Холиварофорум

Анон

Князь Владимир, книга 1, главы 12-45

Приветствую вас!

Сегодня мы будем читать книгу Князь Владимир, роман, не имеющий никакого отношения к истории, как бы не утверждал издатель. По сути, это компиляция влажных фантазий о могуществе, богатстве и сильных мускулистых мужиках в клюквенном ненатуральном сеттинге.

в этом отрывке вас ждут:

• бесконечно всратый рептилоид в роли ГГ, которого все остальные персонажи обречены восхвалять

• тупые восторженные картонки в союзниках

• тупые лапчатые враги, чтобы нашему рептилоидному князю было удобно их курощать

• сюжетные рояли, которые автор выдает, не приходя в сознание

• душные фоменковские простыни

• МОЩНЫЕ МУЖСКИЕ СИСЬКИ

• тупые казарменные шутки от автора

• инцельская риторика

• противоречия и авторский пиздеж

• беспощадная гомоэротика

Приятного прочтения, и не забывайте свои тазики со льдом

Я

1. Голосую за этого чтеца(голосов 19 [82.61%])

   82.61%

2. Просто хочу погладить чтеца(голосов 11 [47.83%])

   47.83%

Всего голосов: 23

Гости не могут голосовать

Отредактировано (2025-04-28 13:33:10)

Анон

Re: Князь Владимир, книга 1, главы 12-45

арка Новгорода

▼глава 12⬍

Наш Владимир Подсобакин, в которого никто не верит, даже папка родной, тошнится с дядей Добрыней и еще какими-то лохами в Новгород. Первый опыт, первая серьезная проверка способностей юного князя, наверное наш герой покажет себя мудрым способным управленцем, правда? Правда ведь? 
Владимир какабычна фантазирует о том, как он станет крутым сильным и всем атамстит.

Но зато в Киеве он был и должен был остаться навеки сыном рабыни. Здесь же, при удаче… нет, плохое слово, пусть удача улыбается никчемам, а он должен добиваться успеха. Удача слепа, может посетить и круглых дураков, потому на нее и надеются, а сильные куют не удачу, а успех! Он вздохнул глубоко и мощно. Он вырвался из Киева, но там было привычно, защищенно, безопасно, хоть и не очень сытно. А здесь чужой город, чужие люди. А на нем клеймо байстрюка, бастарда, незаконнорожденного. И бороться за себя придется еще больше, чем раньше.

Немножко волчьих цитат.

Добрыня и Стойгнев, что едут сзади, не помощники. У них свои цели, а он для них вовсе не князь, а так… кому ложка, кому черпак, кому еще какое средство для достижения своих целей.

Вот уже полглавы никто нашим четким волчарой не восхищался и не дрочил на его светлый образ, а это значит что у нас впереди появление нового персонажа!
И вот хоть убейте, но это какое-то спасение любимки из слешных фичков. У меня такое ощущение, что это Далин в Убить некроманта мог написать

Послышался далекий конский топот. От городских стен мчались всадники. Владимир решил было, что новгородцы встречают как князя, но те приблизились, он увидел, что настигают убегающего человека. Уже сверкнули мечи над головой беглеца. Тот понял, не уйти, резко скакнул от дороги, побежал, но до леса хоть и близко, но двое конных пустили коней наперерез. Беглец затравленно оглянулся, быстро подхватил длинную жердь, свирепо взмахнул над головой. Послышался крик, оборвавшийся на всхлипе. Всадник вылетел из седла, как тряпичная кукла, а конь от удара присел на круп. Владимир пустил коня вскачь, заинтересованный дракой. За ним часто застучали копыта, Добрыня с дружиной не отставал.
...
Рослый крутоплечий молодой мужик вертел над головой толстую жердь, чуть ли не бревно, увертывался от ударов мечей, пригибался. Лицо его было оскалено, рубашка в лохмотьях обнажала темное от солнца, мускулистое тело.
Еще один получил удар в плечо, выронил меч. Всадники пугливо раздвигали круг, а беглец расширял его все больше и больше, бросаясь то на одного, то на другого. Лес уже приближался, беглец бросал на него затравленные взгляды. Поняли это и всадники. Один выругался, сорвал с плеча лук.
– Стойте! – крикнул Владимир. Он ощутил, что с коня голос звучит достаточно властно. И те, кто его еще не знает, могут не заметить, что он сам дрожит от страха. Он соскочил с коня, внимательно смотрел на орудующего жердью парня. Оценивал, прикидывал. Всадник с луком крикнул предостерегающе:
– Эй, парень!.. Кто бы ты ни был, не вмешивайся. Это Звенько!
– Ну и что? – осведомился Владимир. И ощутил, что даже с высоты земли его голос звучит без дрожи. Наверное, потому, что за спиной могучий Добрыня с его отборным отрядом дружины.
– Звенько медведя ломает голыми руками!
– Я не медведь, – ответил Владимир с презрением. – Вмешиваться не сметь!

Ага, ты главная причина того, почему в дискуссии Man or bear женщины массово выбирают медведей.
Начинаются какие-то древнерусские гачимучи.

Он прыгнул вперед, выждав, когда край оглобли пронесся мимо. Проскочил мимо и Звенько. Следующим оборотом жердь достала его лишь серединой, не опасно, лишь сбила оземь, но Владимир ухватил Звенько за ногу, дернул. Оба покатились по земле, жердь унеслась со свистом. Послышался глухой удар, кто-то ойкнул. Голоса кричали, чтобы не вмешивались, дружинники оттеснили конных новгородцев. Владимир вспрыгнул на ноги раньше противника, выждал.

Немного дроча на красивых мужиков с мускулистыми сиськами, вы еще не знаете, но у Владимира (точнее у автора) есть определенный типаж мужчин

Они оказались грудь в грудь, и Владимир ощутил невольный трепет. Он сам был рослым и крепким, но парень оказался почти на голову выше, плечи раздались, как горный хребет, а грудь была широка и выпукла, как стоведерная бочка.

Он протянул руку к груди Владимира, и тому показалось, что к нему тянется бревно с огромными пальцами. Он нырнул под эту руку, захватил ее крепко, резко дернул, заворачивая за спину. Парень был чудовищно силен, но своя же тяжесть усилила боль. Он побледнел, завалился лицом на землю. Владимир подержал чуть, чтобы не сомневались в его полной победе, вскочил на ноги. Звенько с перекошенным лицом ринулся на него, как дикий тур. Владимир дрогнул, увидев бешеные глаза, но с великим трудом заставил себя драться, как учили его Сувор и Добрыня. Слабый воин, искусный в занятиях, обычно побеждает сильного, но неумелого. Что с того, что медведям спины ломал? Медведь не человек… Он мотнул головой, чтобы кровь с рассеченной брови не мешала видеть. Нанес еще два сильных удара. Звенько шатался, лицо его распухло. Всего один раз он задел Владимира по лицу – всего лишь задел! – иначе тому пришлось бы распрощаться с жизнью… Владимир сделал быстрый скользящий шаг. Кулак его был сжат, глаза держали окровавленное лицо Звенька. Он знал, что сейчас этот могучий парень упадет, как бык, оглушенный ударом. Внезапно он перехватил взгляд из-под разбитой брови. Звенько тоже знал, что уже побежден, сейчас после удара свалится незнакомцу под ноги, но держался лишь на упорстве и силе духа… Владимир заставил себя усмехнуться. Кулак разжался, он протянул открытую ладонь противнику:
– Мир!.. Ты молодец, дерешься здорово. Парень тупо смотрел на протянутую ладонь. Лицо его было разбито, губы вспухли. Кровь текла из носа и рта, он поминутно сплевывал. Земля вокруг него покрылась красными комочками, что быстро сворачивались шариками, пряча сгустки крови, чтобы ее не увидело нещадное небо, бог Сварог. Наконец он искривил лицо в гримасе. Его ладонь с маху ударила по ладони Владимира.
– Куда там… Я думал, что дерусь… Теперь я вижу, что такое драться на самом деле!..

Ах какой же наш Хуимир крутой, как мощны его лапищи, как он благороден. Все дрочат конечно же

На их молодого князя, которого и князем никто еще не звал, смотрели с интересом. Всякий ли утерпит, не собьет супротивника в грязь для победы окончательной? Да еще не походит вокруг, гордо подбоченясь, пока тот ползает под ногами, роняя кровавые сопли и слюни?

Выясняется, что этот боксер с медведями беглый холоп, которого обвиняют в самовольном заселении. Князь хороший, бояре плохие, наш Владимир благородно выкупает его свободу и обещает во всем разобраться (это конечно же наглый пиздеж и показуха)

– Ладно, – сказал Владимир, он чувствовал, что голос дрогнул. – Виру за покалеченного выплачу я… А вот покон отцов наших нарушать никому не велено. Тут Звенько виноват.
Парень вскинул голову:
– Какой покон? Именно по покону эти земли – общинные!
Новгородские мужики уже подошли с веревками к Звенько. Владимир сказал резко: – Когда сяду в Новгороде, буду лучше знать местные обычаи. Сейчас же, Звенько, даю тебе серебряную гривну. Заплати за самовольство! А с покалеченным погодим. Будет жив – одна вира, умрет – другая.

Тут спасенному рассказывают, что спас его аж целый сео компании самсунг крокодиловый миллиардер герцог севера князь, тот проникается, падает на колени, смотрит как тот котик с сердечками в глазах, уже готов жизнь отдать, лишь бы с князюшкой остаться 

– А победил тебя и подал руку… князь новгородский Владимир, сын Святослава!
За спиной зашумели еще довольнее, ибо челюсти у новгородцев отвисли, грязь
скребут с земли. А Звенько как стоял, вытаращив глаза вроде глупого сома, так и
рухнул на колени. Новгородцы помялись, нехотя слезли с коней.

Жеребец взыграл, готовый пуститься вскачь. Владимир дал ему сделать два шага, потом рассчитанно повернулся, бросил небрежно:
– Слушай, Звенько… Селиться тебе все одно негде… Или есть?
– Нету…
– Хочешь ко мне в дружину?
Звенько, который с мукой в лице смотрел вслед удаляющемуся молодому князю, подбежал, припал к его сапогу:
– Княже!.. Жизнь отдам!.. Кровь всю возьми до капли, люб ты мне!.. Никто со мною так… Други были, но покинули все…
– Вот и ладно, – произнес Владимир спокойно, хотя внутри все прыгало и скакало.
– Дайте ему запасного коня. Оружие получишь потом. Ну, тронулись! Он пустил коня вперед, не дожидаясь, когда Звенько взберется в седло.

   
Писал бы автор слешные ориджи, а не свою манямбу, цены бы не было!
Владимир думает о том, что нажил себе врага в лице местного тиуна, который и прибрал общинные земли и второй раз за главу повторяет, какой же он волк-адиночька никому не верит. Теми же словами практически. Мы ж с первого раза не поняли.

Да, он играет с огнем. Ведь ни Стойгнев, ни Добрыня ему не опора. У каждого свои собственные цели. Его хотят использовать только для себя. И для Стойгнева, и для Добрыни он только имя, им будут пользоваться кто как лопатой, кто вместо веника, а кто и заместо скамеечки для ног.

▼ауф⬍

Но это не важно, важно что Володька крутой и у него уже набирается толпа поклонников!

Впрочем, почему повезло? Он сам завоевал сердце и душу этого холопа. Не так просто завоевал, голова до сих пор кружится, а в ушах будто комар звенит!
Сзади неслась молчаливая дружина, в первых рядах Добрыня и Стойгнев. Позади неумело скакал Звенько на огромном и черном как ночь жеребце, влюбленно и преданно глядя в спину юного князя.

Ах! 
Жаль нашему Звеньку ничего не светит, у Владимира будет другой краш, любовь всей его жизни, мужчина мечты. Вот через пяток глав как раз встретятся.

▼глава 13⬍

Приезжают наши гаврики в Новгород, выпинывают посадника и Владимир сходу показывает себя, крутого сильного управленца, будущего великого князя.

Добрыня деятельно взялся изучать Новгород и новгородскую землю, окрестные племена, с которыми то дружба, то вражда, а Владимир, к удивлению Добрыни, но и облегчению, окунулся в непривычный мир, когда можно есть и пить вволю, задирать дворовым девкам подолы, выбирать себе любого коня на посадской, а ныне княжьей конюшне.

Можно подумать, что это такой коварный план, персонаж специально притворяется легкомысленным дурачком, чтобы его все сбросили со счетов, а сам он в это время собирает людей, информацию, строит планы.
В одной из глав это даже проговорится словами, мол добрый дядя Добрыня уже напрягается, что племяш “матереет не по дням, а по часам” и скоро начнет лезть в его дела.
Вот только это нихрена реальности не соответствует.
Владимир это фантастический самонадеянный долбоеб с безграничной удачей и безграничным же ЧСВ. Автор бесконечно впихивает окружающим  персонажам реплики о том, какой же Владимир умный и великий, сам Владимир занимается бесконечным онанизмом на своё великое предназначение, но по факту у нас есть идиот, который чудом ложку мимо рта не проносит.
Самый смех, что это всратое чучело по ходу книги еще и деградировать умудрится, хотя казалось бы, куда больше?

Первую ночь Владимир зяб, укрывался на ночь теплыми шкурами. Челядь посмеивалась, князь-де тонкокожий, неженка. Не приживется, а то и захворает от здешней сырости да холода. Владимир, стиснув зубы, начал приучать себя ходить одетым столь легко, что даже привыкшие к холоду новгородцы уважительно покачивали головой.

Ах какой же он невероятный, ходит в мороз без шапки. Настоящий воин

Еще немножко сладкого слешика. У чтеца так жопа даже с эдитов про Феденьку Басманова не слипалась

Звенько как верный пес ходил следом, смотрел влюбленно.
Владимир наконец ощутил неудобство:
– Звенько… Ты сам видишь, у меня пока что ни земель, ни денег. Но когда-нибудь ты получишь за свою верность сторицей.
Звенько вспыхнул до корней волос. Редкие веснушки утонули под волной прилившей крови.
– Княже!.. Да разве ж я за деньги? Не все деньгами меряется. Ты – настоящий князь. От тебя пойдет правда и справедливость по всей земле Русской. А я жизнь готов положить, только бы тебе все удалось.
– Ну-ну, – сказал Владимир в еще большем неудобстве. – Спасибо… Но все-таки я воздам всем, кто был со мной. Когда-то мы будем делить огромный пирог, именуемый Русью!.. Звенько, ты знаешь Новгород и его людей. Присматривай еще изгоев, недовольных своими хозяевами. Я назначаю тебя своим старшим дружинником. Подбирай людей, коими будешь распоряжаться.
– Княже! Я ж даже мечом не владею, как воин!
– Мне нужен верный человек. А воинов на Руси и так хоть пруд пруди.
Глаза Звенько из умоляющих стали серьезными. Юному князю в самом деле в этом городе опереться не на кого. Если подумать, то ему еще тяжелее!
– Есть такие люди, – сказал он, подумав. – Если возьмешь под свою руку, у тебя не будет более верных псов!..

Ооо, вы еще увидите какие эти верные псы полезные

Еще в слешном гаремнике Володи заводится новый персонаж.

Он приблизил к себе Тавра, молодого сына боярского, худого телом, сутулого, непригодного для жаркой схватки, но разумного и наблюдательного. В его серых глазах светился ум, словно всю силу, не доставшуюся телу, боги вложили ему в голову. Они разговаривали всего трижды, но оба остались довольны, словно бы скрещивали мечи в невидимом поединке, когда оба сумели показать свое великое умение, незримое для других. Тавр льнул к юному князю, и Владимир скоро убедился, что никакого расчета у того нет.

▼цитатка из чужого фрагмента, я не удержался  ⬍

– Какой ответ привезти? – спросил наконец Тавр. Он снова взглянул в глубину глаз князя. Некоторое время они смотрели глаза в глаза. Владимир быстро подошел, обнял, поцеловал в щеку.
– Спасибо, – сказал он взволнованно. – Я рад, что в тебе не ошибся. Ты прозреваешь мои задумы. А если так, то ты знаешь, какой ответ мне надобен.

Ему же Владимир раскрывает свой коварный план. План у него спаивать потенциальных союзников и слушать что они ему спьяну выбалтывают.

– Пир – это для дураков. А мы с тобой и на пиру – на поле бранном. Это не пир, а военный совет. Я всех слушаю, и ты слушай. Здесь не только языки развязываются, но и рыла их свинячьи по-другому смотрятся. Ты заметил, что здесь спорят без опаски, свои резоны ставят поперек, дерзят? Я не случайно прихожу сюда в простой рубахе!.. Здесь я не князь, а такой же витязь, который с ними на равных обсуждает, как жить дальше. Тавр кивнул, глаза его странно блеснули.

Когда Добрыня, взяв с собой всю дружину, отбыл на границу Новгородщины, что-то зашевелилась ижора, Владимир вовсе повел себя непривычно. Звенько не понял, почему Владимир, воздержанный в еде и питье, начал задавать в своей единственной комнате, а затем и во всем тереме пиры. А при доброй погоде столы выносили во двор, из подвалов выкатывались бочки с вином, доставленные из заморских стран и накопленные посадником для собственных нужд, выносили окорока, а на кухнях челядь сбивалась с ног. Радушный и довольный, он угощал лучших бояр, тысяцких, купцов, старшин торговых рядов. Пригласил и старейшин иудейской общины, а также знатных свеев, что ехали через Русь в южные страны. Вино лилось рекой, ели за троих. Здесь он был не князем, а у равных: уважительно выслушивал старших, лучшие блюда предлагал гостям, гридням велел сперва услуживать степенным боярам, а потом уже ему, молодому. Это льстило старикам, о молодом князе быстро пошла слава как о молодом да разумном, что чтит старших и слушает их советов.

Я думаю там слава пошла формата "вон у того лошка приезжего пожрать можно нахаляву"
Добрыня и Володька собираются в объезд владений, находят какую-то деревушку в лесу, рубят там рандомного несчастного деда и требуют готовить дань

Добрыня собрать с них ничего не собрал, но велел к первому снегу наготовить лисьих и горностаевых шкур. А ежели не наготовят, то с ними будет вот что… Он выбрал немощного старика, дети вот-вот отвезут подальше в лес на смерть, свирепо взмахнул мечом. Голова старца покатилась по утоптанной земле. Люди смотрели тупо, еще не понимая. Добрыня погрозил кулаком, повторил:
– Не наготовите – всех порублю вот так! И детей ваших.

гады скинулись по рублю и убежали (с)

Где-то тут до Никитина видимо дошло, что в тексте слишком много мужиков и гомоэротики (а мы еще до моей любимой 19 главы не добрались!!!) и он решает добавить гетеросекса. Максимально отвратно написанного гетеросекса с легкой ноткой куколдизма и сомнительным согласием.

Дверь отворилась, девка появилась испуганная, растерянная, дрожащая. Ей было не больше семнадцати весен, полногрудая, тонкая в поясе, но с широкими бедрами. Губы ее потемнели и распухли, то ли от жгучих поцелуев, то ли даже от укусов. Платье на груди измято, а на коленях измазано в зелени, словно долго ерзала по траве коленями. – Иди сюда, – велел он. Ее тело теплое и мягкое. Едва начал щупать, как пробудилась мужская сила. В нетерпении он задрал ей подол, развернул к себе задом. Ягодицы ее белые и мягкие, еще с красными следами от грубых пальцев. Он грубо ухватил их, так что она охнула, рывком подгреб к себе, чувствуя наслаждение и от своей животной мощи, и от полной власти над девкой, которую только что мял кто-то другой. Она теплая и покорная, молча упиралась в край ложа, ждала.

Именно тут автор вкидывает тейк, что с давлением в яйцах наш Володька думать не может, поэтому ему нужен секс любой ценой но бесплатно (с) И это будет оправданием для массовых изнасилований и гарема жен с наложницами во второй книге. Ну еще то ,что Володьке не дали его принцесску. Я не знаю как это комментировать, простите.

Она бочком скользнула к двери, исчезла. Даже шагов не слышно было, и он, чувствуя некоторое просветление в голове, изгнав на время из плоти зверя, вернулся к столу и сразу увидел, как лучше наладить вывоз полюдья из земель ижоры и халутичей: не через замерзшие реки, а прямиком через озеро… Для памяти он вырезал на дощечке прозвища вождей, кои могут поспособствовать, услышал, как без скрипа открылась дверь.

Сразу после этого кринжа князю вваливается дед-волхв.

На пороге в свете факелов появился немолодой человек в одеянии волхва. Сизые шрамы так стянули кожу, что лицо волхва было мертвенной маской. За его спиной маячила могучая фигура Звенька. Сильно припадая на правую ногу, чем напомнил Сувора, волхв пошел к столу, за которым трудился Владимир.
– Мы, волхвы, сразу начали присматриваться к тебе. Знаем и то, что ты и в Киеве склонность к ведовству имел, старых людей об истине спрашивал.

Как видите, мы за вами давненько наблюдаем, мистер Андерсон.

Владимир насторожился. Тяжелый взгляд этого волхва в последнее время он замечал все чаще. Тот присматривается к нему, словно мясник к бычку, оценивая упитанность.

Нет, волхвы его не сожрут, а жаль.
Ввалился дед не просто так, а чтобы предложить князю капуч на безлактозном с лавандовым сиропом.
Я не шучу, он реально ему кофе припер.
Причем это еще будет упоминаться неоднократно в книге. Я из ПВЛ только квас и мед помню, никаких древнерусских старбаксов, гугл тоже утверждает что там никаких кофеев не было и быть не могло. Но автору было важно подчеркнуть, что его ГГ асобиный

Сейчас обеими руками волхв держал большую глиняную чашку. Владимир уловил сильный незнакомый запах. Из чашки поднимался легкий парок.
– Княже, – сказал волхв еще издали, – у тебя силы на исходе.
Владимир ответил все так же настороженно:
– А что у тебя, одолень-трава? Или трава-сила? Волхв, сильно качаясь набок, как только не расплескал по всей горнице, поставил чашку перед Владимиром. Запах пошел по всему помещению, щекотал ноздри. В нем была непривычность, но и какая-то бодрящая горечь. Владимир заглянул в чашку, поморщился:
– Что за гадость?
Настойка была черная как деготь, которым смазывают втулки колес, чтобы не скрипели, да дверные петли. А вблизи пахла уже не бодряще, а настолько гадостно, что его перекривило, когда вообразил только, насколько горькая.
– Кава, – объяснил волхв терпеливо. – Выпей, сразу станет легче. Это вроде нашенской силы-травы, что росла в здешних лесах, а потом вся вывелась. А в чужих краях трава стала кустами… а то и деревьями. Говорят, ее первыми нашли козы. Когда возвращались с пастбища, то срывали на ходу листья с кавы-дерева, жевали, начинали подпрыгивать, веселиться. Пастухи попробовали, им тоже стало легче таскать ноги… А много позже додумались срывать зерна, обжаривать и толочь, а потом заваривать вместо травяного настоя.
– Кава, – повторил Владимир. Он покачал головой. – Чудите, волхвы… Если там козы умнее пастухов, то разве вы, волхвы, можете чему-то у них научиться?
– Княже, нет народов настолько диких, чтобы даже самые мудрые не могли у них чему-то научиться.
– Гм… Сам узнал или в мудрых книгах вычитал? А я вот все на своих боках. Почему человек так устроен, что учится только на своих ошибках?
– Не всегда. Иной раз даже у козы.
Владимир осторожно отхлебнул глоток. Кава была горячей, но горечь смягчалась добавленным медом. Странно, в этой горечи было что-то отвратительно-притягательное.
– Горько…
– Горьким лечат, сладким калечат.
Он допил, прислушался к ощущениям. Сердце начало стучать сильнее, кровь горячим потоком пошла по измученному телу. В голове прояснилось.
– Ладно, жизнь все одно коротка. Готовь утром, днем и вечером. Или научи моего отрока.

