скале в горах рядом с ущельем Цзюэ-ди растёт редкий сорт улуна. Я слышал, что тамошние чайные деревья дают одни из самых ароматных листьев.

Серое выражение усталости не к лицу Шэнь Цинцю. Не этому Шэнь Цинцю, яркому, как летний воздух. Видеть, как он смотрит на курган мечей, такой потерянный и одинокий, терзая всё внутри Лю Цингэ.

Он обрушивает все это на несчастных демонических тварей.

Остальные, должно быть, спрятались, потому что после его ухода не осталось ничего, кроме груды трупов.

Стряхнув кровь с Чэнлуаня, Лю Цингэ вкладывает меч в ножны и подходит к скале, пробуя ухватиться за выступающую плиту. Он поднимает взгляд и едва различает изумрудно-зелёную завесу на вершине.

Совсем недалеко.

Лю Цингэ подтягивается и начинает восхождение.

— Что привело тебя сюда сегодня, шиди? — спрашивает Шэнь Цинцю, убирая шарик. — Обычно ты в это время бегаешь круги, не так ли?

— Раньше так и было, — ворчит Лю Цингэ. — До твоих адских чаепитий.

Брови Шэнь Цинцю поползли вверх. — Что ты имеешь в виду?

— Теперь это часть моего утреннего ритуала, — говорит Лю Цингэ. — А ты же знаешь, как я ненавижу перемены.

— А почему улун?

На этот раз Лю Цингэ колеблется. Затем, отбросив осторожность: — Потому что это тепло и уютно.

Через мгновение на лице Шэнь Цинцю расцвела улыбка, сладкая, как цветочный аромат, исходящий от пакета. — Спасибо.

Лю Цингэ краснеет до кончиков ушей и тут же мысленно ругается. — Пожалуйста, — бормочет он.

Шэнь Цинцю заваривает чайник с горячей водой, и они пьют чай в уютном молчании. Лю Цингэ чувствует, как тепло разливается по его груди с каждой маленькой улыбкой, которую Шэнь Цинцю ему дарит.

Наступила годовщина падения Ло Бинхэ, и впервые Шэнь Цинцю смотрит вверх и вперед.

Смотрит на него.

— Чай прекрасен, Лю-шиди.

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

▼Скрытый текст⬍

Мне с некоторых пор так жалко Сиченя

ЛЦГ со своей самодисциплиной вызывает прям з-завиздь

— Твое нерегулярное сердцебиение, необычное поведение, странные порывы? — легкомысленно спрашивает Му Цинфан, опустив голову и упаковывая свое снаряжение

...или нет, лол)

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

▼Скрытый текст⬍

Мне с некоторых пор так жалко Сиченя

Ох, понимаю

ЛЦГ со своей самодисциплиной вызывает прям з-завиздь

Есть такое

...или нет, лол)

Он все-таки хорошо держался

Вспомнил один из любимых артов - постканон, НМЦ вернулся, нелань за руки держится Реакция ЦЛ, ЦЧ и НХС доставляет Особенно НХС, который точно ничего не знает

Снова попался этот арт с персонажами Магистра. ЛХ и НМЦ вместе едут, краешек веера НХС так скромненько виднеется рядом)

▼Скрытый текст⬍

Сунсяо (и СЛ с цветком в волосах)

▼Скрытый текст⬍

Вот к этим официалкам

▼Скрытый текст⬍

показали еще чибиков

▼ЛХ⬍

▼ЛЧ, ВИ, Сычжуй⬍

Отдельно арт со взрослыми вансянями в полный рост

▼Скрытый текст⬍

Значки (лица крупным планом)

▼ЛХ⬍

▼ЛЧ, ВИ, Сычжуй⬍

Отредактировано (2025-08-20 14:57:40)

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

постканон, НМЦ вернулся, нелань за руки держится  Реакция ЦЛ, ЦЧ и НХС доставляет  Особенно НХС, который точно ничего не знает

Аняня!  

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

Аняня!

Нелани довольные такие, так друг на друга смотрят Идеально)

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

Начали обратный отсчёт до старта выставки, посвящённой закрытию аудиодрамы, и показывают новые арты (они уже были, но только на превью)

▼МСЮ и ВИ⬍

▼ВИ, ЦЧ, ЦЯЛ, ЮЦЮ, ЦФМ⬍

Показали целиком новую официалку с вансянями

▼Скрытый текст⬍

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

Скетч с неланями  ЛХ так улыбается, а НМЦ так хмурится)

И ещё одна новая официалка с вансянями

▼Скрытый текст⬍

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

Вспомнил один из любимых артов - постканон, НМЦ вернулся, нелань за руки держится Реакция ЦЛ, ЦЧ и НХС доставляет Особенно НХС, который точно ничего не знает

Конечно, не знает! Как можно его заподозрить! 

Нелани замечательные. 

Снова попался этот арт с персонажами Магистра. ЛХ и НМЦ вместе едут, краешек веера НХС так скромненько виднеется рядом)

▼Скрытый текст⬍

Ааааа! Наконец-то я вижу этот веер. 