Так Владимир обрел еще одного человека. Не слепо верного и преданного пса, как Звенько, не примкнувшего из дальнего расчета, как Тавр, а помогающего по каким-то тайным мотивам. Но дареному коню в зубы не смотрят. Тем более когда в конюшне пусто

Личный бариста это важно. Без него настоящим князем и не станешь, ну.

▼глава 14⬍

В прошлой главе князь Владимир зы Кофеман трахал женщину, убил деда, ходил без трусов по морозу и пил какаву. Займется ли он в этой полезными делами?

Ну... он завел трех жен.

Русь надо крепить общими усилиями.
…Дабы укрепить связи с новгородским боярством, он взял в жены дочь богатейшего Третьяка. Девка была смирная, робкая, он поселил ее в доме за две улицы от княжьего терема, дал челядь, велел блюсти верность и вскоре забыл. Затем взял второй женой роскошную красавицу, дочь старейшины Ляшского квартала, тем самым обеспечив себе поддержку ляхов и жителей окрестных улиц. К этой иногда заходил, благо лишь перейти в другой конец терема. Потом взял третью, ее тоже поселил в тереме, хоть и не на своей половине. Он чувствовал свою растущую мощь, но тревожное предчувствие не покидало.

Я прям чувствую эту заявленную автором мудрость, величие и невероятные способности к управлению. Своим хуем в штанах, не то что там каким-то Новгородом.
В Новгород приезжает гонец со срочным донесением.

И вот однажды утреннюю рань Новгорода взорвал бешеный конский топот. По улице, распугивая прохожих, летел на взмыленном коне всадник. Конь шатался, всадник был серым от пыли и усталости. Струйки пота проложили дорожки по грязному лицу. На полном скаку ворвался во двор княжеского терема, соскочил, упал на колени. Двое гридней подхватили под руки. Он с усилием поднялся, голос был едва слышным: – К князю… важная весть…
На крыльце появился рослый молодой мужик в расстегнутой рубахе поверх кольчуги. Он ковырялся в зубах, смотрел с неудовольствием. День начался хорошо, а тут явно неприятности. Сказал сумрачно: – Князь занят. Говори, я Звенько, княжий дружинник. Передам, коли что важное.

Маленький доеб до кольчужной мыши. Он на голые сиськи кольчугу напялил? Я знаю, что поверх кольчуги могли надевать те же стеганки, но рубаху то зочем поверх?

Владимир махнул рукой:
– Все свободны. Я буду с ним говорить один.
Звенько, войдя следом, проронил с некоторым беспокойством:
– Княже, снять бы с него оружие.
– Я тоже не гол, – коротко сказал Владимир. Звенько с деланым безразличием пожал плечами, дал стражам знак отступить. Владимир увидел в этом невысказанную похвалу его воинскому умению. Другого князя Звенько не оставил бы наедине с рослым и быстрым с виду человеком в запыленной одежде.

А я увидел самонадеянного долбоеба и его начбеза, который явно хочет князюшку угрохать из ревности.
Гонец докладывает о смерти Святослава, а это значит, что борьба между тремя братьями за Железный трон началась.

– Три князя на Руси, – сказал он невесело. – А Русь не что-то особенное… И здесь, как везде, начнется собачья свара. Ярополк захочет подмять нас с Олегом под свою руку. Олег встанет на дыбки, да и мне не больно хочется снова в холопья… Готовь гонца к Олегу. Надо, чтобы он узнал о гибели Святослава от меня первым.
– Олег на брата не пойдет, – сказал Тавр предостерегающе. – Хоть и не любит, а не пойдет. Князья на Руси – это не пьяные мужики, что дерутся прилюдно. Сор из избы не выносят. Да и хорошо Олегу в древлянской земле. Города у него богатые, с Искоростенем за славу спорят. Олег завел себе жен и наложниц, сыт и пьян, уже забыл, за какой конец меча браться…
– О Святославе пусть узнает от меня, – повторил Владимир. – Любви ко мне не прибавится, верно. Зато задумается, почему Ярополк скрывает смерть отца. Не потому ли, чтобы успеть собрать больше сил, застать врасплох? Не забудь невзначай упомянуть, что к нам эта весть дошла давно!

«Но я не волк и не овца, – подумал он зло. – Я сам из тех, кто за овечьей шкурой прячет свои волчьи зубы!»

безумно можно быть пеееервыыым

Через некоторое время в Новгород приезжают посланники Ярополка и Володька бежит из терема, как крыса с тонущего корабля, чтобы собрать побольше свидетелей

Выручил Звенько. Прикинулся тупым и нерасторопным, чуть слюни не пустил, выказывая себя дурнем, задержал, а Владимир тем временем выбрался через окно, пробежал, пригибаясь под окнами, на задний двор, вывел коня и ускакал созывать бояр и знатных мужей. На улице поймал еще своих дружинников, погнал искать Тавра, велел привезти верховного волхва Новгорода, а также собрать и доставить в терем старейшин купеческих кварталов. Лишь к полудню он осторожно выехал на улочку, ведущую к терему. Выглянул, ощутил себя чуть увереннее.
Владимир неспешно направился в терем. Добрыню бы сюда, подумал тоскливо. Как недостает крепкого плеча могучего дяди! Но Добрыня неустанно объезжает рубежи земель новгородских, крепит мир с окрестными племенами, кого-то склоняет на свою сторону, кого-то примучивает.

Быстро ты переобулся конечно с "они мне не союзники, я волк-адиночька ауф". Вообще, забегая вперед скажу, что у нашего альфасигмамачо любимая тактика - найти себе сильного мужика и активно к нему подлизываться, чтобы поиметь побольше выгоды. Он себе еще папочку в Царьграде найдет, кек.
Владимир наконец-то заходит в палаты, где уже толпятся бояре и купцы, а там….

На его княжеском столе, или троне, как именовали северные соседи, сидел огромный… Варяжко! Он за эти годы, со дня той позорной для Владимира драки, чудовищно раздался в плечах, грудь была широка, а кольчуга из толстых булатных колец так плотно облегала налитое силой тело, что казалась рыбьей чешуей.

Ура, мужчины в форммме кольчуге!
Варежка весь такой дерзкий мощный красивый приехал сообщить Владимиру, что Ярополк назначил его княжеским посадником, а князя в Новгороде теперь нет. Толпа вяло негодует, а Владимир лицемерно заявляет, что он бы конечно покорился братику, но братик себя нехорошо ведет, пьет, прелюбодействует и гоняет чаи с печенегами. Тут чтец, который прочитал эту книженцию до конца истошно завыл. триста жен и тыща наложниц, ага

Юный князь новгородский говорил взволнованно, чистым ясным голосом, глаза блестели, а руки прижимал к сердцу.
– Но… – продолжил он другим голосом, – брат мой проводит время в прелюбодеяниях и разгулах. Он позорно замирился с печенегами, убившими нашего отца, великого Святослава!.. Хуже того, он отдал им исконно русские земли по Днепру, в самом сердце земли Русской!.. Можно ли такое терпеть? Но Ярополк не только терпит, но и принимает послов ромейских, что натравили печенегов на войско отца нашего, что уплатили златом за убийство князя Святослава!.. Он пьет и прелюбодействует, что приличествует только рабу, попавшему на волю. Это недостойно князя. Потому я признаю его великим князем всей Руси… но не принимаю единственным князем! Он – великий князь Руси, я – малый князь Новгорода. На том и передай.

Варяжку наш злопамятный бегемотик приказывает вымазать смолой и перьями и протащить через город.

Варяжко выхватил меч. Он был так страшен, что к нему не осмелились приблизиться. Выругавшись страшно, он бросился из палаты. Это была его ошибка: предусмотрительный Тавр велел захватить веревки, одну успели протянуть поперек. Варяжко зацепился, грохнулся с разбегу всем громадным телом. Терем содрогнулся от удара. Тут же угостили обухом по голове, скрутили руки и ноги, потащили во двор. Там, под гогот мужиков и смешки девок, его раздели догола, щедро вымазали горячей смолой, затем вываляли в перьях. Кипящая смола накрепко приварилась к телу, отодрать можно только с мясом, а теперь еще и перья облепили так, что грозный воевода в самом деле походил на огромного петуха.

Спойлер - этот Неваляшко ещё вернется, это можно сказать главный заклятый враг Володьки, он даже Ярополка переживет.

▼глава 15⬍

Владимир поклонился боярам, поблагодарил за поддержку, хотя те за весь спор с посланцем Ярополка молчали и только сопел, затем сослался на неотложные дела, кивнул Тавру. Оставив главную палату, они уединились в небольшой комнатке Владимира.

Эээ, они могли бы тебя в смоле и перьях из города выкинуть так-то. Учитывая что все, что ты делал в этом городе, это бухал и трахался.
Тавр, как человек с хоть какими-то мозгами в этом курятнике, логично сомневается, что Владимир братику хоть что-то может противопоставить. Но наш четкий князь отмахивается фразой “я что-нибудь придумаю”.

– Тебе не тягаться с Ярополком, – осторожно напомнил Тавр. – При нем все великокняжеское войско! Там и печенеги, верные псы Ярополка. И деньги ромеев. И подвластные племена. Он прихлопнет весь Новгород, как муху, и не заметит того!
Владимир покачал головой:
– Зимой не воюют, а весной долго ждать, пока дороги подсохнут. К тому же придется мосты мостить, гати класть, иначе войску в наш болотистый край не пройти. А мы к тому времени что-то да придумаем.
Тавр с сомнением покачал головой:
– Придумаем ли?
Улыбка Владимира была недоброй.
– Когда мы взяли посадника прямо в постели, я принял меры, чтобы точно так же не взяли меня! Как видишь, сработало.

Угадайте кто с визгом и подпаленной жопой будет убегать из Новгорода уже через одну главу
Владимир панически пытается собрать себе сторонников, докапывается до граждан, вернувшихся из заграничных поездок (это предлог для того, чтобы в дальнейшем Володька мог посиять своими невероятными знаниями)

Остаток зимы прошел в тревожном ожидании. Владимир усиленно собирал вокруг себя людей незнатных, вызывая ропот, раздавал деньги, земли. Особенно привлекал тех, кто когда-то в молодости решился стащить задницу с печи, побывал в дальних странах. Из Царьграда и подвластных ему городов, из сел империи возвращались единицы из тех сотен тысяч славян и тысяч русов, кто в юности ушел искать славы и денег в блистательную империю ромеев.
Большинство гибло, счастливчики приживались, иные поднимались до невообразимых высот, а богатств скапливали столько, что на всей Руси вместе с Польшей и Чехией не собрать, но бывали неустроенные чудаки, что и там не находили места, возвращались – кто под старость, кто в расцвете годов. Именно эти немногие удивляли, поражали, будоражили умы, заставляли задумываться суровых, но простодушных славян. Они приносили на Русь рассказы про ослепительные города, дворцы, сады, про богатства и чужие красоты, приносили с собой привычку сладко спать и красиво есть, знание поэзии, религии, отточенную в спорах речь, виртуозное владение словом. Все это поражало, ошеломляло, но редко кого отталкивало. Славянин все способен переварить, усвоить, растворить в себе, обратить в пользу. А что не в силах, то отскакивает от его крепкого лба как горох от стенки, не причиняя вреда. Возвращались зодчие, умельцы, виртуозы красной лжи, художники и поэты, но Владимира интересовали только знатоки военного дела. Он видел, что не один так делает. Везде на Руси вернувшихся сперва спрашивали, что могут сделать для укрепления дружины, а уж потом какие там храмы и обычаи…

Как укрепить дружину для чайников. Шаг 1 - найдите себе хорошего бариста. Шаг 2 - сделайте модный андеркат и подберите стильный прикид с кольчугой. Шаг 3 - устройте вечеринку с бухлом и дружинниками на шестах.

Также Володька занимается другими важными делами

Объезжая села и веси, старался подружиться с местными вождями, войтами, старостами. Ему, как князю, на ночь приводили девственниц, тем самым улучшали свое племя. Обычно утром он покидал ложе без сожаления, уже на пороге забывал милые личики. Лишь двух нарек женами, да и то не за красу или кротость, а дабы скрепить узы с вождями племен.

Где-то за кадром убивают брата Олега, почтим его память пирожком.

мне страшно прыгать с парашютом
сказал инструктору олег
всё хорошо олег не бойся
сегодня прыгнешь без него

В Новгород приезжает епископ, ведь нам давно автор через других персонажей не рассказывал какой Володька умный классный образованный и вообще.

Зато в народе уже пошел слух о молодом князе, что завсегда вежлив со старшими, чтит мудрость, слушает советов.

Епископ покосился на манускрипты, все дивился, что варварский князь грамотен. В Европе почти все короли вместо подписи ставят крестики.

Епископ смотрел в удивлении. Князь слишком молод и силен, чтобы интересоваться вопросами веры, морали или грамотности. Да и рассказывали о нем только как о витязе, что хоть и незаконнорожденный сын Святослава, но упорно старается во всем походить на отца. Но теперь он уже сомневался, что о новгородском князе ему доложили верно.

Епископ отвел глаза. Такие яростные в жизни долго не живут. Как Александр Великий, что умер в тридцать лет, как Христос, как тысячи и тысячи других, которым бы только жить и жить, но Господь их забирает рано, а оставляет зачем-то всякую погань, которую ни войны, ни болезни не берут… Он перекрестился, отодвинул пустую чашку. С князем говорить восхитительно. Забываешь, что он так молод. Видно, пришлось пережить немало, только от горестей люди взрослеют так быстро.

Сначала он, а потом уже Ариана Гранде, Леди Гага, Александр Македонский...
Еще Владимир находит себе нового мужчину в кольчуге, ураа

Владимир с интересом всматривался в широкое, исполосованное белесыми шрамами и все равно красивое лицо незнакомца. Был он немолод, но все же выглядел как высеченный из камня, а кольчуга литые плечи обтягивала плотно. Глаза были синие, как васильки.

Четкий князь конечно же его нанимает, потому что он разбирается в людях и сердечком чует, что этот точно хороший!

Владимир скакал бок о бок с Войданом, присматривался. Где-то видел эти голубые, как лед, глаза, и встреча была не из приятных, все верно. Но в то же время наемник держится с достоинством, честью явно дорожит. Не похоже, что такой обманет или предаст.

▼Скрытый текст⬍

Через абзац выясняется, что новый товарищ уже ему напиздел

– И такое было… Во-о-он за тем леском у ручья лежат четверо. Хотели шутки со мной шутить! Больше не пошутят.

– Пятерых.
– Что? – не понял Владимир.
– Пятерых, говорю, встретил он у ручья, а не четверых. Я смотался лично. Надо же проверить? Пятый уполз, раненый, там остался кровавый след по траве.

Ооо, это ж интрига... которая никак  в дальнейшем сюжете не раскроется. Уполз и уполз, забыли

▼глава 16⬍

Оказывается, что мужик из прошлой главы был в Царьграде с Владимиром, когда этот дебил позорился перед византийской принцессой и всем двором.

– Помнишь Царьград? Ты не стал на колени перед дочерью императора!
Лицо Владимира опалило жаром. В сумрачном небе словно сверкнула ветвистая, как корни дерева, молния. Он увидел нечеловечески прекрасное лицо девочки, огромные понимающие глаза, услышал звуки небесных арф… Тело его внезапно ослабело. Он спросил чужим охрипшим голосом:
– Ты был… телохранителем?
– Начальником дворцовой стражи. Владимир вспомнил синие, как васильки, глаза, блеснувшие из-под раззолоченного шлема. Начальник стражи был в дорогих доспехах, шлем украшен павлиньими перьями, седло в искусной вышивке и усеяно драгоценными камнями. Он казался полубогом перепуганному и разъяренному мальчишке.

Вот вроде он свою вайфу и цель жизни вспоминает, а вроде и на мужика красивого залипнуть не забыл Запомните кстати синие глаза, у кого-то на них тут явно пунктик.
Володька страдает, юстится, сопит, робко расспрашивает про свою принцессу, а умный опытный мужик Войдан сразу находит к нему правильный подход через почесывание самолюбия.

Владимир ощутил, что становится трудно дышать. Кровь прилила к лицу, уши защипало, будто на них капали расплавленным воском. Он рванул ворот, раскрывая грудь встречному ветру, прохрипел:
– Ладно… Ты пошел ко мне лишь потому, что узнал меня?
Войдан оскалил зубы:
– Меня охотно взяли бы в обеих столицах мира. Как в Риме, так и в Константинополе. Там меня знают, там служат мои боевые други. Не в самых низах!.. Что мне этот медвежий край? Но ты глянулся мне еще там, в Константинополе. Я тебя приметил. Из таких выковываются вожаки боевых дружин, что трясут мир… если не гибнут раньше.

В Новгород приезжает раввин, потому что нам давно автор через других персонажей не рассказывал какой Володька умный классный образованный и вообще!

▼котик напоминает⬍

Гамаил медленно приближался к столу, лихорадочно вырабатывая новую линию поведения. Похоже, князь принял здесь не от презрения к нему, иудею, а от пренебрежения правилами. Здесь его рабочая комната, и прием здесь можно рассматривать как доверие…

Раввин подлизывается и предлагает деняк, Володька ломается, чтобы его поуговаривали и еще рассказали какой он крутой и классный  

▼чтецу вспомнился легендарный диалог из фильма отпетые мошенники⬍

- Даже зная, что ваш жемчуг означает свободу для моих подданных, я не возьму его!
- Я умоляю вас, умоляю, он может спасти жизнь стольким людям!
- Граждане моей страны слишком горды, они скорее погибнут, чем позволят своему принцу принять подаяние.
- Так подумайте о женщинах, о матерях!
- Женщины моей страны сражаются бок о бок с мужчинами, они тоже слишком горды, чтобы принять благотворительность!
- Так подумайте о детях, невинных детях!
- Только... ради детей.

– Времена сейчас трудные, ибо мы как раз вложили большие деньги в товары… К тому же сильная буря разметала и потопила большой флот с товарами из Севильи… Но мы собрали бы достаточно, чтобы ты мог снарядить десять тысяч воинов. Или же нанять пять тысяч варягов. Ты очень способный полководец, мы за тобой наблюдаем, тебе этого будет достаточно для победы!

– То мы, – проворчал Владимир, – а то вы. Мы своих продаем! Да и не свои они, а вятичи, тиверцы, а то и вовсе уличи!.. Они наших тут же в колодки и на багдадские базары. Ладно, оставим это. На каких условиях дадите?
Гамаил протестующе выставил ладони:
– Никаких условий!.. Ты волен делать с этими деньгами что захочешь. А нам их вернешь… с небольшим процентом. Киев город богатый, ты даже не заметишь уплаты долга.
Владимир смотрел пристально:
– А ежели я не смогу одолеть Ярополка?
– Ты одолеешь, князь.

Глава оканчивается оптимистично, а чтец злорадно потирает лапки.

Владимир подумал все с той же щенячьей радостью, что здесь пахнет уже не медной монеткой. Киев – город богатый. Похоже, солнце всходит и над его воротами!

Это не солнце, это зарево из княжьей жопы

▼глава 17⬍

В этой главе случается вероломное нападение на невинного искреннего братолюба Владимира. А нас за что, как говорится.
Володька сидит на подоконнике, пьет кофе и думает о том, какой же он охуенный

Старый волхв в его детстве учил, что у каждого человека есть путеводная звездочка, которая его ведет по жизни. Когда человек умирает, то и звездочка падает, гаснет. Но есть люди, над которыми небо не властно. Эти люди сами двигают звездами! Тогда он поклялся, что будет именно таким человеком. И вот сейчас, похоже, чуть-чуть сдвинул свою звездочку.

Он поставил на багровые угли жестяную кружку с водой. Пусть Звенько подремлет, каву умеет готовить и сам. Пристрастился к этому черному пойлу хуже пьяницы. Но в отличие от хмеля голова не дуреет, а наоборот – прочищается. Сон же вовсе гонит прочь…

Начбез Звенько доблестно прое... продремал нападение, и вот нападавшие уже вваливаются прямо в двери.

В сенях раздались крики, лязг оружия. Владимир вскочил, рука мгновенно метнулась к мечу. Тот чернел у изголовья в ножнах, но с таким наклоном, чтобы выхватить одним движением. Дверь с грохотом распахнулась. В комнату ввалился живой ком из тел, из середины раздался задыхающийся голос Звенька:
– Беги, княже!.. От Ярополка… убивцы…

Очень своевременно, Звенёк, спасибо!

Насладитесь же этой невероятной боевой сценой!

Перепрыгнув через борющихся, в комнату ворвались двое: в панцирных доспехах поверх кольчуг, с мечами наголо и нелепыми в ночной резне щитами. Владимир швырнул им в лица меч, сорвал со стены клевец, ударил как можно быстрее, понимая, что второго раза не будет, отпрыгнул и повернулся ко второму. Сбоку он слышал хлюпающие звуки, потом послышалось падение грузного тела. Оставшийся воин с опаской косился на клевец, смертельно опасный даже для доспеха, но все же надвигался на голого до пояса и босого князя. Владимир страшно закричал, пугая противника, затрясся, делая вид, что превращается в берсерка, пустил пену изо рта, начал теснить, обрушивая яростные удары, но тут ворвались еще пятеро и, толкаясь и мешая друг другу, бросились на Владимира с мечами и дротиками. Он похолодел – это была смерть.

Нет, это был пиздец, чтец ржал так, что уронил читалку, распугал коллег и довел до инсульта сидящего за окном голубя. Пену он пускает, берсеркоимитатор мамкин  

За спинами нападавших загремело, там поднялся огромный, как медведь, Звенько, оставив на полу раздавленных и стонущих, оторвал от себя последнего, ударил об пол:
– В окно… В окно, княже!

Очень своевременно, Звенёк - 2
А помните, помните громкие заявления про

– Когда мы взяли посадника прямо в постели, я принял меры, чтобы точно так же не взяли меня! Как видишь, сработало.

Сам он, не выпуская оружия, осторожно выглянул в окно. Двор внизу был залит багровым светом факелов. Чужие дружинники бегали с обнаженными мечами, нещадно рубили не только тех, кто оказывал сопротивление, но и просто неосторожно выскакивающих во двор. Горечь от поражения была такой едкой, что хотелось открыть дверь и прыгнуть на обнаженные мечи. Всего час назад в мечтах уже казнил и миловал по всей Руси!

Ну я не знаю, может надо было что-то делать, а не наслаждаться своими маня-фантазьками пятиклассника? Ты как бы в курсе был, что у Ярополка всего два брата. Одного он убил, а второй как раз ты!

– Захватили как сонных кур! Выходит, Ярополк вовсе не посылал огромное войско. Понимая, что сын рабыни еще не успел в Новгороде укрепиться, стать до конца своим, он отправил малую дружину из бывших воинов Святослава. Те взбирались на стены Семендера, прыгали со скал в Болгарии, врывались в горящие дома Севильи. Они сумели без шума проникнуть в терем. А без князя Новгород противиться воле Ярополка не будет.
– Все потеряно… – выдавил он с отчаянием.

Автор как бы пытается намекнуть, что у Ярополка там целые отряды ассасинов, элитные спецназовцы и секретные агенты ми-6. Это не Владимир сотоварищи кромешные тупицы, которые даже охрану нормальную организовать не могут, ненене! 
Короче, Звёнек покидает нас навсегда, успев выпихнуть князюшку в окошко, Володьке удается прорвать оцепление и сбежать с двумя конями. Спасает его в последний момент невероятный навык истинного воена и берсеркера - визг боевого хомячка.

Когда он несся через двор, вдогонку раздались вопли как сверху, так и со всех сторон: «Держи!», «Имай!», «Руби, живым не брать!», но он страшно взвизгнул попеченежьи: тонко и пронзительно, отчего мурашки бегут по коже, а душа леденеет, помчался к распахнутым воротам. Трое пытались выбежать навстречу, но в последний миг шарахнулись в стороны.

▼всем классных пушистеньких пищух ⬍

Отредактировано (2025-04-28 14:53:14)

Анон

Re: Князь Владимир, книга 1, главы 12-45

арка "Биба и Боба едут в Царьград"

▼глава 18⬍

Где наконец-то появляются ОНИ. Горячие. Белокурые. Мускулистые.

В И К И Н Г И

О да, детка. Готовьте мемчики про овуляцию и лягушонка c буб шадоу.
Принесу кусочек из второй книги, потому что он тут должен быть

Просто оба викинга были великолепны: молодые гиганты, мускулы как удавы, синие глаза мечут молнии, золотые волосы, перехваченные на лбу булатными обручами, красиво ниспадают на крутые, как горы, плечи. У обоих груди широки, пластины мускулов выпячиваются мощно, красиво.

Ни одна женщина не возбуждает автора так сильно, как викинг
Володька приплывает в какое-то отдаленное поселение, чтобы нанять армию. Ведь викинги крутые и суровые, вон князь Игорь их нанимал, а он хуйни бы не сделал. Наверное. 
Там он пытается уговорить местного конунга дать ему войско. Конунг, не будь дураком, шлет этого гения на все четыре стороны.

Тригвасон сел напротив, его серые глаза внимательно рассматривали молодого хольмградского князя. Владимир чувствовал за этими глазами холодный и беспощадный мозг, что уже рассчитывает, прикидывает, оценивает, собирается выдрать из загнанного в угол беглеца деньги, душу и печень. А сам предаст так же легко, как и заключит договор.
– Я не могу дать воинов, – сказал он наконец. – И никто в здешних краях не даст. Скажу больше, юный конунг… Никто тебе не поможет! Ни в моей стране, ни в Британии, ни на островах, ни в польских или чешских землях.
Владимир побледнел. Тон конунга был обрекающим. Хуже всего, он сам понимал, что в Свионии вряд ли помогут. Но резкий отказ услышал слишком быстро. И такой, что уже нет смысла разговаривать еще, торговаться, обещать деньги и земли, которые еще не являются его собственностью.

Увы, но мы имеем дело с книгой, где каждый встречный-поперечный обречен дрочить на Вовочку, а тут как раз наш специальный котик посмотрел на часы и сказал, что пора

Он продолжал смотреть на молодого воина изучающе. Таких встречал в своей полной опасностей жизни. Именно из этих вырастают вожди отрядов, что захватывают целые страны, раздают города своим сотникам, а каждый простой воин у них получает земли с деревнями, становится знатным господином и получает право первой брачной ночи! Как жаль, что оба его сына не такие. Свирепые и яростные, но нет в них расчетливости, нет чувства опасности, а в пирах напиваются до бесчувствия, и тогда их могут одолеть даже дети. А третий сын совсем еще мал…

Иии конунг моментально рожает феерически тупую идею.
Короче. Владимир должен годик понянчиться с сыначькой конунга, поехать с ним в Царьград наемничать, и тогда ему дадут войско.

–  Я не закончил говорить. Так просто никто войска не даст, но я мог бы… при одном условии. Владимир насторожился. В суровом голосе конунга появилось нечто новое. Словно собирался признаться в чем-то стыдном.
– Какое? – спросил он. Они сели напротив друг друга. Конунг сказал изменившимся голосом:
– Мой старший сын Олаф через два дня уходит. Ему тесно здесь, тут только суровое море и голые скалы. Его манят южные моря, богатые города. Он пытался собрать викингов, но сейчас не время для похода. И он уходит один…
– Куда?
– Сперва идет в Царьград. Простым наемником, какой позор для сына конунга! Но я боюсь, что его необузданный нрав там накличет беду. Здесь ему многое сходит с рук. Когда как отважному и сильному воину, а когда, надо признаться, как сыну конунга… А там немало могучих воинов, и там он не сын конунга, а наемник, каких в империи тысячи… Да что там, сотни тысяч! Владимир смотрел непонимающе.

Как это работать то должно???
Нет, как затравка для слеш фанфика про роад стори бибы и бобы оно работает отлично, но с каких хуев ты передумал и решил доверить сыначьку какому-то знакомому пару часов обрыгану????
Ах да, у Владимира ж есть ореол крутости главного героя!

Конунг опустил взор, голос стал хриплым:
– Он старше тебя… но ты взрослее. Я понимаю людей, князь. Ты – уже князь, хотя, как я слышал, ты не рожден был князем, а сделался им. У нас не стыдись этого, этим гордятся!.. Викинги ценят и почитают тех, кто становится правителем благодаря уму и силе, а не по благородному рождению. Я наблюдал за тобой на пиру. Ты не пил, а только ел, ты всех слушал, а говорил мало, ты успел понравиться лучшим людям, а враги не сумели к тебе придраться и вызвать на ссору. Ты видишь не только то, что спереди, с боков и даже сзади, но умеешь заглядывать далеко вперед, а мой сын не видит и того, что перед носом!

И в итоге автор выворачивает всё так, что это не лох Владимир, которого позорно выкинули из Новгорода, приполз молить о помощи, нет, это беспокойный папочка ангелочка умоляет не бросать сыночьку в беде! 

Конунг закончил совсем упавшим голосом:
– Я хочу, чтобы ты поехал с ним. Владимир поднялся, в глазах был гордый отказ. Он поклонился:
– Спасибо за прием, конунг.
– Не спеши. – Голос был не конунга, а усталого и терпящего поражение воина, который нуждается в помощи, но слишком горд, чтобы ее просить.
– Если поедешь с ним, то тебе легче удержать его от дурости… Ты моложе, но ты смог бы присмотреть за ним. А за год я соберу для тебя большое войско!

Я вахуи. Наверное все догадливые читетели уже поняли, что в Царьград Биба и Боба конечно же поедут, потому что автор решил запилить любовную линию Владимира с принцессой Анной, и для этого ему надо было как-то столкнуть их до момента свадебки. Но что-то пошло не так, и у нас есть чувственная, прописанная с гораздо большей любовью и вниманием лавстори князя и горячего викинга.

и я не знаю как он это блядь сделал

Причем там есть все, страсть, лавхейт, юст, совместные подколки, битва плечом к плечу против всего мира, спасение друг друга от смерти и защита своим телом, измены, ревность, манипуляции чтобы отвадить сучек-разлучниц, неодобрение родных, безграничная преданность, которая оказывается односторонней! Они даже внешне сочетаются, смуглый темноглазый брюнет, и северный голубоглазый красавец-блондин 

Чтобы вы понимали, в конце романа Олаф решает уйти в закат И ЭТО РВЕТ ВОЛОДЬКУ В КЛОЧЬЯ.
Даже его желанная вайфу Анна не может его утешить, в таком он горе!

▼нет ну вот что это ⬍

Владимир, весь в саже, словно вылез из преисподней, прохрипел пересохшим ртом:
– А где мой друг Олаф? Сувор, отыщи Олафа!
Сувор помялся, протянул прогнутый, словно по нему ударили каблуком, вминая в землю, золотой крест с оборванной цепочкой:
– Вот еще нашел.
Владимир спросил мертво:
– Что это?
– Олаф Скаутконунг сорвал с шеи. Он втоптал в землю и сказал, что отрекается от такой веры Христа.
Владимир спросил сквозь зубы:
– Где он?
– Взял коня и ускакал. Сказал, что ноги его больше не будет в этой стране. И тебя видеть больше не желает.
Небо упало на голову. Он прогнулся от удара, в голове зазвенело, словно в ухо попал комар. Свет померк перед глазами, и Владимир понял, что сейчас умрет. Страшным усилием воли хватался за угасающую искорку, и та начала разгораться. В сиянии появилось бесконечно милое лицо. Глаза Анны были расширенными.
– Что с тобой? У тебя такое лицо… Такое!
– Анна, – немеющие губы едва двигались, – держи меня… Не отпускай… Только ты можешь удержать…

Готовьтесь, в следующей главе будет жарища

▼глава 19  ⬍

Где появляется главная роковая любовь недокнязюшки, великолепный блондин, стив для его баки, тор для его локи, басков для его киркорова
Будьте осторожны, во время прочтения данной главы можно ощутить непроизвольное желание открыть ворд и начать писать пвп миник.

Вдали на изгибе горной тропы показались трое охотников. Передний нес на плечах оленя. Даже издали было видно, как он велик и силен, а когда они, обогнув скалу, вышли к дому, у Владимира перехватило дыхание. Старший сын конунга Олаф Тригвасон был рожден стать викингом. Высокого роста и могучего сложения, он был по-мужски красив. Отвага и жажда приключений были написаны на его лице. Он был обнажен до пояса, несмотря на холодный ветер, на запястьях и предплечьях блистали широкие железные браслеты. Он приблизился к крыльцу, небрежным движением стряхнул добычу, словно листок дерева, прилипший к плечу. Тяжелая туша грохнулась о ступеньки, дерево затрещало. Олаф засмеялся, показывая белые ровные зубы. Золотые волосы, перехваченные на лбу железным обручем, трепетали на ветру. Плотно обтягивающие ноги портки были из плотной шкуры морского зверя, на широком поясе висел нож, а рукоять огромного меча хищно выглядывала из-за спины.
– Отец, – сказал он сильным мужественным голосом, – я видел на дальней скале гнездо орла! Позволь, я добуду из него птенца?

   
Владимир весь такой влюбленный смотрит восторженными глазами, но о горе! Олаф-семпай не в восторге от Владимира! 

– У тебя гость, отец?
– Это конунг из Гардарики, – ответил Тригвасон. – Зовут его Вольдемар, он явился к нам за помощью. Ты мог бы повести наше войско… если мы с Вольдемаром сговоримся о цене.
Олаф с холодным презрением оглядел Владимира с головы до ног:
– Мужчина должен заботиться о себе сам. Я бы никогда ни к кому не побежал просить помощи!
Владимир стиснул зубы, молчал. Конунг покачал головой:
– В жизни часто бывают случаи, когда помощь нужна.
– Только не мне, – ответил Олаф гордо.
– Таких людей нет, – сказал конунг. Голос его звучал непривычно мягко, словно рыкающий лев пытался разговаривать с котенком.
– Он перед тобой, – возразил Олаф гордо.

Дерзкий резкий Вован, который хамил даже своей ненаглядной принцессе, засовывает язык в жопу перед мощным сомцом и только может обтекать и облизывать такого красавца взглядом

Олафа приветствовали веселыми возгласами. Он вскидывал могучие руки, улыбался, с боков к рукам поднимались могучие мышцы, делая его похожим чуть ли не на летучую мышь. От широченных глыб плеч он выглядел треугольным клином, поставленным острием на узкие бедра. Даже сквозь шкуру морского чудища было видно, что его сильные ноги приспособлены для долгого бега с тяжестью на плечах. Владимир чувствовал себя загнанным в угол. Конунга приветствуют меньше, чем его сына. Тот одарен той редкой мужской красотой, что бросает ему под ноги сердца женщин и не вызывает злобы у мужчин.

Батя пытается навязать им совместную поездку в Царьград, но Олаф, как истинный цундере, конечно сопротивляется изо всех сил.

Тригвасон встретил взгляд хольмградца, нахмурился:
– Олаф, я готов отпустить тебя на службу в Царьград. Ты многое увидишь, многому научишься. Даже если не заработаешь денег… никто еще не привозил оттуда ничего, кроме ран и увечий, то все же повидаешь дальние страны, узнаешь сильные стороны и уязвимые места. Будешь знать, куда направить удар наших жадных до славы и крови героев! Олаф слушал подозрительно. Отец слишком неожиданно переменил мнение, это настораживало.
– Но у меня есть одно условие, – продолжил конунг, и Олаф едва заметно улыбнулся.
– С тобой поедет русский конунг. Он тоже хочет попытать счастье на службе императора. Вам двоим будет легче… Мое условие в том, что из вас двоих старшим будет он. Ты будешь подчиняться ему!
Олаф покачал головой:
– Отец, я поеду с твоим разрешением или без него. Мне не нужен спутник. Тем более старший.
– Он конунг, – напомнил ему Тригвасон.
– А я сын конунга, – ответил Олаф насмешливо.
– Отец, я могу поехать только во главе отряда, пусть даже самого маленького… пусть даже в нем будет один человек, или же еду сам. Я подчиняюсь тебе, конунгу Свионии, а не конунгу из далекого и чужого Хольмграда! В мертвой тиши было слышно тяжелое дыхание конунга, Олафа, в то время как остальные затаили дыхание.

Тут Володька понимает, что его светловолосое мускулистое счастье сейчас уплывет из его рук, и судорожно пытается собраться из спермотоксикозной лужи!

– Твой сын – отважный воин, – сказал Владимир, и только конунг уловил оскорбительный смысл, который вложил в свои слова хольмградец. Уловил, но смолчал: тот прав.
– А воины редко подчиняются более умному или знающему… они признают лишь более сильного. Этими словами он вовсе низвел Олафа до уровня лесного волка, однако конунг лишь кивнул, его сын и сейчас не поймет, процедил сдавленно:
– Продолжай.
– Мы не станем состязаться, кто грамотнее… или кто лучше знает, как воевали македонцы, – сказал Владимир громче, – хотя сыну конунга это знать бы не мешало… Мы просто решим все в поединке. Можем драться либо до первой крови… либо тупым оружием… либо на бревне… Проигравший да подчинится! Конунг перевел взгляд на Олафа:
– Согласен? Олаф широко улыбнулся: – Зачем мне тралл? Я не стыжусь даже черной работы. И все умею делать сам.
– Ты зря так уверен, – сказал отец многозначительно.
Олаф вспыхнул:
– Отец, ты же знаешь меня!.. Я даже не могу гордиться шрамами, полученными в битвах, потому что сражал врага раньше, чем тот успевал меня даже поцарапать!
– Конунг Вольдемар тоже чист кожей, – напомнил конунг.
– У него могут быть другие причины!
– Так проверь, – предложил конунг. – А проигравший да подчинится!
Олаф сжал зубы, под кожей вздулись рифленые желваки.
– Добро. Но не пожалей.

Если вы вдруг забыли, какой Олаф кросивый и мускулистый, то автор любезно вам напомнит

Двое сошлись в круге. Олаф смеялся и потрясал топором. Скупое северное солнце рассыпало блестки по могучим мышцам. Плечи широки, грудь необъятна, как у тура, живот в тугих валиках мускулов. Руки толстые от обвивших их мышц, ладони как весла с большого драккара.
– Еще не передумал, конунг? – крикнул он весело.

Тут автор с трудом отрывается от надрачивания на своего любимого скандик бимбо и вспоминает, что главная Мерисьюха все же Володька, который умный классный образованный и вообще!

Владимир молча расстегнул пряжку, отшвырнул плащ, а затем, подумав, стянул через голову вязаную рубашку-свитер. Смех собравшихся стал сдержаннее. Хольмградский конунг был со смуглой кожей, его мышцы выступали не так рельефно. Пальца на два ниже Олафа, явно легче, но наметанные глаза наиболее знающих воинов сразу определили, какие мышцы хольмградца развиты упражнениями с тяжелым мечом, какие вздулись от бросания копья, какие появились от бега с мешком камней за спиной. Он был настоящим воином, викинги с такими сталкиваться не любили. Владимир сделал два шага вбок, оставив солнце за спиной. Олаф усмехнулся, слабые лучи не затмят ему взор, но предусмотрительность противника понятна

Сердце начало стучать чаще, горячая кровь пошла по всему телу, ударила в голову. Что может быть лучше на свете, чем держать в горячей ладони рукоять тяжелого топора?

Держать в ладони рукоять горячего Олафа, конечно же!

Владимир нагнулся к камню, где сбросил одежду и обе перевязи. Мышцы рельефно перекатились под смуглой кожей, тугие как канаты на баллистах ромеев. Когда он разогнулся, в руках блеснуло по мечу. По кругу пробежал уважительный шепот. Хольмградец повернулся к конунгу, ждал. Глаза были холодными. Он молчал, не двигался.
– Оберукий, – сказал конунг, усмешка раздвинула губы, но тревога в глазах стала глубже.

Спасибо, кэп, что бы мы делали без этого уточнения!

– Надеюсь, ты знаешь, как ими пользоваться. Владимир уловил скрытый смысл, кивнул. Отец знал нрав сына и теперь уже боялся потерять наследника.
Олаф поворачивался перед ревущей толпой друзей, вскидывал в приветствии руки. Его мышцы перекатывались под белой кожей, как морские валуны. Он весь был из этих тяжелых глыб, а когда раскидывал руки, видно было, какая тяжелая масса мышц на плечах, спине и груди, в поясе был тонок, хотя и там бугры вспучивали кожу, заросшую рыжеватым мехом.

▼Скрытый текст⬍

Афтар, остановись, заклинаю, ну неприлично уже так дрочить  

Конунг властно поднял ладонь. Шум смолк.
– Поединок до первой крови, – объявил конунг властным голосом.
– Или до победы… понятной каждому! Олаф смерил хольмградца недобрым взглядом, внезапно отшвырнул топор. В протянутую ладонь ему вложили меч. Топор – оружие воина, даже богатыря, но меч – прежде всего признак власти. Конунги сражаются мечами! Держа меч обеими руками, он прижал его к груди, вскинул к небу, призывая Вотана. Лицо озарилось хищной улыбкой, глазами цепко держал лицо противника. Владимир терпеливо ждал. Оба лезвия поблескивали в руках, как мокрые змеи. Олаф наконец подобрал щит, небрежно прикрыл левую сторону груди и шагнул вперед.
– До первой крови! – предупредил конунг строго. По его знаку двое дюжих воинов встали за спиной Владимира и вдвое больше – за Олафом. В их руках были толстые веревки. Конунг резко взмахнул рукой:
– Начали! Олаф не бросился вперед, как ожидал Владимир. Бой был бы слишком короток, показать себя не удастся, собравшиеся будут разочарованы.
С широкой улыбкой, играя мышцами, он без нужды пошел по кругу, зато давал всем полюбоваться его рельефной спиной, где одни молодые мышцы, ни капли жира, широко и мощно разводил в стороны длинные мускулистые руки.

гоу ту хорни джейл!!!

Олаф подбадривающе кивнул Владимиру:
– Держись!.. Я иду.
– Жду, – ответил Владимир.
Олаф шагнул, красивый и напряженный, чуть пригнувшись, меч в правой руке, щит в левой, шагнул еще… и тут хольмградец словно взорвался. Оба меча заблистали с такой скоростью, что слились в две сверкающие полосы.

Ну конечно же Володька наш подебил!

Хольмградец отпрыгнул, а Олаф стоял потрясенный, смотрел дико. В левой руке была зажата ременная петля щита, а тот, раскрошенный на щепки, усеивал землю на три шага вокруг. Меч был выщерблен в трех местах, да так сильно, что крепкий удар оставит в ладони викинга лишь рукоять. Но главное, что на груди и плечах Олафа кровоточили надрезы!

Олаф поражение признать отказывается и ломится на Владимира уже врукопашную, ведь только гачимучи-боев нам не хватало в этой главе! Бедняга, совсем от страсти голову потерял

Он провел ладонью по груди, слизнул кровь. Синие глаза налились кровью. Голос стал яростный:
– Что царапина? Мы все возвращались из походов и не с такими ранами! Но возвращались победителями! Он отшвырнул иззубренный меч, пошел на Владимира, раскидывая огромные руки. Конунг не успел сделать знак людям с веревками, как Владимир разом отшвырнул мечи. Взгляд, который метнул на конунга, был требовательным. Мышцы на руках Олафа вздулись, как сытые змеи. На спине обозначились и застыли в каменной твердости две широкие, как щиты, пластины мускулов, их разделяла выемка хребта. С боков поднялись и застыли крылья тяжелых мускулов. Даже шея стала толще, голова как бы врастала в могучий торс. В глазах было обещание скорой и жестокой смерти.

Владимир в последний миг отступил на шажок, избегая захвата. Олаф тяжелее, полагается на звериную силу. Но зверь побеждает лишь того, кто не воспитан в борьбе с неведомым врагом. Олаф сильнее, но ему не приходилось бегать с мешком, набитым камнями, не стискивал ногами бока коня, чтобы трещали ребра, викинги все еще не знают коней, сын конунга привык побеждать среди таких же, как и он сам!

придется стискивать ногами бока владимира
на ипподром в царьграде мы с вашим сыном не попали, но верхом он покатался
save a horse ride a cowboy
простите, я уже не вывожу эту главу, а они до конца первой книги вместе шарахаться будут

Владимир снова избежал захвата, опрокинул еще и еще, а на третий раз Олафу удалось захватить его обеими руками. Владимир ощутил, как затрещали ребра, в глазах потемнело. Зрители затаили дыхание, криков уже не было. С трудом применив способ, которому учил еще Сувор, Владимир услышал, как вскрикнул от боли викинг, выскользнул из его мокрых от пота рук, внезапно ударил под ложечку.

Какой способ то? За яйца укусить? Заорать хомячком?
Олаф доходит до кондиции и становится бешеной псиной, но не как Володька, а по-настоящему! Его вяжут и не дают кусить желанного Володеньку за бочок  

Еще дважды Владимир опрокидывал взбешенного викинга. Тот был весь в царапинах и ссадинах, правую сторону лица расцвечивал кровоподтек, изо рта текла кровь. Когда поднялся в последний раз, изо рта вместе с кровью пошла пена. Он дико вращал глазами, трясся, в вытаращенных глазах было безумие.
– Берсерк! – раздались крики среди собравшихся.
– Он стал берсерком!
Конунг взмахнул рукой. Веревки взвились в воздух, на ревущего в ярости викинга набросились и те, кто стоял за его спиной, и те, кто готовился вязать хольмградца. Олаф бешено сопротивлялся, катался по земле, две веревки лопнули, он орал и впивался в них зубами, один воин вскрикнул и затряс окровавленной кистью, разбрызгивая красные капли. Владимир старался не смотреть на конунга. Берсерки всегда были позором семьи. Их брали в набеги, но в мирное время изгоняли из селений под страхом немедленной смерти. Им разрешалось жить, как зверям, только в дальних пещерах, куда не позволяли остальным гонять скот и охотиться.