Интересно, а слева сидят ЦФМ, ЮЦЮ и ЦЧ?  Остальных вроде узнаю. 

Сунсяо (и СЛ с цветком в волосах)

▼Скрытый текст⬍

И сунсяо прекрасные. 

И официалки обалденные. Анончик, большое спасибо!

Отредактировано (2025-08-22 17:24:31)

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

Нелани замечательные

Да Такие взгляды влюбленные

Интересно, а слева сидят ЦФМ, ЮЦЮ и ЦЧ? 

Они, да)

И сунсяо прекрасные

Смутившийся СЛ такой милый

Анончик, большое спасибо!

Ещё раз внесу превью серии официалок к завершению аудиодрамы. Показали в полном размере два арта, впереди ещё пять

▼Скрытый текст⬍

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

Следующая официалка (вансяни, ЛХ, ЛЦЖ и мелколани) Рад, что здесь есть все Лани

▼Скрытый текст⬍

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

Где-то 24 уже наступило, так что с днем рождения, Лань Цзинъи!

▼Скрытый текст⬍

Ешё раз внесу те официалки из деньрожденьской серии, на которых есть Лани

▼дни рождения ВИ и ЛЧ⬍

▼день рождения Сычжуя⬍

А 8 октября будет день рождения ЛХ

Цзинъи с ЦЛ и Сычжуем

Цзинъи, Сычжуй, ЦЛ и вансяни

▼Скрытый текст⬍

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

Следующая официалка, и здесь есть ЛХ и НМЦ Красивые И стоят рядом

Ещё есть ЦГЯ и ЦЛ с Феей

▼Скрытый текст⬍

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

Следующая официалка, и здесь есть ЛХ и НМЦ  Красивые  И стоят рядом

Дааа, видел её в основном. Нелань обалденные  Такое чувство, что они к Яо вместе в гости приехали, выглядят парой  И оба прекрасные

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

выглядят парой 

Даааа Так нравится, что они рядом

Чиби-нелань НМЦ хмурится, а ЛХ ему морщинку между бровями разглаживает)

Веселый деньрожденьский Цзинъи

Цзинъи в нескольких образах

▼Скрытый текст⬍

И задумчивый Цзиньи с кроличком

Современные фэнцины (врач Му Цин и пациент Фэн Синь. Му Цин слушает, а Фэн Синь пытается дышать спокойно, но не получается))

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

Следующая официалка с Не-бро   НМЦ

▼Скрытый текст⬍

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

Некоторые из иллюстраций к вьетнамскому изданию Магистра (подарочный однотомник 2025 г.). До этого только миниатюры видел

▼Скрытый текст⬍

ссылка

Ещё когда в первый раз видел иллюстрации, подумал, что это ЛХ, и до сих пор так думаю, но не уверен до конца)

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

Следующая официалка, есть ССЧ, СЛ и А-Цин

▼Скрытый текст⬍

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

Следующая официалка, есть ССЧ, СЛ и А-Цин

Обалденная  СЛ шикарный 

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

СЛ шикарный 

Да! Очень нравится, какой он здесь

Увидел, что автор сканов уточнил, что на этом арте точно ЛХ (в поисках мелодии, которую ЦГЯ играл для НМЦ)

▼Скрытый текст⬍

Так что внесу еще старую японскую официалку на эту тему

▼Скрытый текст⬍

Сунсяо в стиле античной официалки

Полураздетый ЛХ

Without Warning

нелань. ЛХ ранен во время ночной охоты, и НМЦ о нем заботится

Такие они хорошие вместе

▼Скрытый текст⬍

Не Минцзюэ обернулся, чтобы что-то сказать ему, всё ещё держа Бася в руке, и побледнел при виде этого зрелища. Неужели всё так плохо?

— Сичэнь! — Он преодолел разделявшее их расстояние всего за несколько быстрых шагов. — Не двигайся. Дай мне посмотреть.

Он, казалось, наконец вспомнил, что всё ещё держит саблю, и, быстро протерев её, вложил её в ножны. Лань Сичэнь поймал себя на мысли, что ситуация действительно серьёзная, если он не заботится о Бася как следует.

Это было его единственным предупреждением, прежде чем он взял Лань Сичэня на руки. Он бы запротестовал, но одного этого движения было достаточно, чтобы на мгновение у него закружилась голова. Попытка идти только помешала бы им. Он держался за плечи Не Минцзюэ и старался не думать о том, сколько крови он мог потерять. Вместо этого он выровнял дыхание, сосредоточившись на исцелении, насколько это было возможно.

— Выглядит не очень хорошо, — сказал он. Он никогда не был склонен смягчать удары, и сейчас Лань Сичэнь ценил его честность. — По крайней мере, я не думаю, что оно отравлено. Но мне придётся это вычистить.

— Вот. Должно сработать, — наконец сказал Не Минцзюэ. В его голосе слышалось облегчение. — Но тебе пока не стоит двигаться. Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, — ответил Лань Сичэнь. Затем он уточнил, потому что лицо Не Минцзюэ было весьма выразительно, показывая, насколько он в это не верит.