Чтец тут вспомнил древнюю, как динозавры, мангу Crimson spell и ностальгически заколдобился. Там тоже было бешоное животне в теле прынца и укрощающий его сомец, которого возбуждали попытки загрызть  

В дверь боязливо заглядывали, слышалась возня, сопение. Под окнами тащили что-то тяжелое, слышался стук топоров. Конунг наконец поднял тяжелый взгляд на тралла:
– Пусть войдет.
Тот исчез, вскоре за дверью послышались голоса. Появился Олаф, из-за плеч выглядывали стражи. Конунг раздраженно повел дланью, те с облегчением исчезли. Олаф приблизился к столу. Мокрые волосы прилипли ко лбу, он зябко вздрагивал, потирал распухшие от веревок кисти рук. Лицо было бледное, вытянулось, как у коня. С Владимиром старался не встречаться взглядом.
– Садись, – велел конунг, – ешь.
Снова ели в молчании, уже втроем. Олаф держался непривычно смиренно. Даже ростом стал как будто меньше. Владимир не уловил той неистовой злобы, которой сын конунга полыхал совсем недавно.

Батя распекает сыночку-корзиночку, но Володя не может не защитить краша

Олаф пробормотал, не поднимая глаз:
– Я не знаю, что на меня нашло… Словно красная пелена упала на глаза! Я ничего не помнил.
Конунг кивнул:
– И проиграл с треском. Теперь понимаешь, почему старшим должен быть Вольдемар? Туда, куда ты едешь, все так бьются. Ну, пусть не все, но многие. Там правильному бою обучаются в особых школах!.. И те, кто их прошел, умеют побивать быков и покрупнее тебя.
Олаф бросил быстрый взгляд на Вольдемара, опустил глаза в тарелку. Владимир сказал серьезно:
– Олаф дрался очень здорово! Не многие и в Царьграде сумеют его побить. Глаза Олафа исполнились горячей благодарности. Конунг побагровел, стукнул кулаком по столу:
– Не защищай!.. Ты же вредишь ему! Он только-только начинает понимать… Олаф сказал поспешно:
– Отец, я не самый последний дурак на свете!.. Я жаждал убить твоего гостя за тот позор, на который он меня выставил. Но когда на меня вылили половину нашего моря – я и не знал, что в нем столько воды, – я понял твой подлый замысел… Ты опять прав, но когда же, наконец, я начну быть правым? В его голосе было столько горечи и детской обиды, что конунг засмеялся, а на сердце Владимира тяжесть стала меньше. Олаф угрюмо рассматривал его через стол, внезапно протянул руку. Его ладонь была чуть шире, чем ладонь Владимира, но у хольмградца, как Олаф заметил теперь, желтело больше твердых мозолей от рукояти меча. Владимир пожал руку.
Еще не взял Киев, не отомстил, даже не побывал в Царьграде, но тяжесть на сердце в самом деле стала чуть-чуть рассасываться.

всё еще не король

ваш чтец допивает из горла коньяк и идет орать под селин дион

▼глава 20⬍

Глава начинается с того, что Володька и конунг решают, каким же путем парочка голубков будет добираться до Царьграда.

Владимир вздохнул, выпрямился:
– Вокруг всей Европы!..
– Но путь «из варяг в греки» вам заказан, – напомнил конунг. – Люди Ярополка тебя поймают и посадят на кол либо все-таки отпустят, но сперва привяжут за ноги к пригнутым к земле вершинкам деревьев… А заодно с тобой и Олафа.
– А он при чем?
– Он дурак и тебя не оставит.

АХЪ
Но Володька, как самый умный классный образованный и вообще решает, что длинный путь для слабаков, а он не слабак!

– А что предлагаешь ты?
– Рискнуть коротким путем через Русь. Глаза конунга предостерегающе сощурились.
– В тебе говорит нетерпение. Но так легче потерять голову.
– Конунг, – сказал Владимир тоскливо, – мне волхвы рассказывали, что однажды отец Юлия Цезаря застал его плачущим над книгой о подвигах Александра Великого. Отцу объяснил, что ему уже двадцать лет, а еще ничего не сделано для бессмертия! А ведь Александр, о котором читает, уже в восемнадцать лет вел свои войска завоевывать мир! Мне в самом деле надо торопиться, конунг! Для чего рождаемся и живем, как не для ярой жизни и славной гибели?
Далеко-далеко зазвучали боевые трубы. Или обоим показалось, в их душах они звучали часто.
Конунг наклонил голову:
– Прости, во мне заговорила слабость. Я шел через огонь и кровь, но сына пытаюсь уберечь! Но он такой же викинг, как и я.

Какой дерзкий курощатель конунгов, я не могу   Эти два идиота нарвутся на все неприятности, которые только могут найти, бзв, там что коротким путем, что длинным, один хрен. Вы еще поорете

Дальше нас ждет эпизод прямиком из ромфанта, второй по популярности после “мужик учит свою возлюбленную стрелять из лука нежно обнимая её сзади”. Я конечно же говорю о “мужик учит свою возлюбленную садиться на лошадь”
У всех нормальных авторов этот седзе-манга-эпизод должен был произойти между Анной и Владимиром, и он бы идеально вписался, сильный воин и хрупкая принцесса на коне, но Никитин, как я уже успешно вам доказал, хотел писать слеш-фанфик  

Олаф все еще не бывал в седле, и Владимир подвел к нему толстую спокойную лошадь:
– Пробуй. Я подержу. Олаф огляделся по сторонам, прошипел зло:
– Выйдем за околицу.
– Ты чего? – удивился Владимир. Из-за плетней на них смотрели бабы и любопытные детишки.
– А-а, соромишься… Ну, разве ты с ними когда-то встретишься?
Олаф сказал еще злее:
– Ты сможешь вывести коней из села?
Но и за околицей Олаф все мялся и, только когда с двух сторон потянулись деревья, надежно отгородив его от веси, сказал нервно:
– Ладно. Только если засмеешься – убью.
Голос его был холодным, а лицо словно окаменело. Владимир отступил на шажок:
– Олаф… В драккаре, что скачет по волнам, стоять труднее, чем сидеть на коне! Я бы не смог, клянусь. Ты уже почти все умеешь лучше.
Олаф смотрел недоверчиво, у хольмградца чересчур честное лицо, но уже и конь поглядывает с некоторым удивлением, пришлось браться за седло, вставлять ногу в стремя.
Владимир замедленно сел на своего буланого, слез, снова сел, показывая каждое движение, и викинг наконец решился оттолкнуться от такой надежной земли. Седло под ним крякнуло, заскрипело. Он замер, оказавшись высоко над землей, да не на скале, твердой и надежной, а на живом и теплом, что двигается само, уже прядает ушами и переступает копытами.

Олаф от радости даже обзывает своего Вольдемара нежным "Влад"

Олаф, замерев, смотрел, как мимо проплывают деревья, как далеко внизу уползает земля, и внезапно дикое ликование наполнило его от ушей до пят. Он едва не завизжал в восторге, подавил дикое желание вскочить на коня с ногами, запрыгать там, как ребенок под летним ливнем: устрашился, что конь тоже поймет как некую команду.
– Влад, – сказал он хриплым от волнения голосом. – Я могу ездить!
– Сможешь и скакать, – бросил Владимир одобрительно. В его голосе звучало облегчение.

освоишь позу наездницы

Всё, всё, я не пошлый. У нас тут вообще-то серьезная драка намечается, никакой пошлятины, чесслово!

Чернобородый надулся, проревел:
– Я говорю! Здесь земли принадлежат Черному Беркуту! И всякий, кто шастает здесь, платит. За топтание его земли, за то, что гадит и сморкается. Владимир смотрел мимо него, как и Олаф. Чернобородый, он явно тиун, пыжится и сотрясает воздух, но слаб как телом, так, похоже, и духом. В нем нет твердости, он чувствует сам, потому злится и пыжится еще сильнее. Но сзади на конях двое настоящих, их видно по глазам, посадке, по тому, как держат руки вблизи рукоятей, а каблуки чуть отведены от боков коней, чтобы в нужный момент сильным толчком послать в галоп. Трое просто всадников, пусть и при оружии, и двое воинов, которые чего-то стоят.
Олаф весело смотрел на чернобородого, но еще веселее был блеск его меча.
– Я слышу, ты хочешь заплатить нам за топтание?
Владимир буркнул с укоризной:
– Олаф… ты так давно не зрел девок, что готов топтать эту тучную свинью?
Олаф прорычал, скаля зубы:
– Ну, раз обещает еще и заплатить…

ДА БЛ
(╯°益°)╯彡┻━┻

Беру свои слова обратно.

Олаф, он тоже все видел, хмыкнул и неспешно потащил из-за спины меч. Его мускулистая рука напряглась, мышцы играли и перекатывались, как сытые змеи, а меч все выдвигался и выдвигался, наконец со вздохом облегчения покинул ножны.

Ура, фаллические метафоры!
В итоге они разъехались без драки. На Владимира нападает печалька, и даже на подоконнике с кофюшком не посидишь(((
Грустит, не забыв полюбоваться на дружочка

Олаф ехал залитый лунным светом, красивый и мрачный, как бог смерти. Золотые волосы в лунном свете блестели серебром, казались седыми, а его неподвижное лицо заострилось, как у мертвеца.

Заезжают в какую-то деревню, Олаф смешно шугается от черного кота

На околице Олаф внезапно остановил коня так резко, что сам едва не сверзился через голову. Владимир встревоженно посмотрел по сторонам:
– Что стряслось?
– Погоди, – прошептал Олаф испуганно, – дай ему пройти…
Дорогу пересекал важный кот, черный, как будто купался в дегте, хвост трубой. Когда лениво посмотрел в сторону всадников, зеленые глаза предостерегающе блеснули. Владимир шикнул, пустил коня вперед. Кот даже не ускорил шаг, важно подошел к изгороди, протиснулся в щель и пропал.

И да, конечно же черный кот тут неспроста. Биба и Боба узнают, что по этой деревне недавно проезжал Варяжко с дружиной. А Варяжко, как мы помним, точит на князя зуб еще с 14 главы. Ууу что-то грядет!

Олаф глотал горячую кашу, фыркал как кот на горячее молоко, он еще ничего не чуял, а по спине Владимира уже побежала липкая струйка пота.

▼бонус для моих дорогих читателей⬍

https://www.youtube.com/watch?v=lbnoG2dsUk0

▼глава 21⬍

Немножко про облико морале будущего великого князя и великого конунга, или кто он там.

Шведский король Олаф Скаутконунг вторично принял крещение лишь в 1000 году из рук епископа Сигфрида. Жену взял славянку из бодричей, а дочь Ингард выдал, с годами забывая боль и разочарование, за сына Владимира, известного на Западе как Ярослав Хромой, а на Руси – Ярослав Мудрый. (Примеч. ред.)

Во, точно. Спасибо за уточнение про боль и разочарование, а то я чуть не забыл, что у нас гей драма

За спиной осталось верст двести-триста, а они сменили коней лишь дважды. Правда, в последний раз попросту украли, не успев и не желая общаться с хозяевами.
Олаф повеселел, глупо покупать, когда можно украсть. Не в деньгах дело, но при покупке равняются с торговцами, а в краже есть героическое, неразрывное с риском, опасностью, блеском холодного булата.

Биба и Боба с изумлением выясняют, что их, оказываются, разыскивают.
Но как же их обнаружили? Ведь Володька и Олаф, зная что их ищут должны были передвигаться максимально быстро и незаметно?

Они шли через леса, переправлялись через реки и озера, обходили болота, пробирались через луга и свободные от леса места, защищали жизнь и калитки от разбойников, при случае грабили сами, жгли дома и посевы, задерживая погоню.

Уже в двух весях Олаф ухитрился поучаствовать в обычной забаве славян: стенка на стенку. Две веси сходились на границе, схватку начинали два признанных бойца, потом в общую драку бросались все мужики и парни. Олаф всякий раз бил и крушил, показывая невиданное в деревенских весях воинское умение, но во второй раз Владимир уже привязал ему левую руку за спину, и Олаф дрался только одной правой. Соблазнившись легкой добычей, на него наседали больше всего, и снова Олаф расцветал от свирепой радости, слыша, как под его кулаком хрустят челюсти, а бойцы выплевывают с кровью и крошево из зубов.

А.
Ну да, действительно незаметно

Владимир мрачнел. Пастухи, что брели за огромным стадом, с восторгом рассказали о княжеских дружинниках на невиданных здесь конях – злых и огромных.
Ищут кого-то, объяснили пастухи простодушно. Выспрашивают местных, а всем войтам объявили о награде за поимку двух особо опасных преступников. Их велено схватить и держать до их прибытия…
Тут только пастух прикусил язык, глаза выпучились, как у совы. Его напарник уже пятился, пока не уперся спиной в коня Олафа. Викинг нагнулся, ухватил за волосы:
– Зарежем?
Голос его был будничным, деловитым. Владимир заколебался. Пастушок смотрел жалобными глазами, побелел, из чистых синих глаз медленно покатились слезы.

Ну да, синеглазого пастушка жалко, это женщину можно толпой изнасиловать и на жертвенном камне прирезать

Олаф хохотнул:
– Вольдемар! Не думаю, что твой Варяжко так уж страшен.

Запомните эту цитату великих пиздаболов. Кое-кто скоро знатно отхватит

Они поворотили коней. Владимир бросил через плечо:
– Зря не болтайте. Только когда спросят о нас, тогда уж… А сами не спешите. А то мы вас и после смерти отыщем.
В его хриплом страстном голосе было столько силы, что даже Олаф ощутил подобие страха.

Давно мы кстати не вспоминали, какой Олаф кросивый и синеглазый. Чтец когда-то в школьные годы, шутки ради, собирал все цитаты из ВиМ про голубые глаза Долохова. И вот мне кажется, что тут рекорд по упоминанию красивых глаз побит  

– Тогда вперед! – сказал Олаф сильным звонким голосом. Он гордо и красиво выпрямился в седле. Камень в обруче на лбу рассыпал солнечные искры, но еще ярче блестели синие, как небо, глаза викинга
– У мужчин – мужская судьба. А женских могил и не должно быть в поле. Ну, попробуем во-о-он до того дерева наперегонки?

*меланхолично*
ну да, судя по второй книге, женщину из могилы могут достать и еще раз изнасиловать...
Тем временем наконец-то повествование переносит нас к Варяжко-неваляшко.
Варяжко пиздит деда.

В малой веси, через которую Владимир и Олаф проехали сутки тому, войт стоял перед Варяжко. Дружинники окружили старика плотным кольцом, Варяжко сидел на огромном коне, в котором чувствовалась дикая сила. Сам Варяжко свирепо сверлил глазами седобородого старца. Тот поклонился явно из вежества, власть как-никак, а страха не видать в тщедушном теле.
– Владимир, – повторил войт в задумчивости, – видать, чем-то крепко насолил вам этот удалец, ежели целое войско мчится по его следу…
– Дед, – сказал Варяжко предостерегающе, – ты не умничай. Ты скажи только, раз уж он тут проехал, в какую сторону подался? Что говорил? Что собирался делать? Один из дружинников с готовностью вытащил плеть с вплетенными в кожу свинцовыми жилками. Замахнулся, глядя на Варяжко. Войт покачал головой. Старческие глаза смотрели без страха. – Я бы на вашем месте оставил это дело. Варяжко подал знак, плеть обрушилась с силой, послышался хлопок, будто лопнул бычий пузырь. Рубаха сползла с плеча, на грудь коня Варяжко брызнула кровь.

Казалось бы, о чем должен говорить дед, которого лупят свинцовой плетью? Да ни о чем, он должен был от одного удара откинуться.
Конечно же он расскажет о ПРЕКРАСНЫХ СИНИХ ГЛАЗАХ СЕВЕРНОГО ВОИНА

– Да. Проезжали тут двое. Разговаривали мало, держались мирно. Но когда один посмотрел на меня своими синими глазищами, меня продрала дрожь, будто я голый стоял на зимнем ветру!..
– Это викинг, – сказал дружинник с плетью возбужденно, – ну-ну, дальше.

Э, товарищ, не возбуждайся раньше времени, у нас еще про мускулистые мускулы не было!

Войт вздрогнул, сказал внезапно охрипшим голосом:
– Потом я взглянул в глаза другого… – Ну? – Лучше бы меня голым бросили в костер! В его черепе бушует пламя, перед которым раскаленная болванка в горне покажется сосулькой. Он едва не сжег меня своими коричневыми глазищами, а когда ушли, я был счастлив, что по телу не пошли волдыри от ожогов. Даже ведунью вызывал… Кого-то он мне напомнил! Но кого? Он совсем молод, а мне чудятся времена юного князя Игоря, когда тот через наши земли вел дружину богатырскую на Царьград…

Так, норма по восхвалению самого умного классного образованного и вообще князя выполнена! 
Биба и Боба пытаются оторваться от людей Варяжко, но есть одна проблема. Они слишком здоровые, и бедные лошадки под ними дохнут Варяжке вообще пора боевого слона заводить

Владимир хлестнул коня, тот перешел на дряблую рысь, но Владимир чувствовал, как простой рабочий конь покачивается под его весом.
Справа скакал Олаф, и Владимир услышал его сдавленный возглас:
– Проклятие!.. Почему мы такие… крепкие ребята?
Викинг тоже был не рад своему росту, своим широким плечам и своей мощи, упрятанной в крупное тело с толстыми костями, тугим мясом и толстыми сухожилиями. Раньше в любой толпе смотрел поверх голов, раздвигал народ, как бык раздвигает стадо молодых телят, а теперь его груда костей и мускулов убивает коня, а с конем сгинет и он сам!

Зато кросивый. 

Кони дохнут на скаку, Володька и Олаф пешком забегают в какой-то двор и успевают закрыть ворота.

Конский топот нарастал. Владимир успел вскочить на приступку, а из леса выметнулись всадники. Впереди мчался на белом в яблоках коне всадник в развевающемся плаще, в поднятой руке рассыпал солнечные искры меч. За ним неслись всего трое, но из леса выплескивались все новые всадники. За спиной слышались голоса, женский крик, но там пусть управляется Олаф, а здесь пальцы заученно выхватили стрелу, наложили на тетиву, Владимир задержал дыхание и начал оттягивать тугую жилку к уху. Первый выстрел может быть неспешным, особо прицельным, а потом уже придется не стрелу оттягивать, а сам лук выбрасывать на вытянутую руку и вжикать стрелами.

Это, простите, как. Я конечно не специалист, но мне кажется, тут какая-то дичь описана
Владимир успешно расстреливает шашлык, остаются пять дружинников, которые честно-честно мамой клянутся, что приехали просто до Киева Володьку подбросить, братик очень увидеться хотел!

– В Киев? – переспросил он недоверчиво. – Это верно?
– Клянусь Перуном! – сказал воин громко.
Владимир потребовал:
– А вдруг ты из торговцев? Поклянись Велесом. Воин оглянулся на остальную четверку, те улыбались, а щитами загораживались от стрел уже не так тщательно.
– Не веришь, – сказал воин с укором.
– Клянусь Велесом, клянусь великим Сварогом, Ярилой, клянусь Белбогом и самим Родом, что не видеть мне вирия и своих родителей, если не доставлю тебя целым и невредимым в Киев к твоему брату Ярополку! Клятва прозвучала страшная, воины даже переглянулись, один побледнел, чуточку подал коня назад. Но бородач смотрел уверенно, сидел гордо, голос звучал властно. Это не рус, подумал Владимир, холодея. И не славянин. Ни один рус, ни один славянин не произнесет такую клятву. Даже варяг не скажет такое, дабы не оскорбить богов земли, по которой ходит. Уже хотя бы потому, что пленник может умереть в дороге от хвори и тем самым клятва повергнет давшего ее в подземный мир в когти Ящера.

Владимир, как истинный рептилоид, конечно подозревает и не верит.
В итоге они с Олафом зарубают пятерых всадников, потому что у всадников лапки и они не могут мечи держать. Опытные дружинники с лапками. У них же на глазах не расстреляли из лука половину товарищей, зачем меч держать, действительно...

Всадники поспешно хватались за мечи, но те мгновения, когда верили в сдачу беглеца, расслабили их руки, чужие мечи быстро поразили двоих. Третий наконец выхватил саблю, завертелся в седле, с двух сторон подступили страшные, как боги войны, люди-великаны, их руки забрызганы кровью, а в глазах ярость.

– Один! – страшно вскрикнул Олаф.
– Перун! – крикнул Владимир еще звонче.

Осёл!
Володька мародёрит и морализаторствует.

Владимир на подгибающихся ногах обошел павших, только двое стонали и пытались ползти, раненные тяжело, остальные так и лежали в лужах крови. Торопливо собрал калиточки с монетами, поснимал золотые перстни. Судя по кольцам, все пятеро из старшей дружины. Только старшим дружинникам дозволено носить золотые кольца на большом пальце левой руки. Он распахнул рубашку на груди бородача. В глаза блеснула толстая серебряная цепочка, но вместо оберега тускло мерцал золотой крест. Так и есть: не рус и не славянин, а из подлых христиан.
Потому и клялся так легко чужими для него богами. Олаф нетерпеливо покрикивал. Владимир сорвал крест, золото и в аду золото, вырвал из уха серьгу с крупным рубином, а большой палец, с которого не снималось кольцо с зеленым, как молодая травка, изумрудом, хладнокровно отрезал. На досуге снимет, за такой камешек можно табун добрых коней купить.

Чья бы корова про подлость мычала 
Такой крысы как ты больше нигде не найдется, гарантирую.

▼глава 22⬍

Олаф и Володька удирают с запасными конями. У бравого викинга опять истерика от коняшки

Олаф скакал, судорожно впепившись в коня, как клещ, бледный и напряженный. Конь чужой, к тому же наконец-то настоящий конь, а не рабочая кляча, которых они покупали или меняли раньше. Этот конь в самом деле рожден для скачки, для схватки грудь в грудь, под коленями чувствуются настоящие тугие мышцы боевого коня…

Володька приосанивается над противниками, ведь где они, а где он, мудрейший из мудрейших, царь Соломон!

– Не хвастай, говорю. Раз повезло, не повезет в другой. Их вожака я сшиб первым.Растерялись, бородач стал за старшего, с этого и пошла дурь. Его хитрости не хватило бы обмануть пень в глухом лесу.

Они заезжают в лес, Олаф НОЕТ.

Когда лес сомкнулся со всех сторон, Владимир остановил коня:
– Придется пешком. Олаф подъехал бледный, мокрый от пота, будто вынырнул из ливня. Грудь ходила ходуном, словно это он нес коня.
– Пеш… ком? Ни за… что.
– Какой же ты викинг? – укорил Владимир.
– Я прирожденный викинг, – ответил Олаф, он жадно хватал воздух ртом как рыба на берегу, – но я не дурной викинг… мы тоже не ситом море черпаем. Вон от того дуба с дуплом идет тропка…
Владимир сказал с горечью:
– Лесная. Звери протоптали.
– Если лось проходит, – возразил Олаф, – почему не мы?
– Да, – сказал Владимир, – такой лосяра, как ты, пройдет. Но вот кони… Олаф похлопал коня по влажной шее. Тот шатался под могучим викингом, вздрагивал. На удилах повисла желтая пена.

Есаул, Есаул, что ж ты бросил коня, пристрелить не поднялась рукааа..