Лань Сичэнь наконец-то расслабился. Ему нравилось это тёплое, нежное прикосновение. Возможно, это было эгоистично с его стороны, но ему нравилось, что это было только для него.

— Прости, — сказал он, положив голову на грудь Не Минцзюэ. — За беспокойство.

— За что ты извиняешься? Это была битва. Прибереги это на случай, если пострадаешь из-за какой-нибудь глупости.

Лань Сичэнь тихо рассмеялся и прижался к нему ещё ближе. Он не знал, что ему нравилось больше: грубость Не Минцзюэ или то, что тот не считал нужным меняться ради него.

— С каких это пор я делаю глупости?

— С тех пор, как я себя помню. Ты постоянно говоришь всем отдохнуть и никогда не делаешь этого сам.

— Или хватит одной-двух ночей в хорошей гостинице, — сказал он.

— С тобой? — спросил Лань Сичэнь.

— Конечно, со мной. Ты всегда советуешь мне сделать перерыв.

— Тогда всё решено, — ответил он. — Я должен тебе две ночи в гостинице, и как можно скорее.

— А теперь можешь отдохнуть, — сказал ему Не Минцзюэ. После этого его голос смягчился. — Поспи немного. Я буду рядом.

— Я знаю, что ты так и сделаешь, — серьёзно сказал Лань Сичэнь и позволил себе погрузиться в сон.

Kicking in the Dirt, Kicking in the Sand (and stirring up trouble)

милые модерновые люшэни (и немного 79 на втором плане). Технически они здесь актеры, но об этом немного, а в основном про очень влюбленного ЛЦГ, и о том, как они с ШЦЦ решили провести вместе праздник, и отправились на природу, и умудрились довольно быстро во всём разобраться)

▼Скрытый текст⬍

— Лю-шиди! — кричит Шэнь Цинцю, толкая дверь плечом, с одеянием, перекинутым через руку. — Ты — лучшее, что со мной случалось!

Нин Инъин задыхается. Лю Цингэ не смеет смотреть в лицо Шэнь Цинцю.

— Ты тоже, — как-то неожиданно говорит Лю Цингэ и уходит как можно быстрее, не создавая впечатления, будто он сбежал, под визг Нин Инъин.

— Не убивай меня! — кричит Шан Цинхуа. Он выхватывает из своего потрёпанного рюкзака картонную коробку с белой почтовой наклейкой и грозно протягивает её Шэнь Цинцю. — На самом деле, я получил это сегодня и сразу же пришёл.

Шэнь Цинцю берёт коробку, и его глаза расширяются, когда он видит что-то на обороте.
<...>
Он выглядел замкнутым и нетерпеливым, точно так же, как в подростковом возрасте, когда они ходили в книжный магазин, а Шэнь Цинцю рвался домой и читал. У Лю Цингэ перехватывает дыхание.

Он всё ещё выглядит немного ошеломлённым. В глубине души Лю Цингэ начинает паниковать: он запросил слишком много, а Шэнь Цинцю любит болтовню и красивые слова, но ему не хочется ничего делать с Лю Цингэ, и уж точно не ехать с ночёвкой вдвоём на прекрасный тропический остров. Ведь они ещё даже не встречаются, а напряжение между ними, которое царило с детства, так и останется лишь этим, ничем иным…

— Я никогда раньше не ходил в походы, — медленно говорит Шэнь Цинцю. — Пойдем.

«Да?» Он действительно сказал «да»?

Шэнь Цинцю снова открывает комикс, и Лю Цингэ, притворяясь, что листает список песен, тихонько поднимает телефон и делает снимок Шэнь Цинцю, с улыбкой глядящего на страницу. Он сохраняет снимок в избранном.

Сидя на вершине плато, Лю Цингэ колеблется, а затем обнимает Шэнь Цинцю за талию и притягивает его к себе. Шэнь Цинцю тут же прижимается к Лю Цингэ и прижимается щекой к его груди. Перед ними простирается бескрайний океан, а над головой плывут перистые белые облака.

Шэнь Цинцю открывает рот и смотрит Лю Цингэ в глаза. Пауза.

Лю Цингэ склоняет голову и целует его.

В конце концов, они всё же останавливаются. Но Шэнь Цинцю не может перестать улыбаться, и Лю Цингэ тоже. Он снова и снова гладит длинные мягкие волосы Шэнь Цинцю, и тот закрывает глаза, уютно устраиваясь в объятиях Лю Цингэ, словно счастливый кот.

Снаружи волны мягко плещутся о берег.

Сердце Лю Цингэ успокоилось.

Лю Цингэ втайне думает, что когда придёт их очередь, они, возможно, рассмотрят возможность самой скромной свадьбы. Возможно, они даже просто зарегистрируют брак. Ему придётся спросить Шэнь Цинцю, что он думает по этому поводу.

Анон

Re: Облачность в Цинхэ [фандомное] [yes comments]

Началась выставка в честь завершения аудиодрамы

▼Скрытый текст⬍

Несколько фото локаций (Юньмэн, Луаньцзан (редисочный огород)), город И, Не-бро, вансяни)

▼Скрытый текст⬍

ссылка

ссылка