– Мне тоже жаль бросать коней. Ладно, выбери одного. Нет, двух. Попробуем провести. Остальных придется оставить. Авось люди их найдут раньше, чем отыщут волки.
Олаф слез нехотя, долго осматривал коней. Те как чуяли, что останутся в темном и страшном лесу, дрожали и тянулись к викингу, который раньше их побаивался, а теперь чуть не плакал, что таких добрых зверей разорвут волки.

Ну прям принцесса Аврора из мультика
Выходят из леса, Олаф опять ноет и повизгивает. Их них бы отличный вокальный дуэт вышел.

Олаф заспешил, стук топора и нетерпеливый голос зазвучали чаще. Владимир тащил усталого коня почти силой, под ногами сырой мох сменился травой, деревья в самом деле стали словно чище, а впереди возник свет. Олаф радостно повизгивал, как огромный щенок. Толстые корявые стволы расступались, лесная тьма оставалась за спиной.
Олаф ждал Владимира у крайних деревьев. Дальше расстилалось поле, большей частью засеянное. А еще дальше белели хатки с соломенными крышами.
– Можно было и остальных взять, – сказал Олаф с укором.
Владимир опешил:
– Других? Да ты едва с этим не помер! Ладно, собирай сучья, готовь костер. Заночуем здесь. Олаф вскрикнул:
– Да вон же хатки! Там теплые постели, молодые девки. Настоящая еда!
– Это я слышу от викинга? – удивился Владимир.
– Я могу перенести больше, чем ты, – огрызнулся Олаф. – Но почему терпеть, когда можно есть мясо, а не грызть черствый сухарь? Спать на мягком, да еще с теплой девкой?
– Потому… что в весях вблизи могут быть люди Варяжко. Разве он не разослал всюду, чтобы вызнавать о нас? И вот кто-то пошлет тайком мальчонку с весточкой, что двое беглых разбойников бесчинствуют в хате его соседа…

Ой всё, Володька этой капризуле недостаточно мягкий!

Суровая стена высоких стволов тянулась слева, справа расстилались поля, луга, хатки показались только однажды, но Владимир проехал вдалеке: люди Варяжко могут шнырять всюду. А если за их голову объявили еще и награду, почему бы и нет, то охота развернется нешуточная. «Я бы объявил», – подумал Владимир мрачно. Силами одних дружинников все дороги не перекрыть. Если же пообещать снижение подати, а холопам – свободу, то даже дети начнут высматривать и выслеживать.

Володь, ты дементный? Прошлая же глава:

Ищут кого-то, объяснили пастухи простодушно. Выспрашивают местных, а всем войтам объявили о награде за поимку двух особо опасных преступников. Их велено схватить и держать до их прибытия…

Володька выпендривается перед любимкой, какой он мощный Леголас

Владимир скалил зубы. Викинги не умеют метко бить из лука и ездить на конях, а бушующее море все как-то не попадается по дороге. Ну никак не показать себя во всей мужской красе! К полудню подшиб еще рябчиков. Только одна стрела не отыскалась. Олаф умолк, посматривал задумчиво. Придется учить и стрельбе, понял Владимир.

...
минуточку

Дальше нас ждет эпизод прямиком из ромфанта, второй по популярности после “мужик учит свою возлюбленную стрелять из лука нежно обнимая её сзади”. Я конечно же говорю о “мужик учит свою возлюбленную садиться на лошадь”

АААААААААААААААААААААААААААА     

Потом они наткнулись на какого-то одинокого дружинника и убили его. Вот и вся глава.
А, Олаф еще приосанится.

– Молод, горяч, отважен… Только в Валгаллу не попадет.
– Почему?
– Зачем меч выронил? Ты видел, чтобы викинг перед смертью выпустил из руки оружие?

Ну да, то ли дело ты, бравый викинг-хуикинг

▼глава 23⬍

Глава в которой Олафа хорошенько ОТЖАРЯТ  
Да, это байт, чтобы вы не заскучали.

Немного самадуравиновата от самого честного справедливого благородного князя.

Теперь у них один конь был заводной. На него сложили тяжелые мечи, доспехи, одеяла и седельные мешки. Владимир учил Олафа на скаку пересаживаться с усталого коня на свежего, ну, еще не на скаку, а хотя бы на ходу, даже это может выкроить считаные мгновения, чтобы ускользнуть от погони.
Раздетое тело убитого оттащили с дороги в кусты. Владимир поспешно отогнал видение мертвого лица с недоумевающе вытаращенными глазами. Мог бы остаться пахать землю, был бы цел!

Прошла неделя, показалось даже, что от погони оторвались. Однако Варяжко словно мысли читал беглецов. Или догадывался, куда стремится Владимир.

Или вы тупые. 
Ноющий викинг делает вид, что это не он ныл в прошлой главе, как ему не нравятся лошади, не нравится лес и вообще хочу спать лицом в женских сиськах, а не в Володиных.

– Передохнем, – сказал он наконец.
– Устал, – сказал Олаф покровительственно. Он был бледный, изможденный, но спину держал прямо, а плечи разворачивал гордо. – А еще степняк.
– Я из леса, – напомнил Владимир. – Но мне не нравится запах дыма.
– Ты не любишь жареное мясо?
– Не люблю, если этим мясом стану я. Даже если станешь ты, то и тогда, пожалуй… хотя… гм…

Эй, детка, ты случайно не шашлык на майских? Тогда почему мне так хочется тебя съесть
Пацанов тем временем окружают милые, симпатичные люди, медленно сжимая кольцо.

Владимир пробежал вперед к гряде деревьев, окруженной густыми кустами, упал, выглянул из-под ветвей. Дальше обрыв, но наверху стоят двое с топорами. Еще двое быстро бежали справа, перекрывая единственную тропку, а внизу на конях мчится целый отряд в два десятка голов. Опять Варяжко, понял он, холодея. Как бы ни был отважен, однако не надеется только на дружину, привел целое войско. И загородил все ходы-выходы, мышь не проскользнет незамеченной. Молод годами, но хитер и осторожен, сволочь. Быть воеводой, ибо старается предусмотреть каждый шаг противника.

Олаф прорычал за спиной:
– Собиралась стая уток изловить двух соколов!

Ты в этой главе максимум кура гриль, дружок
Володька радуется тому, что за ними теперь бегают толпы древнерусских штурмовиков, которые не умеют стрелять, держать меч и в нужные моменты автором отупляются до уровня камня. А то не дай боже наш ГГ на их фоне не посияет своими талантами

Он чувствовал страх, но вместе со страхом и странное чувство гордости. Их явилось не меньше трех десятков, а то и четырех. Они уже прохлопали ушами их раньше, сейчас горят жаждой мести… Но разве они двое не чувствуют своей возрастающей мощи? Хотя бы потому, что неделю тому за ними гнался едва ли десяток.

– Я не белка, – буркнул викинг, – но мы могли бы влезть на дерево. Эти косорылые прошли бы внизу, не заметив. Правда, кони…
– Варяжко умен, – согласился Владимир. – Утром посветлу пойдут, осматривая каждое дерево. Белка не схоронится.

Володька говорит “белла чао” и уходит от разговора про белочек, рыбок и заек со своим масиком, не прощаясь.

– Я пойду взгляну, – сказал Владимир. – А ты подожди переполоха. Будет, обещаю. А потом проберись по реке до во-о-он той сосны.
Видишь, черная раздвоенная вершинка, будто по ней гром бил. И все равно выросла выше всех!.. Коней придется оставить. Утром вблизи сосны встретимся.
Олаф сказал обидчиво:
– Почему ты? Пойду я. А ты пробирайся до сосны. Как будто я отличу сосну от елки!
– Мы не в скалах, – напомнил Владимир. – Это лес, а я – лесной человек. Вся Русь – это большой лес. И я здесь как рыба в воде.
– Это я рыба, – сказал Олаф. – Ладно, я волк. Сумей пробраться незамеченным, ладно?
Он исчез в кустах, не шелохнув веточкой. Олаф замер с раскрытым ртом, не успев возразить.

Володя беспалевно кродеться мимо дружинников, подслушивая как они собираются его ловить. Никто конечно же не задается вопросом что это за человек и откуда он взялся

Присмотревшись, он отыскал взглядом нетронутые сучья, подобрал и, схоронив лицо за охапкой, пошел через линию костров. Там в глубине горели еще два, трое мужчин вполголоса беседовали. Один остановил его злым окриком:
– Куда прешь, дурак? Брось там. Владимир послушно повернулся и пошел к другому костру, положил ветки на землю, одновременно зачерпнул золы и, словно бы вытирая пот, вымазал лицо. Отвернувшись, слушал негромкий разговор:
– Думаешь, они там сидят и ждут?
– Скорее наткнутся сразу.
– Верейко сидит на дереве, но пока ничего не кричит!
– Твой Верейко в гнезда птичьи заглядывает. А что ему дорога? Да и темнеет быстро…
– Ну, ночью не пойдут!
Владимир подобрал дротик и, отвернувшись, как можно быстрее, но незаметнее, сдернул наконечник. Опустив голову, чтобы отросшие волосы падали на лицо, черное как у беса, потащился вглубь от костров, цокая языком и печально качая головой. Из-за дерева гаркнул злой голос:
– Куда прешь, дурак?.. Владимир вздрогнул, умоляюще вытянул руки с древком дротика и наконечником. Невидимый дружинник сказал еще злее:
– Сразу насадить не мог крепко? На кой бес взяли это лапотное дурачье!.. Только мешаются. Иди левее, там кузнец с походной кузней. А другой голос из кустов отозвался с ленивой насмешкой:
– Варяжко и это предусмотрел. Взял же кузнеца? – Да тут и без кузнеца делать неча. Нас человек сорок, а с мужичьем так вовсе друг другу хвосты заносим на поворотах…

▼прстт⬍

Володька влетает к кузнецу, наебывает его

Владимир сказал торопливо, захлебываясь словами:
– Варяжко велел взять оковы… и спешить к нему!
Кузнец вскинул брови:
– Пошто?
– Пымали обоих. Спеши!
Кузнец убрал ладони от ножа с такой поспешностью, будто держал остывающую молнию. Мальчик ахнул, его чистые глаза уставились на Владимира, словно хотели стереть грязь и копоть с лица.
– Я бегу, бегу, – заторопился кузнец. – Неужто уже все кончилось?
– Что ты, – заверил Владимир. – Ты спеши к Варяжко. Он тебе такое скажет! Еще и награду даст. Кузнец метнулся в угол, там в самом деле загремели цепи. Владимир вышел и скользнул в темноту. Он уже слышал далекое пофыркивание коней, даже ощутил терпкий запах конского пота, разбавленный так, что казался нежным, как аромат лесных цветов.

Убивает двух коноводов, тырит коня и ливает из катки.

Владимир неслышно оказался за спинами отроков. Задержав дыхание, он протянул из темноты руки, внезапно ухватил за головы, ударил друг о друга так, что сам передернулся от стука пробитой кости.
– Простите, ребята, – пробормотал он, – но вы тоже могли бы остаться пахать землю. А кто ходит за добычей, тот может сам ею стать…

Резать и насиловать мирное население в дальнейшем это почему-то ему не помешает Не, ну сами виноваты же.

Возвращается наш ассасин кринж, а дружочка то и нет!

Утром и полдня Владимир все еще ждал, схоронившись в кустах. Место выбрал такое, что всякий, кто подошел или подъехал бы к условленному месту, не остался незамеченным. Однако Олаф не появлялся. Ни на рассвете, ни поздним утром, ни в разгар дня. Дважды он видел шныряющих по лесу мужиков с рогатинами, однажды на том берегу блеснул панцирь дружинника. Похоже, если искали, то на том берегу. Не верили, что он, прорвавшись через цепь костров, ушел в далекий и безопасный Царьград?

Когда пришла ночь, он, часто затаиваясь, начал приближаться к веси. Десяток домиков, но сараи прочные, к тому же посреди веси на утоптанной площади зачем-то полыхает большой костер.
Он уже начинал различать фигурки вокруг далекого костра, что-то привязанное к столбу, когда из темноты внезапно прозвучал властный окрик:
– Застынь на месте!
Владимир в самом деле застыл, голос прогремел совсем близко. Спросил негромко:
– Кто говорит?
– Ты знаешь, – донесся сильный злой голос. – Но важнее то, что я вижу тебя. Как видят и трое стрелков, что уже натянули тетивы. Ну-ка, поднимись!

Кто же это????

– Варяжко? – спросил он негромко.
– Угадал, – сказал голос злорадно. – Тебя очень хорошо видно в серебристом лунном свете на звездном небе… Ты выглядишь красиво, но сейчас я тебе не завидую.

(╮°-°)╮┳━━┳ ( ╯°□°)╯ ┻━━┻
И ты, Брут??? Варяжко ну еклмн, ну нормально ж общались, можно ж без кросивых князей под красивой луной???
Тоже хочешь Володьке в бочину сопеть, но стесняешься попросить, да???

Владимир спросил напряженно:
– А разве мне можно было завидовать? Голос засмеялся:
– Да, я завидовал, когда ты явился наместником в Новгород. Даже именовался князем. С той поры за тобой старый должок… И даже сейчас завидую. Самую малость… В голосе прозвучало злорадство. Владимир спросил глухо:
– Почему?
– Твой отважный друг бросился тебя выручать. И вот он стоит привязанный к столбу близ моего костра. Там его стерегут надежно!

Ничего, Неваляшко, однажды ты тоже встретишь свою большую крепкую викингскую любовь!  
Владимир, как самый умный классный образованный и вообще, вычисляет позиции противника, а его самого разумеется никто не может поймать!

Он уловил разочарованный вздох. Да, Варяжко выдал свое место, и трое стрелков, если в самом деле существуют, что-то не слышал скрипа натягиваемых луков, тоже рядом с этим псом киевского князя… Он упал, откатился. Над головой с треском переломилась веточка, посыпались листья, сбитые железным клювом. Он вскрикнул, захрипел, будто стрела пробила горло, неслышно отполз в сторону и затаился, держа нож наготове. Сбоку затрещали кусты. Тяжелые сапоги с грохотом били в землю, Владимир едва не зашипел, когда подкованная подошва с размаху опустилась на палец. Второй гридень чуть замешкался, Владимир неслышной тенью взвился сзади, зажал ладонью рот, а лезвие мгновенно чиркнуло по горлу. Отпрянул, настороженный как зверь, в темноте послышались крики:
– Был же тута!
– Оборотень, что ли?

оборотень, который при виде красивого мужика превращается в хорни животное
Но подлый Варяжек знает, где у этого стелс мастера слабое местечко!

В костер спешно бросали сухие сучья целыми охапками. Пятеро дружинников бегали вокруг огня, в руках топоры, а еще один подбежал к привязанному к столбу человеку, это в самом деле был Олаф, приставил к горлу короткий меч. Багровый огонь бросал на его спину багровые блики, а когда он обернулся, Владимир узнал Варяжко. Глядя во тьму, как раз в ту сторону, где затаился Владимир, он гаркнул зычно:
– Выходи!.. Выходи, тварь!.. Иначе сейчас прикончу твоего дружка!

Ну вот сейчас, сейчас Володька храбро спасет свою рыбоньку от обидчиков! 

«Сейчас, – сказал себе Владимир мстительно.
– Только обуюсь. Чтобы прикончил вместо одного двух?»
Он медленно и неслышно отползал. Страх испарился, даже горечь отступила. Он сам удивился своей звериной ярости. Троих убил… Надо ли было?

Ой-ей, дружочку кажется грозит древнерусская эпиляция подсечно-огневым методом.

Отступая за деревья в роще, он оглянулся. В черной как деготь ночи костер полыхал как красный цветок, языки пытались дотянуться до звезд. Крохотная фигурка Варяжко сдвинулась вбок, но меч по-прежнему блистал у горла викинга. Озаренный костром, Олаф казался залитым кровью. Владимир зарычал от бессильной ярости, даже из этой дали видно, как пленник судорожно отворачивает лицо от нестерпимого жара!

- сжечь викинга
- но он же красивый!
- хорошо. но потом сжечь!

▼глава 24⬍

▼спойлер главы, прастити  ⬍

Володька зашкерился в засаде и выжидает. Видимо момента, когда дружочка до углей прожарят.

На следующий день он с утра наблюдал, затаившись на вершинке холма. У колодца появились крохотные фигурки баб с ведрами, пастух собрал коров в стадо и гнал на луг, а дюжие мужики, явно не весяне, плескались у бочки с водой, толкались. Из конюшни вывели двух коней, неспешно оседлали. Людей с оружием почти не было, странно. Либо затаились в домах, выглядывают из окон, либо, что вернее, всю ночь просидели в кустах на околице. Сколько же Ярополк дал с Варяжко народу? Уже не одного уложили под дерновое одеяльце, а все не отстают, преследуют, злы и упорны, как гончие на заячьих следах! Затаиваясь при каждом движении, он отполз, вернулся по ручью и перевалил через холмы.

Как же он переживает за друга

Здесь их окружили в прошлый раз, здесь он оставил Олафа.
– Держись, – прошептал он вслух. – Твоя шкура мне дороже своей. Кто мне даст войско, если ты сгинешь?

Володька ВНЕЗАПНО находит в дупле заначку с оружием, и тут чтец ваще не понел, это Олаф туда его сунул, пока его не повязали? Это сам Володька туда его закопал и забыл, как белочка орешек? Автор послал своей мерисьюхе лутбокс? Помогити

Старый дуб с узким дуплом выглядел совсем не так, как ночью. Владимир прошел было мимо, но аромат гнили заставил повернуться, ноздри задергались, и он, как будто притянутый на веревке, шагнул к толстому стволу. Сердце колотилось, вдруг да люди Ярополка успели раньше: когда ищут напрасно, то заглядывают и в мышиные норки, судорожно выдрал пучки мха, которыми забил щель, пальцы сунул так торопливо, что в темноте загнал под ноготь щепку, но среди трухлявости вдруг ощутилась твердая надежность меча. Там же был лук, три мотка запасных тетив, тула с тремя десятками стрел.

Нет, всё-таки видимо он нашел Эскалибур. А почему он тогда мхом щель забивал…? Ааааааа...

Он вытащил меч, на блестящем лезвии запрыгали солнечные зайчики. Он чувствовал, как от рукояти по руке хлынула мощь, ярая сила, спина сама собой выпрямилась, а в голове быстрой хаотичной чередой пронеслись образы, как рубит, крушит, истребляет, срубает головы…
– Перун, – сказал он тихо, пусть не слышат враги, – дай мне силы… Ярило, я чую твою мощь. Да не оставит она меня! Он благоговейно поднес обеими руками меч к губам. Металл был холодный, словно его омыли воды подземного мира. Владимир ощутил короткий укус в нижнюю губу, будто ужалила пчела или же кольнула крохотная молния.
– Я понял, – прошептал он потрясенно. – Вы дали знак! Круглыми глазами смотрел на обнаженное лезвие, но теперь оно загадочно молчало.

Это статика, дебила ты кусок. У тебя каждая пукнувшая белка это знак, потому что не церковно-мистическими аналогиями ты мыслить просто не умеешь.

Володька с найденным боезапасом зачищает локацию, вырезав половину вражеских неписей, бедные лапчатые дружинники конечно же ничего не могут противопоставят этому Рембо
Потом случается вот эта сцена, и её комментировать только портить.

Обогнул ствол, успел увидеть двух дебелых мужиков в кольчугах и при мечах, шоломы лежат рядом в тени, и тут его тело ринулось вперед, нога с силой достала одного в подбородок, нож вонзился в горло другого, и тут же ухватил первого и вонзил нож в глазницу. Он сам не смог бы вспомнить, как все было, все длилось мгновение, но два дружинника убиты настолько быстро, что не успели его вообще увидеть, он сам только чувствовал дрожь в руках и во всем теле, ярая сила еще жила, и он припал губами к горлу младшего, ощутил во рту теплую солоноватую кровь, сделал глоток, сперва неприятный, а потом присосался так, что ощутил, как иссякает кровь в жизненной жиле убитого, а в его желудке появляется тяжесть. Еще чего не хватало, подумал с тревогой. Надо быть легким, как пардус, настороженным, как голодный волк. Но ярость из тела уже уходила, в голове стало чисто и холодно.

Нет слов.

▼Скрытый текст⬍

Новоявленному вампиру Кашелкину наконец-то дают леща. До этого он вырезал бедных маленьких котяток-дружинников пачками без единой царапки

Он почувствовал чье-то движение. Хотел отшатнуться, рука упала на рукоять меча, но опоздал. Сильный удар по затылку бросил на землю. Перед глазами плыло, в голове шум, видел только тьму, в которой блистали звездочки. Сильные руки сорвали пояс с ножами, другая рука сняла перевязь. Шатаясь, он поднялся, чувствуя себя слабым от удара по голове и еще слабее без оружия.

Конечно же это наш замечательный антагонист!

Перед ним стоял улыбающийся Варяжко. Без доспехов, в распахнутой на груди рубахе с закатанными рукавами, и взгляд Владимира невольно зацепился за чудовищно толстые пластины грудных мышц. Грудь Варяжко стала еще шире и выглядела так, будто под кожу надел массивные латы. А руки Варяжко, похожие на бревна, рельефно вздувались мышцами, толстыми, как у тура, жилами. С пояса свисали два узких ножа, но и сами кулаки, размером с детскую голову каждый, выглядели тяжелыми и массивными, как молоты.

▼Скрытый текст⬍

Если честно, мне уже страшно за Неваляшко, он с каждым своим появлением становится еще шире, массивнее и грудастее.
в дверной проём вхожу бочком люблю печеньки с молочком

Как любой уважающий себя злодей в мужском писеве Варяжко просто обязан восхититься князюшкой и его умением резать картон!

Варяжко оборвал смех, сказал серьезно:
– Ты в самом деле настоящий воин! Никто бы не смог так долго… Но я знал твои повадки, потому послал за тобой всех, а с собой оставил лишь двоих.
– Но почему здесь? – спросил Владимир хрипло. В голове гудело, но перед глазами перестало расплываться. Он снова видел отчетливо, а в мышцы возвращалась сила.
– Самое трудное, – объяснил Варяжко. – Ты ж пойдешь самым трудным для нас путем. И я оказался прав!

Варяжко сказал весело:
– Тиун, которого этот так обидел, умолял доставить сперва к нему. Он там приготовил то ли клещи, то ли длинный кол. Но так как тиун знает, что этот не поедет добровольно, то он ожидает, что привезем… гм… чуток измочаленного.

Про длинный кол актуально как никогда
Пока Володьку наконец-то пиздят, он конечно же не упускает возможности поморализаторствовать еще немножко. Ведь он конечно благородный в белом плаще, а все остальные подлые трусы!
Что-то когда твой дядя с дружиной резал невинных дедов, ты не сильно возмущался. Или когда вы во второй книге будете с дружиной насиловать женщин чуть ли не каждую главу. Про твою отвагу и любимую тактику "напасть как крыса со спины" вообще отдельный разговор

Его били ногами, ножнами мечей, он слышал над собой довольное хаканье, а удары подбрасывали над землей. Наконец, уже не притворяясь, он ощутил, как над ним сомкнулась темная вода беспамятства. И все же сквозь тьму и отупение в теле смутно чувствовал, как волокут по земле, вскидывают на коня. Голова разламывалась, в глазах была кровь.
Он цеплялся за ненависть, чуял – она не дает утонуть во тьме. Варяжко не трус, но привел с собой целую толпу. Толпой напали на одного. Нет ничего подлее, чем когда толпа бьет одного. А подлецы не должны топтать ту же землю, по которой ходят отважные.

Володьку перекидывают через седло, даже не связав, он очухивается, втыкает несчастной животинке шпору с чужого сапога в бочину, падает с коня на ходу и убегает через кусты. Избитый в мясо со сломанным всем, ну-ну. Ясен пень его никто может догнать

Когда конь проезжал мимо смутно маячившего в темноте бурелома, Владимир схватил сапог обеими руками и с силой воткнул шпору коню в бок. Бедный зверь завизжал, рванулся, будто им выстрелили из гигантской пращи. Владимир свалился, больно ударился о землю, но в два прыжка вломился в кусты, пробежал, хромая и хватая воздух разбитым ртом. Сзади были крики, дикое ржание, ругань. Конь, как и надеялся Владимир, рванулся прямо перед собой и вломился в раскоряченные выворотни.
Хрипя и сплевывая кровь, он бежал, падал, поднимался и снова бежал. Перед глазами колыхалась кровавая пелена. В голове кровь стучала так сильно, что вотвот должна брызнуть через глаза и уши. От боли натыкался на деревья, всхлипывал и кривился так, что все лешие разбежались бы в страхе, попадись на дороге. В боку кололо острой болью, словно там торчал нож. Он невольно хромал, наступая на правую ногу, а когда поднес ладонь к глазам, в слабом свете луны видел, как потемнела от крови. Варяжко – опытный воин и следопыт, почует запах крови, отыщет след и начнет погоню.
Но не среди ночи, сказал он себе мрачно. А многое может случиться между ложкой супа и губами.

Например чей-то хуй.
Автор что, буквально подтвердил мою фразу про то, что Владимир ложку мимо рта проносит? 

▼глава 25⬍

Володька куда-то ползет, проводит ночь в ледяной воде

По ногам плескала ледяная вода. Прямо перед ним шевелились страшные темные нити, похожие на пальцы мертвяков. Оглянулся, сзади темнели ветви, за ними был слабый мерцающий блеск. Похоже, даже в бессознательном состоянии он еще полз, пока не забрался в укрытие под опущенные к самой воде ветки могучего явора.

Попробуйте мне потом доказать, что оно не рептилоид. Нормальный человек бы там уже сто раз откинулся!

Потом он каким-то образом ВООБЩЕ НЕПОНЯТНЫМ находит место, где держат поджаренного дружочка. Автор нихера не объясняет, как он до этого дошел, как он из леса дополз, почему его никто не искал, ой да нахрен оно надо, когда можно дрочить на мускулистых мужиков и самого крутого в мире вампира-оборотня-дивергента-берсеркера-ассасина Владимира!

Он осторожно поднялся из лопухов. Угрюмый бревенчатый сруб, в таких держат полон, темнеет как огромная глыба на той стороне улицы.

А. Он увидел сруб и почуял сердечком.

Как вы думаете, как наш стелсмастер, который в прошлых главах страницами вырезал дружинников из засады, проникает внутрь?

Он подходит и стучит в дверь.

– Кто там?
– Открывай скорее! – крикнул Владимир с нетерпением в голосе.
– Кому? – потребовал страж.
– Владимиру, конечно! – крикнул он с еще большим нетерпением. По ту сторону ахнули, звякнуло, словно страж уронил ключи. Потом заскребло по железу, а голос взволнованно бормотал:
– Не может быть!.. Быть такого не может…
– Может, – рявкнул Владимир, – открывай быстрее, улитка!
– Отпираю, отпираю… Руки трясутся, будто курей крал. Вы там глядите, чтоб не ушел! Говорят, зверь лютый, почище василиска заморского.
– Не уйдет. Лязгнуло, слышно было, как замок с грохотом упал на земляной пол. Ключарь возился, кряхтел, затем дверь дрогнула, начала отворяться.
– Где он там, лихой Владимир?
– Сейчас узришь.
– Кто б подумал, что Владимир… Он толкнул тяжелую створку, страж отступил, глаза его сперва заглянули через плечо Владимира, отыскивая связанного, потом спохватился и уставился на Владимира. Владимир нехорошо усмехнулся. Он знал, как выглядит со своим разбитым лицом, когда едва видит левым глазом, и страж побледнел, повесил голову, разом все поняв.

Вот поэтому, дети, надо всегда смотреть в глазок 

Случается воссоединение с любимкой, который уже порвал веревки сиськами и готов к бою

– Олаф, это я! Не убей случайно. Он толкнул ногой дверь, отскочил. Из темного помещения пахнуло ветром, а на пороге в мгновение ока оказался обнаженный до пояса, наполненный бешенством золотоволосый викинг. Страж ахнул. Викинг рычал, в глазах была жажда убийства. Даже Владимира поразило, что Олаф уже без пут. Обрывки веревок намотал на стиснутые кулаки, придавая им добавочную крепость.

Немного дроча на Володьку, а то мы как-то расслабились тут с вами!

Страж вдвинулся в каморку. Он все еще не отрывал глаз от лица Владимира:
– Лучше бы ты убил меня. Хотя нет, это же ты. Тридцать лет тому здесь прошел твой отец, он тоже… До сих пор одни зеленеют, когда вспомнят, другие от хохота рачками лазают.

Олаф вспоминает что он не просто викинг, а цундере-викинг, и вообще мне не очень то и нужна твоя помощь, б-б-бака!

– С печки упал. Возьми его нож.
Викинг прорычал:
– Мой меч наверху! Я даже видел, в какую дверь унесли. Кстати, ты вообще-то зря пришел. Я бы и сам освободился, еще бы и всех передавил!

Владимир хромал следом, но, странное дело, рядом с Олафом ощутил прилив сил, даже ушибы перестали ныть, словно от викинга перелилась часть его дикой силы.

Женскоеее счастье, был бы милый рядом....

Вместо того, чтобы найти коней и валить, эти два инвалида решают устроить славянскую резню бензопилой  

Владимир вздохнул, выплюнул коричневый сгусток крови. Там не только меч Олафа, но и боевые топоры, два меча, акинак, три щита, лук и колчаны со стрелами…
– Я знаю, где корчма, – сказал Олаф люто.
– Пойдем и убьем их всех!
– А сколько их там? Олаф оскорбился:
– Зато нас – двое! Владимир покачал головой, но в шее кольнуло болью, а левый глаз раздражающе заплыл так, что смотрел как печенег в узкую щелочку. В ушах звенели невидимые комары. Неожиданно, усталость виной, махнул рукой:
– Пойдем. К черту так вот цепляться за жизнь…

А чо, собрать войско, завалить брата и стать уберкнязем уже не цель? Как автор умудряется даже в рамках своего прямого как палка персонажа с одной-единственной целью “хачу власть и Анечку” обосраться, я не понимаю

Биба и Боба вваливаются в корчму, находят там восемь дружинников и разумеется их выносят.
Кстати. Угадайте с одного раза, кого в корчме восторженно обсасывали эти отважные лапчатые воены.

Их послали из Киева две дюжины, лучших из лучших, так великий князь и сказал им, а теперь всего восьмеро… А сколько останется завтра? Этот волчонок живуч, кто думал, что в нем столько живучести, когда все, казалось, для него было потеряно…
– Если бы меня вот так… Поймали полуживого, избили до потери паморок, а потом бросили поперек седла. Это не человек!
– А кто, вовкулак?
– Ты не шуткуй. Он же не простого рода. С одной стороны – неистовый Святослав, а с другой – неведомая ведьма. Явилась ниоткуда, неизвестно куда и делась. На другом конце стола стало тихо.

   
Если с холиварки пропадет дрочащий смайлик, то это я его стер до дыр, простите.
Резня, кровища по всем стенам, трупы, а еще и любимка валяется побитый, ох неты  

Олаф сидел на полу, прислонившись к стене. Лицо было бледно, с правой стороны от уха текла густая кровь, пузырилась. Шея и плечо были в крови, как и вся грудь. Владимир в два широких шага оказался рядом, ухватил голову друга в обе ладони. Тот взглянул ему в глаза, и Владимир ощутил озноб: даже у Олафа не видел раньше таких ярко-синих глаз, с которыми не сравнится самое яркое небо.

Нет ну вы посмотрите как они воркуют!

Викинг прошептал, как умирающий селезень:
– Не торопился, змей…
– Разве я был нужен? – удивился Владимир.  – Появись раньше, я бы испортил тебе все удовольствие.
– А сейчас?
– Я тебе нужен, только чтобы перекинуться словцом, – продолжил Владимир. Он чувствовал, как грудь викинга раздувается.

▼Скрытый текст⬍

Дружинников то они перебили, а вот Варяжки с ними не было (очевидно он просто не смог втиснуться в корчму со своими габаритами). Оставшийся в живых дружинник сообщает, что тот посещал какую-то ведунью с дочками. Вот так вот желание получить раскладик на Таро и спасает четких пацанов!

Хм, мне кажется тот симпатичный котик с часами хочет там что-то сказать...

Точно, мы же еще не сказали какой Владимир умный классный образованный и вообще Игорь!

Дверь за ними захлопнулась непривычно тихо. И даже крыльцо не скрипнуло, так уходили осторожно и вежественно. Корчмарь тяжело вздохнул. Сорок лет тому он тоже снял перевязь с длинным мечом и поклялся никогда и ни за какие пряники не брать в руки. Потому сейчас и жив. Правда, он сшибся с человеком, каких теперь не рождает мать сыра земля. Странно, один из этих молодцов чем-то напомнил того противника. Неистового Игоря.

господи, дай мне сил не сдохнуть от кринжа до конца моей части 

▼глава 26⬍

Биба и Боба, забыв про то, что они уже дважды полутрупы, несутся на всех порах к ведунье за Варяжкой.

Олаф снова пустился бегом, прыгал через плетни, топтал огороды, распугивал кур и гусей. Владимир зашипел от ярости, Олаф виновато застыл под стеной сарая, но кожа на спине викинга дрожала и дергалась, как у коня, когда садится злобно гудящий слепень. Он повизгивал, его корчило, а зубы стучали как в ознобе.
– Да побыстрее же, – простонал он.
– Вон уже мелькнул в окне одетый… А если успеет выскочить да на коня?

Автор держит планку охуительных описаний. Кожа у него дергалась, блен.

Варяжко выходит, получает в жбан топором и в пузо дротиком иии тут наконец-то Володьку драматично вырубает.

Все еще не давая себя утащить в беспамятство, видел, как озверевший викинг рубит топором огромное тело, а то вздрагивает, дергается, и при каждом ударе раздается звон доспехов, и брызгают новые струйки крови. А потом он увидел, как земля стремительно бросилась навстречу. Упыри хватали за ноги, темная вода лилась в распахнутый для крика рот, заливала ноздри. Он задыхался, а когда выныривал из болота, видел почему-то вместо неба милое девичье лицо с большими серыми глазами. Они смотрели с любовью и печалью, он чувствовал протянутую руку, но ухватиться не успевал, вода тут же смыкалась, его утаскивали снова, он умирал, исчезал, а когда снова удавалось пробудиться и вынырнуть, то снова видел внимательные глаза, слышал нежный голос, мягкий и требовательный, даже успевал увидеть протянутые к нему руки. На этот раз его не утаскивали в черноту.

Он очухивается в доме, где его выхаживает красивая молодая дочка ведуньи, с которой надо конечно же поебаться. Но не так исцеляет этот ваш гетеросекс, как исцеляет голос любимого дружочка! 
Судя по всему рядом с Олафом у Володьки появляется регенерация минимум Дедпула.

Со двора раздался мощный голос, тут же заскрипело крыльцо. Владимир растянул губы в усмешке, по телу слышался зуд, кровь шелестела в жилах, спешно перетаскивая жизненную силу, залечивала, сшивала, затягивала раны и ссадины, растворяла кровоподтеки, сращивала хрящи и кости, наполняла силой.
Дверь хлопнула, в светлом от солнца дверном проеме возникла гигантская темная фигура с золотыми волосами до плеч. Солнце играло в них, прыгало, как золотые искорки в небесном костре.
– Очнулся? – выкрикнул Олаф. Он в один огромный прыжок оказался возле Владимира. Синие глаза с такой тревогой впились в его лицо, что Владимир удивился:
– Что-то стряслось?
Олаф ахнул:
– Ты четыре дня не приходил в себя! Я уж думал: все, придется копать для тебя яму, а ты вон какой огромный, как корова, только еще длиннее.
Владимир прошептал:
– Четыре дня… Долго же я… Как же ты не ушел сам?
Олаф засмеялся:
– А кто бы дичь мне лупил по дороге в Царьград? Вот если бы ты научил меня из лука так же метать стрелы, как научил на коне…
– Сделаю, – пообещал Владимир. – Только бы ты с моей шеи слез.

Ты еще еще горшки лепить научи, как Патрик Суэйзи в Привидении

Биба и Боба довольные и счастливые уезжают в закат.
Но тут.
Внезапно.
Начинает играть саундтрек из Пилы!

Владимир внезапно вспомнил:
– Варяжко где закопали?
– Ваши боги знают, – отмахнулся Олаф. – Те два олуха унесли! Все-таки их ярл.
– А старая ведунья где? – поинтересовался Владимир.
– Я ни разу ее не видел. Как и вторую дочку. Олаф на скаку весело крикнул:
– Да и я бы не отказался увидеть… вторую дочку! Как хоть звали твою красавицу?
– Не знаю.
– Не знаешь? – удивился Олаф. – Это только у вас на Руси можно вот так, даже не спросив имени. У нас принято называться сразу. Владимир долго скакал молча. Олаф видел, как друг хмурится, на лбу двигаются морщинки. Глаза были устремлены в одну точку где-то между конскими ушами. Наконец Владимир сказал неожиданно:
– Все-таки надо было увидеть его могилу.
– Зачем? – удивился Олаф.
– Чтобы наплевать? Или сплясать сверху?
– Нет. Просто Варяжко… Его мало убить. Его нужно еще и закопать. Поглубже!

Ясен пень Неваляшко наш выжил, и его забрали как раз эта ведунья со второй дочкой, с которой он судя по всему ебался. Дальше нашего прекрасного широкоформатного мужчину вы увидите уже во второй книге.
Я буду по нему скучать

Немножко романтики у костра

– Какая страна, – сказал Олаф с восторгом. – Мы едем уже десятый день, а еще не встретили ни души! Только высокая сочная трава, синее небо над головой и бесконечная даль. Да еще белеют кости больших зверей, с которых мелкое содрало мясо… Мы сидим у костра, а над нами миллионы костров в черном небе, и когда наш костер догорает, волки подбираются совсем близко, и я слышу, как разговаривают о нас. И понимаю, что жалуются луне на свою волчью жизнь. Я люблю эту ночь, наших коней, что подходят к костру и внимательно смотрят на нас, словно хотят сказать что-то важное. Им одиноко в ночи, они в этой дикой земле тоже люди… или мы – кони.
Владимир сказал удивленно:
– Олаф, да ты певец!
Олаф отмахнулся с великолепным высокомерием:
– В моей стране нет викинга, который не умеет слагать песни. Это не викинг, если знает оружие, но не способен сложить вису.

Но Володька как всегда все портит 

– Вольдемар, ты еще не знаешь, что нет земель, завоеванных отныне и навеки? Всегда сильные народы на богатых землях жиреют, их завоевывают другие… И так до бесконечности. Так говорят скальды.
– Дурные твои скальды. Дрофа поджарилась?
– Какая дрофа?
– Эту толстую пташку так зовут. Смотри, уже подгорает.
Ели молча, он даже забыл похвалить Олафа. Какая-то черная кошка незримо пробежала между ними, и спать легли тоже молча.

А он вам еду подстрелил вообще-то, неблагодарная ты тварь!

▼глава 27⬍

Биба и Боба натыкаются на печенегов, и бегут от них в ужасе, потому что печенеги это вам не дружинники с лапками, это страшно, очень страшно. Неужели автор наконец-то перестанет выставлять против своей всемогущей сьюхи картонные фигурки?

Олаф напряженно вслушивался, но лицо Владимира внезапно перекосилось.
– Уходим! – крикнул он не своим голосом. – Во весь опор!
Олаф поравнялся, крикнул:
– Что за люди?
– Печенеги! – ответил Владимир.
В его глазах был страх. Олаф лапнул рукоять меча.
– Не отобьемся?
– И не мысли! – крикнул Владимир. – Забросают стрелами… или сдернут арканами.
– А уйти?
– У них кони не подкованы!
Олаф сказал «ага», поняв наконец, почему так странно стучат копыта. Он слышал даже среди скал о диких народах, которые не подковывают своих лошадок лишь потому, что это позволяет им бежать чуть-чуть быстрее подкованных. А чуть-чуть и есть разница между жизнью и смертью.

Они решают оторваться вплавь иии это срабатывает, потому что...
печенеги все равно оказываются лапчатыми котиками, а котики плавать не умеют. И целиться из луков тоже. Ну мяу.

▼Скрытый текст⬍

Владимир плыл все еще впереди, а позади дикие косматые люди носились по берегу на лохматых уродливых лошадках, похожие на котов, что боятся замочить лапы, визжали тонкими злыми голосами. Несколько человек прямо на полном скаку, хотя могли бы остановиться и прицелиться, метали стрелы.

   
Чо чо там Олаф рассказывал про настоящих викингов, которые спят, едят и занимаются сексом не выпуская меч из рук?

– У меня на коне осталось все. Даже меч.
Владимир выплюнул воду со словами:
– Но ты жив.
– Но у меня там меч!
– Лучше он, чем ты.
Олаф в ярости ударил по воде. Брызги взметнулись до небес.
– А что я без меча?
– Значит, ты при нем, а не он при тебе…
Олаф со злости ушел под волну, не дело отважного викинга состязаться в игре слов. Белое тело мелькало на малой глубине, изгибалось как гигантская рыба, дробилось на блики.

Конечно же начинается НЫТЬЕ.

▼Скрытый текст⬍

– Ну, что мы можем, две мокрые курицы?
– Мы живы, – напомнил Владимир.
– Разве? – огрызнулся Олаф. – Если бы остались, была бы жизнь! Пусть недолгая. Зато погибли бы как мужчины. Что есть викинг без меча? Не примут в Валгаллу даже объедки со столов убирать!

Самурай без катаны равен самураю с катаной но без катаны, ага.

Володя, добудь уже своему масику ковыряло, он же теперь не заткнется

– Ну и что? – спросил он свирепо.
– Это… уже земли… – объяснил Владимир, – за которые спорят печенеги… фу, уморил, мерзавец… и ромеи. Можно сказать, мы уже… фу… в империи. До Царьграда рукой подать.
Олаф прорычал:
– Опять врешь? Почему я тебя не прибил по дороге? А отцу бы сказал, что тебя жабы съели. Я слыхал, что до града Константина надо плыть по морю. Теплому такому, как похлебка для рабов…
– Будет тебе море, – пообещал Владимир. – Дней через пять выйдем на берег. Если бегом, как кони.
– А если идти?
– Дней десять.
Олаф сказал зловеще:
– Тогда поспеем за пару суток. Пора тебе увидеть, как бегают викинги!

И да, эти долбоебы бегут, выдыхаются, видимо чтобы при встрече с очередными врагами их скручивали быстрее. Хотя о чем это я, тут у всех врагов интеллект уровня “наверное крыса пробежала”

– Ты бегаешь… быстрее… – прохрипел Владимир.
Он перешел на шаг, Олаф пробежал еще чуть, остановился, поджидая хольмградца. Владимир запоздало увидел, что викинг уже на пределе, бежал на самолюбии, такой скорее упадет замертво, чем сдастся, а ему продержаться бы еще чуть…
– То-то, – сказал Олаф. Его покачивало, в могучей груди хрипело и булькало, словно там лопнул бурдюк с вином.
– Мы… викинги… умеем… – Победил, – признался Владимир.
– Я что, мне ни разу не приходилось вот так… не от кого было… гм…
Викинг грозно захрипел. Белесые брови сдвинулись, синие глаза метнули молнию. Владимир поежился – так можно дошутиться, – но Олаф лишь посопел, раздувая ноздри, хольмградец, к счастью, не уточнил, в детстве всем приходилось бегать от грозного отца.

И вот неожиданно навстречу нашим гаврикам без коней и меча выезжают трое всадников. С конями и мечами.
Ой как удобно!

Он умолк, а Олаф вздрогнул, завертел головой. Владимир видел, как шевельнулись розовые уши викинга.
Донесся стук копыт, потом чистый звонкий голос, распевающий во все горло. Слов Владимир не расслышал, оба вжались в землю, но место больно уж неудачное: всадники вот-вот увидят с высоты седел. Вдруг Олаф ахнул тихонько, а Владимир ощутил, как сжалось сердце. Всадников было трое. И все трое были великанами в добротных доспехах и на огромных боевых конях. От них веяло грозной силой, удалью, несокрушимой мощью. Уздечки позвякивали, копыта били в землю тяжело, мощно.

Всадники оказываются интернациональным трио из вятича, печенега и киевлянина, и конечно же Олаф и Володька их отпиздят, одного даже вроде насмерть. Хотя им эти трое ничего не сделали, не нападали, просто допросили кто такие откуда, выслушали пиздеж самого умного князя и поехали дальше. Что там с “сами виноваты сами драться пришли”? 

Они проехали мимо, уже не поворачивая головы. Олаф тихонько шагнул следом. Владимир предостерегающе зашипел, но викинг уже в три стремительных прыжка нагнал печенега, и Владимир, кляня Олафа за дурость, поспешно бросился вслед киянину. К счастью, вятич во все горло завопил прерванную песню. Владимир взапрыгнул сзади на круп коня киянина, тот от неожиданности присел, и тут же кулак Владимира обрушился на затылок витязя, как молот. Тот вздрогнул, как сосна от удара топором

Нет, ну какие же мразоты. Причем один из всадников даже будет за юного товарища заступаться

Печенег, кривясь от боли, прохрипел:
– Збышко… отдай.
– Ни за что, – ответил вятич упрямо.
– Отдай, – сказал печенег сипло. – Они ж не поединщики. Нет стыда отдать доспехи и даже коней.
Вятич закашлялся, кровь булькала во рту, он выплевывал струйками и темными сгустками, но в голосе все равно были стыд и ярость:
– Я лучше умру!
– Твое дело, – ответил Владимир сухо. Он приставил кончик сабли к белому горлу. Сзади вскрикнул печенег:
– Не убивай парня!
Голос бы просящий, голос побежденного. Владимир мгновение смотрел в чистые глаза вятича, тот ответил мужественным взором. В глазах молодого богатыря были вызов и презрение к смерти.
– Дурак, – сказал Владимир тихо. Он внезапно ударил рукоятью в висок. Парень безжизненно завалился набок. Владимир отпрыгнул, держа саблю наготове. Печенег поднялся, его шатало, обеими руками хватался за грудь. Закашлялся, выплюнул темно-красный сгусток крови с белым камушком зуба.
– Сними с него доспехи, – велел Владимир холодно.
Сердце трепетало, он боялся спугнуть удачу. Печенег потрогал юного друга, тот не шевелился, но печенег вздохнул с облегчением: жив все-таки, снял пояс, начал стаскивать сапоги, панцирь

Единственный раз за всю книгу , когда чтеца развезло
Ну ебать, все дураки, один ты умный красивый, конечно! Как же у меня горит с этого уебана, это просто невозможно

Ладно, закончим главу стьюпид секси викингом которого все хотят.

– А что молчит твой спутник? Голос его был резкий, свирепый, в нем еще звучала дикость и жестокость степняка. Темные глаза, такие же темные, как и у самого Владимира, впились в его лицо.
– Немой, – ответил Владимир печально. – Да и дурачок он. Потому такой здоровый.
Веский довод вроде бы удовлетворил печенега, он перестал щупать оценивающим взглядом могучие мыщцы Олафа, мерить его плечи.

Олаф сбросил лохмотья. Печенег оглянулся на его могучую фигуру, на миг даже задержал дыхание. Викинг был великолепен в своей грозной мощи, а его выпуклые мышцы были покрупнее, чем у поверженного, да и у самого печенега.

▼глава 28⬍

Биба и Боба наконец-то добрались до берега моря, осталось доплыть до Царьграда. На корабле на них нападают киллеры Ярополка, но наш зоркий Володька доблестно отбивает удар, роняя нападавшего на своего дружбана.

Корабль стоял у берега всего полдня и ночь, брали у местных жителей зерно. На зорьке отплыли, но среди ночи Владимир ощутил, как кто-то переступил через спящего викинга, а в слабом свете звезд блеснуло лезвие ножа. Он ударил обеими ногами. Человек рухнул на Олафа, тот мгновенно проснулся, сгреб незнакомца и тут же для верности сломал руку с ножом. Тут же, пока схваченного медленно резали ножами и вытягивали кишки, гридень Ярополка, так он назвался, указал еще на двоих. Оказывается, великий князь киевский отряд Варяжко послал наперехват по дороге «из варяг в греки», а им троим на всякий случай велел постеречь до зимы здесь, у моря, куда сходятся корабли.

Только посмотрите как наш честный братолюб с самурайским кодексом чести осуждает удары в псину. Не ну Владимир бы никада. Шеи ножиком из засады последние глав 6 вовсе не он резал, ненене

Владимир хмурился. До Царьграда вряд ли их достанут, но в самом Царьграде не только купцы из Киевской Руси, но и разведчики. Теперь они все – Ярополковы. А в этом мире не всегда бьют в грудь. Все чаще – в спину.

Владимир не страдал от морской качки, а Олаф вовсе был рожден на драккаре. Пока плыли, оба обросли прежним тугим мясом, выглядели уже не странниками, а свирепыми воинами.

Белковая диета?

Погрязший во влажных фантазиях о своей вайфу Владимир и восторженная пятилетка Олаф идут наниматься во дворец.

Владимир не сразу понял, в чем дело, почему в сердце заползла сладкая боль, но когда, заслоняя весь мир, перед ним встало огромное лицо небесной девочки с мудрыми понимающими глазами, он лишь в отчаянии сжал кулаки.
Как в беспамятстве он сошел в порту, вместе с толпой купцов прошли через огромные ворота в Новый Рим, Константинополь, он же Царьград. Олаф в восторге вскрикивал, больно тыкал Владимира огромным кулаком:
– Смотри!.. А посмотри на этого!.. А вот еще богаче!
Город был огромен и ошеломляюще богат, но Олаф замечал только воинов. Доспехи и оружие у каждого намного лучше и богаче, чем у него, сына конунга далекой северной страны, а у многих настолько богаче, что он только стискивал зубы, мычал в ярости и зависти.

Олаф первым делом узнает о культурной программе

– А сколько здесь… и где они… ну, дома с доступными женщинами? Я слышал, тут нравы свободнее.
– Этих домов не знаю, – признался Владимир.
Олаф обрадовался:
– Эх ты!.. Самое главное не знаешь. А то все: театры, церкви, портики… Сам знаешь, что не пойду проверять. Может, и врешь все. А вот доступные женщины… Он умолк, поймав на себе насмешливый взгляд Владимира. Спросил подозрительно:
– Ну, что еще не так?
– Олаф! Разве не все женщины мира и так наши?

И вообще, лучше нет влагалища, чем очко товарища

Начальник дворцовой стражи совершает ЧУДОВИЩНОЕ НЕМЫСЛИМОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ.
Не облизывает Володьку и его дружочка сразу же, как их увидел  

Он ощупывал их глазами. У золотоволосого правая рука толще от постоянных упражнений с мечом, ноги сухие, но в тугих жилах, а у черноволосого обе руки одинаково жилистые, сухие, перевитые желтыми жилами и синими венами. Он спросил неожиданно:
– Левша?
– Оберукий, – ответил Владимир лаконично.
– Что? А, мастер двух мечей… Ну, это не пригодится. Здесь воюют в строю. Идите во двор, там посмотрят мастера по фехтованию. А уже там определят куда: на охрану конюшен или же пойдете подметать двор перед отхожим местом.

знаем мы какие там упражнения
Но не переживайте, это ненадолго, щас Володька воссияет!

– Варвары Севера… Гм, единственное, что у вас есть стоящее, – это мечи… Здесь такие ковать не умеют. Или не хотят. Владеете только мечами?
– Еще топором, – сказал Олаф, – копьем, дротиком, палицей, клевцом, шестопером.
– На коне ездишь? Олаф стиснул зубы, сдерживая гнев:
– Разве я похож на степняка? Но я умею все, что умеет печенег. – Понятно, гордый сын моря… Герой драккаров. А ты, черноволосый? Как зовут?
– Владимир. – Владимир… У нас в гвардии уже есть два Владимира, по одному Вольдемару, Вольдмару, Володимеру… Чем владеешь?
– Всем, – ответил Владимир честно, – что есть в моей стране. А из лука бью на лету скворца.
– Ну, если пройдешь в палатины, то лук придется оставить. Им не владеет даже охлос. Берите мечи, сейчас узнаем, чего стоите…

Володька дерется со своим будущим начальником Кабанчиком, сияет своей крутостью, обоерукостью и тем, что умеет в местные фехтовальные приемы. От такой он умный классный образованный и вообще

– Довольно!.. Где ты учился нашей манере боя?
– В наше племя вернулся один из ваших краев, – объяснил Владимир. Он даже не запыхался, голос звучал ровно.
– Он любил рассказывать о здешних чудесах, а я вызнавал приемы боя. Вепрь кивнул, удовлетворенный:
– Да, ты поступил правильно. Лучшие фехтовальщики мира собраны здесь, в Константинополе. А ты, викинг? Олаф сказал хмуро:
– Меня ромеи не учили… Но пока мы пробирались сюда, а дорога была долгая, я учился этим приемам боя у своего друга. Видят боги, они нам пригодились не раз!
Вепрь хмыкнул, глаза его оценивающе оглядели могучую фигуру викинга, знакомую здесь по мраморным статуям Аполлона и Арея

Возможно я сейчас изнасилую мышь, но мне кажется Аполлон изображался как стройный изящный юноша, а не как кочок с оттакими банками и оттакой грудью.

Олафа тоже проверяют.

Олаф встал в боевую стойку, все время напоминая себе, что надо драться хладнокровно, не впадать в священную ярость воина, столь чтимую в его племени и среди соседних германских народов. А здесь ценят больше умение, чем отвагу и удаль…

Минуточку.
Его же за тот перфоманс на дуэли с Володькой хуесосили всем селом. Автор страницы полторы душнил, какой позор был быть берсерком. Или этадругое?
вот это вот что?

Берсерки всегда были позором семьи. Их брали в набеги, но в мирное время изгоняли из селений под страхом немедленной смерти. Им разрешалось жить, как зверям, только в дальних пещерах, куда не позволяли остальным гонять скот и охотиться. Даже само слово «викинг» является бранным, как на Руси – тать, или разбойник, а уж берсерк – это не просто разбойник, а порченый разбойник, который в припадке может убить и лучшего друга, как во сне, так и наяву.

Бибу и Бобу сразу берут во дворец на высокую должность, а хуле нет то!

– Вас берут не простыми воинами. Этериоты вхожи во дворец божественного базилевса!
Он отпустил их движением руки. Когда шли за разряженным Голоном, Олаф спросил недоумевающе:
– Вот так сразу? Прямо в императорский дворец? Неужто у них так своих людей не хватает?
Владимир скалил зубы. Легкость, с какой их взяли так высоко, потрясла даже его. Хотя уже знал, что своим здесь как раз доверяют меньше всего. Свои могут предать, продать, у них здесь родня, семьи, земли, свои интересы, а варвары даже языка ромейского не знают. Будут поневоле преданы базилевсу до конца, ибо с его падением умрут тоже.

Ага, будут поебывать принцесс, пиздить позолоту со стен и приманивать Ярополковых ассасинов.

Разве не потому и он, Владимир, будучи новгородским князем, набирал в охрану и даже в дружину безродных изгоев?

Ну да мы помним ту легендарную охрану, которая даже князя о нападении не предупредила и он в одиночку удирал в одних штанах с подпаленной жопой

смишная шютка от автора напоследок

Царедворец на ломаном языке северян, понятном жителям Гипербореи, спросил неожиданно:
– Эй, золотоволосый! У тебя ноги волосатые?
Олаф подумал, ответил в затруднении:
– Вроде бы да… А что?
– Так и запишем, – сказал Голон невозмутимо, но в голосе звучало явное злорадство. – Теплую обувь на зиму не выдавать.

Чтец ушел орать с с золотоволосого аметистовоглазого Олафа.

Отредактировано (2025-04-28 16:49:34)

Анон

Re: Князь Владимир, книга 1, главы 12-45

арка Царьграда

▼глава 29⬍

В этой главе случается ПОВ принцессы Анны, которая видит своего Володьку, конечно же сразу его узнает и неистово дрочит. Всё.

Ладно, ладно, я принесу цитат, пусть вам будет так же больно, как мне

Анна сразу обратила внимание, что в палатийской гвардии появилось двое новых. Оба северяне, только там вымахивают, как дубы на просторе, такие рослые и широкие в плечах: один золотоволосый и с синими как небо глазами, другой с черными как смоль волосами, чернобровый, смуглолицый. Он был как свернутая в жгут молния, от него исходило ощущение опасности. Она видела его только мельком, но стоило ей закрыть глаза, как перед мысленным взором вставало его лицо, в котором никто, кроме нее, не видел сдержанной ярости.

Конечно же она подбивает пидружку (ту самую, которая в семь лет рассуждала что им почему-то еще рано ебаться с охраной, а так хочется) пойти за любимкой побегать.

Те двое новых этериотов пока не были вхожи во внутренние покои, несли стражу снаружи. А при огромности дворца для Анны и Елены это значило пуститься в долгое путешествие. К тому же приходилось делать вид, что просто прогуливаются вблизи дворца, подставляют лицо солнцу. Елена держалась беспечно, в то время как Анна никогда еще не чувствовала себя такой скованной. Выйти на прогулку только для того, чтобы посмотреть на нового стража? Да сколько их охраняет дворец? Лучшие из лучших, самые отважные, умелые и статные, ибо в стражу отбирают с красивыми лицами и телами! Он стоял у одного из многих входов – высокий, красивый, с бритой головой, откуда свисал черный до синевы чуб. В левом ухе блистала серьга с красным камнем. В остальном он не отличался от других этериотов ни дорогими доспехами, ни ростом, ни шириной плеч.

Я пошел перерывать всю книгу, пытаяся понять, когда Володька стал пиратом без корабля, и нашел только то, что серьгу с рубином в левом ухе в прологе носил ле батя Володьки. Видимо это типа СИМВОЛ.

Предлагаю вам насладиться кристально чистой кринжатиной диалога. Византийская принцесса и сестра двух правящих императоров разговаривает с будущим великим князем, холст, масло, угмпукаюшие собачьки.

– Как зовут тебя, этериот?
Голос ее, чистый и нежный, прозвучал в его ушах музыкой, но Владимир успел заметить в нем и смущение, и властность, и легкую насмешку над ним и собой, что вдруг решила заговорить с простым дворцовым воином.
– Вла… – прохрипел он внезапно перехваченным горлом, – Владимир…
– Ты откуда, Владимир?
Она стояла перед ним смущенная, на щеках выступил румянец.
– Я прибыл из далекой северной страны… принцесса, – ответил он, с трудом совладав с голосом.
– Да-да, северной, – повторила она, – а… что ты ищешь здесь?
Ее подруга оторвалась наконец от созерцания великолепного Олафа, подсказала игривым голоском:
– Как все мужественные воины Севера!.. Чести и славы. А заодно – денег.
Анна смотрела в лицо Владимира:
– Это верно? Он знал, что нельзя ему отвечать так, но с губ сорвалось само собой, как уже случилось в прошлый раз:
– Нет. Я прибыл… потому что хотел видеть тебя.
Румянец на щеках Анны стал ярче. Но она не отвела взгляд, и Владимир внезапно понял, что она именно этого ответа и ждала. Неужто она узнала в нем того запуганного и озверевшего подростка, который с мечом и ножом готовился защищать себя от ее телохранителей?
– Зачем? – спросила она тихо. – Не знаю, – ответил он так же тихо. – Что-то сильнее меня… толкнуло. Взяло и повело. Но зато теперь я дышу с тобой одним воздухом, хожу по тому же камню. И я чувствую себя на небесах!

Подруга Анны слушала раскрыв рот. Олаф округлил глаза, в них был восторг. Друг говорит так, будто умелый скальд нанизывает слова песни о любви. И в самом деле, сердце бьется чаще, грудь наполняется сладкой печалью, а в глазах щиплют слезы.

Ну всё, Олаф, был братан и нет братана
Ты же меня бросил ради баб! Какой же ты друг после этого, а? Ты меня бросил ради баб, ты бросил нашу философскую жизнь! Ради баб, чтобы с ними поебаться. Я пошёл отсюда, меня нет больше, я пошёл кидаться под колёса. Почему он такой?! 
Почему подруга византийской принцессы разговаривает как гламурное кисо из нулевых...

Анна сказала с повелительной ноткой:
– Теперь вы свободны? Прекрасно. Проводите нас до фонтана.
А ее подруга сказала томным голосом:
– А то нам нельзя без охраны… Мы ж такие нежные, лакомые, спелые…

Елена подхватила ее под руку, увлекая навстречу базилевсу, крикнула через плечо задорно:
– Не упивайтесь как хрюшки! Завтра вам тоже придется охранять нашу невинность! Владимир не нашелся что ответить, а Олаф сказал очень встревоженным и одновременно намекающим голосом:
– Вы уж постарайтесь ее сохранить до завтра!

Убейте меня.

Вы думаете это конец? Нееет, это только начало, впереди вас ждет еще более чудовищный стыд.
Византийская, мать её за ногу, принцесса шкерится за шторами в собственном дворце. Чтобы подкараулить любимку.
Я точно не пересказ аниме про японских школьников читаю, не?

Когда он появился снова, теперь уже в длинном коридоре, сам похожий на одну из статуй древних богов Эллады, Анна ощутила, как опять жаркая кровь прилила к щекам. Она долго выжидала за портьерой, выравнивала дыхание, придавала себе надменный и безучастный вид. Он стоял такой же мужественный и собранный, словно скрученная в тугой узел черная молния.
Анне стоило большого труда пройти мимо, затем, словно только заметив его и вспомнив что-то, остановилась, наморщила лобик:
– А, это ты, славянин… Голос его был чересчур ровным.
– Я не славянин, я русич… но если дочь базилевса изволит, то я стану хоть чертом.
Она чуть улыбнулась:
– И погубишь свою бессмертную душу? Его темные глаза смотрели на нее по-варварски алчно.
– По твоему слову – да. Она поняла, что он не шутит и не льстит, это испугало. Он смотрел на нее с мрачным восторгом. Его темные глаза, как два лесных озера, манили погрузиться в их таинственную глубину.

Володька лихо курощает принцессу незнанием истории и геополитики, принцесса обтекает, возбуждается и бежит в библиотеку судорожно перерывать манускрипты, чтобы уделать его в следующем раунде.

По дороге свернула, отыскала библиотеку. Два историка услужливо бросились подбирать ей книги, она отослала их прочь. Ужаснулась, вдруг заметят ее повышенный интерес к северным границам империи, к племенам славянским?

▼глава 30⬍

  У Бибы с Бобой происходит звенящее нихуя.

Служба текла настолько гладко, что Олаф, чтобы как-то разукрасить жизнь, ухитрялся влезать в десятки ссор, схваток, затевал дуэли. За ним нужен был глаз да глаз на улицах и площадях, он обошел все публичные дома, побывал в постелях высокопоставленных женщин, не раз бывал на волосок от гибели от ножа наемного убийцы.

это он с горя в загул ушел
Ты ж моя радость венерическая! Не, ну твой дружок, у которого последняя мозговая клетка в трусы ссыпалась от вида принцессы, конечно отлично за тобой проследит.
Два болвана засыпают на посту, но Володька чует сердечком приближение своей вайфу

И вдруг Владимир ощутил изменение в мире. Солнце в дальние окна вдруг заблистало ярче. Он с потрясающей четкостью рассмотрел мельчайший узор на портьерах, что висели на противоположной стене. Сердце застучало чаще, он непроизвольно сделал глубокий вдох, и воздух показался совсем другим. Снизу на лестнице раздавались приближающиеся голоса. Сдержанно звякало железо, этериоты кого-то сопровождали. Олаф выпрямился, глаза его приготовились встретить пристальный взор базилевса, но Владимир уже знал, кто поднимается в окружении стражи на второй этаж! Он знал, как собака, оставшаяся дома, что издали чует возвращение хозяина, чуял, как лесная птаха чует приближающийся рассвет, ощущал всей душой и всем сердцем! Над ступеньками показались пышные перья на блестящих шлемах, затем суровые лица дворцовой стражи, наконец, поднялась ее головка с незатейливой прической.

Звучит как описание прихода.
Очень хочется встать на колени, но четкие пацаны не встают на колени, только четко сидят на кортах, ауф!

Он вскинул руку в салюте, колени дрогнули. Он снова ощутил странное желание опуститься на колени. В душе творилось невообразимое, он чувствовал, как бешено стучит сердце, горячая кровь шумит в ушах так мощно, что заглушает звон доспехов. Он не становился на колени даже перед богами!

Начинаются нечеловеческие пиздострадания. Я жаловался, что Олаф ныл? Забудьте

Владимир сказал с болью:
– Мы с тобой песчинки. Сколько нам осталось? У солдат жизнь коротка. А тут еще ходи и оглядывайся… Варяжко убит, трое на корабле сгинули – даже дурак поймет, что мы ускользнули. А Ярополк не последний дурак. Сколько смогу продержаться живым? Я не хочу, чтобы она плакала над моим телом.

Верните Варяжку, ироды!
Тебе не приходит в голову идея, что надо поменьше нарываться, безмозглая ты амёба? Конечно же нет, ведь надо быть самым крутым мстюном на раёне, в соло вырезающим целые толпы народа.
И с чего ты вообще взял, что она будет плакать? Ты просто какой-то рандомный хер, который очень дерзко кукарекает, у вас ничего не было. Это мы знаем, что у принцессы нет мозга и она бегает за каким-то холуем по дворцу и течет, она то ему ничего не говорила об этом Господи, какое же ЧСВ у этого рептилоида.

Олаф всё острее чувствует, что его место в сердечке Володьки теперь занято какой-то тян и ударяется в проникновенные речи о любви

Долго молчали. Олаф заговорил так тихо, что Владимир вынужденно повернулся к нему:
– Ты ищешь смысл, а какой смысл в любви? Если есть, в чем сомневаюсь, то это не тот смысл, который выводит на берег… Любят не умом, а сердцем, кровью, плотью, кожей, печенью! Смысл в любви наверняка есть, но он глубже, чем дно океана, и выше, чем залетает орел, а уж упрятан надежнее, чем в самом сердце горного хребта. Не нам его искать, а нам лишь следовать за ним или трусливо попятиться. Но кто любит, тот знает, что он обладает этим высшим смыслом, хоть и не может его назвать, как не может заговорить умный пес, что все-все понимает.
Владимир прошептал:
– Боги… Ты настоящий скальд!
– Я?
– Ты хоть слышал, что говорил? Или через тебя говорили боги?
Чуть измененный голос Олафа ответил из темноты:
– Скальды говорят, что когда человек любит, он сам подобен богу. Видишь, я только заговорил о любви, и то во мне уже зазвучала божественная струна…

...а потом он взял гитару и сыграл стил лавин ю от скорпионс
 

▼глава 31⬍

Володька снова пинает хуи на посту и влажно фантазирует, как он станет самым-самым сильным и ему даст самая красивая девочка школы

Мысли текли вяло и сладко. Он уже стал сильным и знатным, ему улыбались самые красивые женщины, кланялись короли, а он – могущественный повелитель Севера – повелел трепещущему от ужаса императору Царьградской империи отдать ему в жены прекрасную принцессу Анну… А не то пойдет на Царьград и возьмет Анну вместе с Царьградом, всей империей, землями, скотом и людьми…

Но тут случается внезапное нападение!

Едва слышные шаги вытряхнули из сладких грез. Снизу поднимались трое. Все в темных плащах с глубоко надвинутыми на глаза капюшонами, рослые и широкие. Оружия не видно, но Владимир звериным чутьем понял, что люди очень опасны и что под плащами есть и мечи, и добротные доспехи. Он раскрыл рот, чтобы крикнуть тревогу, но то ли стыд удержал, то ли опасение, что это могут оказаться дворцовые слуги – а кто еще может быть в это время? – и трое молча бросились на него, а мечи разом заблистали в слабом свете светильников. Владимир прижался к стене.

▼Скрытый текст⬍

Ему стыдно оповещать остальных о нападении, нет ну вы видели? 
СТЫДНО. Правильно, пусть тут всех перережут как твою лапчатую охрану в Новгороде, и принцессу твою тоже зарежут, главное чтобы лапочке недокнязю краснеть не пришлось! ААААААААА.
В итоге эти два дегенерата убивают всех нападавших, начинается суматоха, допрашивать некого, кто это был и зачем непонятно. Ну, то есть нам понятно, но автор пытается навести интригу.
Олаф еще и выебывается.

Начальник стражи ухватил другого, а его воины переворачивали остальных, пока Олаф не обронил:
– Уже не скажут.
– Неужто всех?.. – Похоже. Начальник стражи зло повернулся к Владимиру. Олаф развел руками:
– Предупреждать надо. Мы бы попросили остаться, чайку бы, слово за слово, мордой по столу…

Не викинг, а дерзкий пацанчик из падика 
Их допрашивают, Олаф конечно же своего дружочка-интригана не сдает

Терибул смотрел пристально, будто хотел впиться во внутренности, выгрызть упрятанное глубоко. В лице проступила затаенная жестокость. Владимир чувствовал смертельный холод. Если обмолвиться, что один выругался на росском языке, то это может быть смертным приговором ему и даже Олафу.
– А ты, – спросил Терибул у довольного викинга, – что слышал ты?
Олаф метнул быстрый взор на Владимира. Тот затаил дыхание – викинг мог услышать, – но Олаф показал красивые зубы в чистой открытой усмешке:
– Мой друг поразил четверых!.. Я успел только одного. Да и то… без крови
Терибул поморщился:
– Сломал спину. Тоже подох раньше, чем успели спросить. Вы чересчур сильны, варвары! И бесхитростны, как младенцы. Захватить бы хоть одного да с каленым железом поспрашивать… Но вы хороши в охране, ничего не скажу. Сейчас каждый видит, что я был прав, когда порекомендовал вас в охрану внутренних покоев. Не забывайте, вас рекомендовал я! Но любой из римлян… или тех, кто за годы стал римлянином, научился бы думать по-римски, не добивал бы хоть одного.
Владимир ответил виновато:
– Мы не добивали. Терибул отмахнулся раздраженно:
– Знаю-знаю. У каждого из четверых только по одной ране. Ранке, как бы вы сказали. Прямо царапинке! Увы, смертельной. А один вовсе… без крови, как говорит этот довольный дурак.
Олаф вытянулся, но по лицу было видно, как обиделся.

Ох нет, кисо абиделось

Народу суетилось как муравьев, распоряжался Вепрь – свирепо и громогласно. На варваров зыркнул исподлобья, Олафа остановил и велел стать в трех шагах от Владимира.
– Вам до смены еще полчаса, – прорычал он. – Но ты стой здесь! Скоро Божественный изволит выйти. Не бегать же ему по этажам за вами, ежели изволит вас заметить?

Я слышу тиканье часов и намекающее мяуканье, интересно к чему бы это

▼глава 32⬍

Что мы будем делать сегодня, Брейн? Тоже что и всегда, Пинки, будем дрочить на крутость нашего мерьсья и его ручной блондинки!

Приотстав шага на четыре, по ступенькам поднимались двое в пурпурных хламидах. Только базилевсы могли носить их, это и были базилевсы Василий и Константин. Оба с одинаково бледными лицами, сероглазые, Василий чуть выше и пошире в плечах, но оба чересчур хрупкие, словно родились и жили в подземельях дворца, не видя солнца, не чувствуя на коже движения воздуха.
Константин лишь скользнул взглядом по двум этериотам, а Василий чуть замедлил шаг.
В его взгляде проскользнул вялый интерес. Оба дворцовых стража отличались друг от друга как день и ночь: один смуглолицый и с волосами черными как вороново крыло, с яростным лицом с резкими чертами, носом с горбинкой, другой – белокожий и с золотыми волосами, глаза синие, как небо, но что роднит их, так это мужская стать, непоколебимая уверенность, гордая стойка, звериная мощь, что лучится из их могучих тел, словно жар из раскаленного горна!

   

Наконец в почтительной священной тишине Константин величественно наклонил голову:
– Благодарю вас, этериоты. Вы двое сумели не только защитить нашу жизнь, но вдвоем перебили всех пятерых заговорщиков!

Ага, вашу жизнь они защищали, конечно.
Володька пользуется ситуацией, чтобы подлизаться к их с Олафом начальнику.

А Владимир сильным звучным голосом добавил:
– Да, это было нетрудно. Ибо у нас был самый опытный наставник в военном деле – Вепрь!
Он повернул голову, и все взоры упали на главного начальника дворцовой стражи. Вепрь, что с напряжением вслушивался в речи, вздрогнул, выпрямился, все еще с распахнутым от неожиданности ртом.
– Он нам как отец родной, – добавил Олаф льстиво.

Двух идиотов расхваливают, осыпают их золотом и каменьями, Володька краем глаза видит свою Анечку и пускает слюни.

Олаф покосился на Владимира. Хольмградец вдруг стал еще выше ростом, грудь выдалась как у бойцовского петуха, а глазами он пожирал сестру базилевсов, хрустел ее косточками и проглатывал без остатка.
Бледное лицо порозовело. Анна была в диадеме. Черные волосы, осыпанные золотой пудрой, что еще больше придавало ей сходство с богинями, лежали крупными волнами. Нежное белое личико внезапно тронул румянец. Она опустила ресницы, и тень от них закрыла половину лица. Яркий, как розы из сада, рот казался детским, но пухлые губы выглядели сочными, как спелые вишни. Она кивнула Олафу, по Владимиру лишь скользнула мимолетным взглядом. Всего миг ощущал прикосновение ее взгляда, но сердце забухало, как молот в руках подручных Людоты. Завтра, сказала она одними глазами. Завтра увидимся тоже. Хотя бы вот так, мимоходом.

Но расслабиться им не дает начальство в лице Кабанчика. Кабанчик что-то подозревает.

Вепрь вперился во Владимира налитыми кровью глазами, будто хотел прожечь дыры:
– Есть одна странность.
– Какая? – спросил Владимир, насторожившись.
– Всяк во дворце знает, где покои базилевса. Как всяк знает, где покои принцессы Анны. Но эти пятеро, сумев незамеченными проникнуть в святая святых, пренебрегая высокородными, стремились поразить именно тебя, мерзавец. Могли бы проникнуть даже в покои базилевса и… о Небо!.. могли бы поразить Царственных и Божественных. Но почему-то бросились мимо их покоев как раз на тебя.

Володька отбрехивается тем, что его спутали с Олафом. Они ж так похожи, ага

Владимир быстро взглянул на довольного, как слон, Олафа:
– Как отцу родному скажу! Прямо в глаза: честно и прямо, будто христианин на исповеди, – не знаю. Наверное, спутали с Олафом. Он такие безобразия творил в городе, что у народа могло в глазах помутиться. А когда начал еще и коней менять…
Вепрь отшатнулся с неподдельным отвращением:
– Еще и коней? Для каких нужд?
– Вовсе не для греческих, – заверил Владимир горячо. – Мы ж простые, из Леса да из Скал. Греческое к нам не больно липнет. Он все еще хочет научиться ездить верхом. Вот и подбирает для себя коня с широкой спиной и толстым задом. Все подбирает, подбирает. Полгорода уже перебрал. И коней тоже… нет, коней еще нет, но торговцы лошадьми на него тоже в обиде. Наверное, за жен, дочерей, племянниц, служанок… Я же и цыпленку уступаю дорогу. У меня молоко на голове сливки откинет, такой я тихий.
Олаф скромно опустил глаза. Даже ножкой поковырял пол.

Ну короче даже Олафу очевидно, что это приходили очередные ассасины Ярополка.

Володька "я не хочу, чтобы она плакала над моим телом" Святославович опять решает ввязаться в какую-то хрень.

– Но у меня к тебе просьба…
Олаф выпятил грудь:
– Если надо заменить тебя в постели…
Владимир сказал с неудовольствием:
– Быстро ты оромеиваешься. Раньше предложил бы заменить в драке.
– Зачем? – удивился Олаф. – Драка нас и так найдет. Где ты, там и драка. Я уже заметил. А вот на девок у меня что-то с глазами плохо. Не разгляжу! Говори, я заранее согласен.

Никого не видишь, кроме своего дружочка? На всё согласный он.

– Я хочу сходить в город, – сказал Владимир.
– Понятно. Меч брать?
– И доспехи, – сказал Владимир нехотя, ибо рожа Олафа уже начала расплываться в насмешливой улыбке.
– Это так, на всякий случай. Я ничего такого не жду.
– Понятно, понятно, – согласился Олаф с радостным возбуждением.
– Значит, будет что-то совсем головоломательное. Ну, Вольдемар, с тобой не соскучишься. Доспехи какие, легкие?
Владимир поколебался:
– Лучше булатные. А под них надень кольчугу. Так, на всякий случай. Сверху же лучше прикрыть рубашкой. Я не хочу, чтобы народ там видел, что явились императорские наемники.
– Понятно, скромный, – согласился Олаф мгновенно.
– Как мне нравится, когда вдруг становишься таким… прямо застенчивым!

Иногда я думаю, что перебарщиваю с гейскими шутками, но потом автор выдает вот это

– Я просто иду с Олафом. Буду придерживать ему голову, чтобы не разбил при поклонах

( ͡° ͜ʖ ͡°)

▼глава 33⬍

Биба и Боба шатаются по городу, натыкаются на цыганку, которая не может предсказать им их судьбу. Потому что наши мерисьюхи самые-самые крутые и сами творят свою судьбу, вот!

– Твоя судьба неведома даже богам! – вскрикнула она со страхом.
– Как это? – удивился Олаф. А Владимир, веселясь, протянул свою ладонь:
– Что предназначено мне? Его ладонь не уступала ладони викинга. Сплошные твердые мозоли, кое-где сглаженные шероховатостью меча, трещины, шрамики, ссадины.
– Мужчины, – сказала она, отшатнувшись.
– Вы – настоящие… но вы стерли все, что было начертано. Теперь сами определяете свою судьбу! Я не могу увидеть вашего грядущего… потому что вы творите его сами.

Немного высоких отношений .

– Эй, вон еще один базар. Тут одни базары, ну и народ. Надо бы чеснока купить. Он убивает все хвори наповал. Да и закусывать им хорошо, верно?
– Верно, – подтвердил Владимир. – Я тогда по запаху смогу тебя найти даже в темноте и в любой канаве.
Олаф обиделся, шел молча, пока не прошли мимо бродячего цирка.

– Да зачем тебе думать? Вон у тебя какие мышцы!
– Дурень ты, Вольдемар. Это мы сейчас два этериота, а когда вернемся, нам быть мудрыми и все знающими конунгами!
Владимир даже рот открыл. Олаф всегда удивлял неожиданными переходами. Правда, ему в самом деле когда-то достанется меч конунга, но все же странно услышать о мудрости и знании от могучего викинга, который дня не проживет без драки. Скорее о мудрости заговорили бы гранитные глыбы мостовой, по которой когда-то бродили эллинские мудрецы и которую сейчас топчут их сапоги.

За ними кродутся какие-то очередные убивцы, они разделяются, в итоге оказывается, что это не ассасины, а обычные грабители.

– Мне кажется, за нами уже идут. Нет-нет, не поворачивайся. Надо что-то придумать. Ты иди прямо, а я сверну в ближайший переулок. Если простые грабители, что маловероятно, они пойдут за тобой.
– Почему?
– Олаф, на тебе все сверкает. И кошель твой болтается на виду. Все девок богатством сманиваешь?

Ну он тебя сманил в первую очередь так-то Папкиными связями.
Автор пытается сделать вид, что долбоеб, перманентно ввязывающийся в драки, переживает из-за каких-то разбойников с большой дороги, ууу. Без актерской игры имени Володьки Берсеркоимитаторовича ему не обойтись!

Олаф впервые ощутил, что может не выбраться живым. Пока ухватится за меч, они воткнут в него ножи. Пока что видят богато одетого придворного воина, сытого и самодовольного, явно разжиревшего на службе, где надо только стоять истуканом, это не поле битвы, куда отправляют настоящих бойцов, этот павлин просто мясо для их ножей! Он вспомнил Владимира, его повадки, трюки, хитрости, когда для победы над врагом можно даже в дерьмо вступить, только бы найти получше позицию для удара.

Ну крч он их всех зарезал и пошел к дружочку ныть, что борщ лучше женщины.

Олаф скривился, будто тяжело груженный верблюд наступил на больной палец:
– Когда идем на службу, вовсю глазеем на молоденьких девушек. Только и думаешь, как бы ту затащил к себе или вон ту… Потом целый день упражняешься с оружием, бегаешь в полном доспехе и со щитом, мокрый как мышь, а к вечеру уже тащишь ноги мимо самых хорошеньких и думаешь: борщу б горячего…

что я читаю и зачем

▼глава 34    ⬍

Наливайте себе валерьянки, вам будет очень плохо в этой главе.

Биба и Боба вернулись с прогулки, и Володька опять начинает пиздострадания

Олаф хохотал, довольный, Владимир же хмурился, сопел. Наконец Олаф толкнул в плечо:
– Чего насупился? Разве мы не побили их снова?
Владимир наконец поднял взор, смех замер на губах Олафа. В темных глазах хольмградца привиделся страх. Лицо его друга посерело, по нему пролегли непривычные для двадцатилетнего парня морщины.
– Что с тобой? – спросил Олаф.
– Побили… – повторил Владимир. – А много ли побьем еще?
– Да сколько угодно, – ответил Олаф оскорбленно. Он гордо выпрямился.
– Побили же?
– Да. Но некий человек в Царьграде, если у него есть деньги, будет нанимать все новых и новых. Пока кому-то не удастся, так или иначе, достать нас. Не удастся напрямую, а это не удалось, попробуют метнуть отравленный нож в спину. Подсыпят отраву в еду, вино. Подложат ядовитый шип в постель.
Олаф серьезнел, начал оглядываться, свел лопатки, будто ощутил холодное лезвие, подпрыгнул и посмотрел на лавку, начал подозрительно принюхиваться к вину. Озлившись, сказал сердито:
– Тогда и не жить вовсе, если так бояться! – Кто боится, тот выживает, – напомнил Владимир. – Я боюсь… Потому и говорю, нам нужно отыскать этого человека. И покончить со всем сразу.

А потом он сидит и ждет встречи с принцессочькой, ведь она на него многозначительно посмотрела после того покушения! Наш пикап-мастер чует что ему сегодня перепадёт!

Олаф скорчил рожу своему отражению:
– Ух как грозен! Самому страшно. Не понимаю, как ты можешь читать! Если бы на меня так посмотрели, я бы на ушах ходил!
– Она может и не прийти, – буркнул Владимир, глаза его не отрывались от книги.
Олаф поплевал на блестящий бок:
– Брешешь… ждешь! А книгу вверх ногами держишь.
Владимир испуганно дернулся, Олаф захохотал. Хоть и сам не знал, где верх, а где низ, читать еще не обучился, но поймал хольмградца, поймал!

Штош, я пытался готовиться к этому моменту, но к нему нельзя быть готовым.
В казарму к Бибе и Бобе действительно приходит служанка принцессы и ведет его через весь дворец у всех на глазах к ней в покои
Как говорил Владимир во 2 книге болгарскому царю:

мы любились друг с другом, уединялись где могли, прятались от глаз людей

▼потом он ему еще расскажет как и в каких позах её ебал⬍

Её, на минуточку, жениху, во всех подробностях вплоть до родинки на жопе. Но жених окажется своим чётеньким пацаном, брат братан братишка, вот они уже с Вованом слились в нежных мужских объятьях и почувствовали надежную защищенность и доверие, ибо говорили о самом ценном, что есть у мужчин (с)
И вообще так сильно Вован любил свою вайфу, что переебал буквально тысячи женщин и завел 1400 жен с наложницами. Он же не мог быть с ней! Он страдал! Насиловал всех встречных женщин и страдал! А потом со страданием отдавал своим дружинникам. Потом он их всех конечно же разгонит, он же любит только Её одну!
Вот такой вот он, древнерусский Ло Бинхэ!

Ага, там только слепой не видел, что к принцессе в покои пришел какой-то обсос.

Они шли по освещенным переходам и темным коридорам, поднимались по лестницам, минуя стражей. Молчаливые воины вытягивались при их приближении, а особо доверенная челядь, допущенная во внутреннюю часть дворца, молча скрещивала руки на груди и кланялась низко и почтительно. Он шел по залам, что переходили один в другой, и везде склонялись молчаливые фигуры. Чем ближе зал к внутренним покоям, тем громаднее у входа стражи, тем преданнее и провереннее. Последние три зала могли посещать только Анна и оба брата-императора да еще избранные слуги и слепые массажисты.

Крутой шерстяной волчара падает перед своей вайфу на колени и начинает давить на жалость

▼осторожно скример, чтец сам себя уже напугал ⬍

– Анна, я пришел сюда за гибелью.
– Почему?
Он не поднимал головы, уткнувшись лицом в ее колени. Ее пальцы дрогнули, застыли, но ладонь она не убрала.
– Я не могу жить, если не буду видеть тебя, – сказал он обреченно. – Зачем мне жизнь? Тебя нет, и у меня темно в глазах. Я превращаюсь в лед, я начинаю умирать, если ты отдаляешься. Я чувствую, когда ты бываешь на дальнем конце дворца. Мне тогда холоднее! У меня уже нет души, она переселилась к тебе. Если базилевс в силах убить человека одним словом, то ты – взглядом. Но ты можешь и дать жизнь, что не под силу даже базилевсу!
Он умолк, ибо в груди поднялась такая буря, что его затрясло.

Ах эта суровая пацанская романтика. Анька конечно же течет

Неожиданно она сказала прерывающимся голосом:
– Иди ко мне.
Владимир опешил. Ему показалось, что он ослышался. Принцесса смотрела гордо, спина ее была прямой. Он увидел, как блестят ее глаза, и потрясенно понял, что озера слез вот-вот прорвут запруду и соленые реки хлынут по бледным щекам.
– Анна! – Я не сошла с ума, – сказала она резко. – Вчера к нам прибыли послы из Германии. Я боюсь…
Его рука метнулась к поясу, едва не оборвала пустые ножны.
– Никто не смеет тебя тронуть!
– От этого не спастись.
В ее голосе была смертельная тоска.
– Дочери царственных особ – ценный товар. Настолько ценный, что любовь для них недоступна. Только – государственные интересы! Если потребуется скрепить узы с Германией, меня завтра же отдадут за германского императора. Если же, скажем, Франция или Гишпания станет отдаляться от союза с нами, то меня отдадут туда… дабы браком укрепить связи.

Ну да, поэтому надо запрыгнуть на хуец первому встречному обрыгану. Это же не может привести к каким-то последствиям
К казни за измену, например.
Автор страстно надрачивает на сильного и нежного Володю, а чтец орет сиреной.

От них аромат шел неуловимо тонкий, нежный, щемящий. Она благодарно затихла. Огромный и могучий, он касался ее с такой бережностью, словно держал в ладонях хрупкую бабочку. Даже дыхание затаил, чтобы не сдуть цветную пыльцу с ее крылышек.

Он ушел под утро, натыкаясь на стены. Чудом пробрался обратно, хотя молчаливая служанка сумела провести мимо стражей незамеченным.

Конечно, незамеченным. Вас по пути туда полдворца видело

Он все еще видел Анну, ее отчаянные глаза, слышал ее страстный голос. Эта их первая ночь любви была странной ночью. Большей частью он держал ее в объятиях, утешал, бормотал ласковые и беспомощные слова, а душа сжималась в ледяной комок. Мужчина силен лишь тогда, когда умеет оберегать женщину. Его долг и единственное назначение на земле – защищать и оберегать женщину.

АХАХАХАХА.
Да что ты такое говоришь.
Да что ты.
Такое.
Говоришь.
Уебище.
Я прошу прощения у замечательных чтецов второй книги, что краду их хлеб, но вот маааааленькая подборка цитат. Про защиту и долг оберегать))))

▼ворнинг! пытки, изнасилования, графичное убийство беременной⬍

Разве не все войны ведутся для того, чтобы жадно сорвать одежду с женщин соседа?

Владимир указал на Вырвидуба:
– Этого привязать, чтобы он видел свою женщину… Надеюсь, это его жена, а не полюбовница. Потом можете поиметь ее за своим ярлом.
Волхвам Владимир отдал двух младших детей посадника, а жену и малолетних дочерей викинги утащили в свой лагерь
Жен и старших дочерей предателей отдал викингам и просто охочим на потеху, младших – в жертву Перуну, а дома – на поток и разграбление. Земли вернул прежним хозяевам, не взяв себе ни щепочки.

Она попыталась укусить его за руку, но он с такой силой ударил ее по лицу, что она упала, больно ударилась о каменные плиты площади. Он нагнулся, ухватил за косу и намотал на руку. Его голос был прерывающимся от ненависти:
– Ну? Что скажешь, благородная гадина? Она пыталась вывернуться. Он ударил ее снова, его сильные руки срывали с нее одежду. Она слышала гогот собравшихся мужчин, пыталась отбиваться, царапалась, кусалась. Он ударил ее еще, грубо перевернул лицом вниз. Она разбила губы о камень, уже и так залитый кровью ее отца. Потом ее тело пронзила острая боль, новгородский раб что-то выкрикнул, в ответ загремели мужские голоса, похабные и стыдные.
– Княжна! Нас, твоих девок, бесчестили прямо на площади… – Меня… тоже… – прошептала Рогнеда. – Тебя только князь, а нас скопом! Березана противилась, так ее проткнули копьем, а потом уже мертвую испакостили…

– Умрешь на рассвете, – сказал он, глядя ей в глаза. – Умрешь не как княжна, а как тать и головница. Но сперва по праву войны я отдам тебя воинам на потеху. Слезы бежали по ее мертвенно-бледному лицу. Владимир раздвинул в жесткой усмешке губы: – Там в десятке Дубоголова есть такой страшила… Бр-р-р! А у Выпника в отряде какие-то больные, покрытые коростой и язвами… К ним ни одна баба ни за какие деньги… тебе обрадуются, уж они-то свою скопившуюся похоть утолят!

Вошел в шатер, сбросил перевязь с мечом. Следом за ним втолкнули девок. Владимир кивком велел одной лечь на ложе. Та смотрела расширенными от страха глазами. Он поморщился: везде одно и то же. Бросил ее на ложе, девка вскрикнула, задрал ей подол, обнажая сочные белые ягодицы.

– И Юлия, – хмыкнул Тавр. Владимир строго посмотрел на расшалившегося воеводу. Тот сделал постное лицо.
– Что Юлия… Это забава для нашей плоти

– Теперь скажу, не стоило. Я всегда потом вижу, что не стоило… А когда внизу жжет, то это уже не я, а какая-то тварь в весеннем гоне! Юлия была хороша, кто спорит? Но не хуже и служанка, что некстати забежала в спальню…

– Прошу, не глумись! Нет, сказал он себе. Не срывать с нее одежду. Мужчин позорит, когда их раздевают силой, а женщин – совсем нет. Они чувствуют себя униженными, если вот так велят раздеваться самим… Надо бы еще пару воевод пригласить! … Вот она власть: взять жен врага и пользовать их как наложниц! И нет выше радости.

▼Скрытый текст⬍

Послышалось чавканье, хлюпанье, звук рвущейся ткани. Он выпрямился, выдрав из чрева матери красное крохотное тельце, залитое кровью. Ребенок слабо шевелил крохотными ручками. Из распоротого чрева матери медленно текла широкая струя тяжелой густой крови. Освобожденно вздувались, распираемые воздухом, внутренности, вываливались наружу. Троянда закусила губы. Глаза ее неотрывно смотрели в синее безоблачное небо. Несс швырнул ребенка в пламя, снова взял нож. С бесстрастным лицом он поднес лезвие к яремной жиле женщины, чуть помедлил, отодвинулся, чтобы не забрызгаться струей крови. Красная струйка ударила с такой силой, что попала в огонь. Там задымилось, зашипело. Запах горящей плоти стал сильнее. В толпе кто-то охнул, послышались голоса, в которых звучало осуждение. Гридни с топорами наголо бросились в народ. Владимир хмуро повернул коня. Это приструнит остальных жен и наложниц. На какое-то время.

Тем слаще брать ее силой, грубо, срывать платье с беспомощной и плачущей, ибо в эти мгновения особенно ярко видна его победа! Он взял власть, поверг великого князя и теперь мнет и жмакает его сладкую жену. И как восхитительно видеть в ее чудесных глазах бессильную ненависть!

–Жен и старших дочерей – на потеху дружине. Буде выживут – продать жидам, пусть гонят в южные страны. Авось там купят в гаремы или публичные дома для прокаженных. – А младших? Владимир окинул их равнодушным взором: – Тоже. Если жиды не купят, то – под нож. Но чтобы с пользой, отдайте Нессу. Он окропит их кровью жертвенные камни

Владимир напряженно сидел в седле, вслушивался в отчаянные крики челяди: с молодых девок срывали одежду и пользовали тут же посреди двора, а старых баб и толстых бояр с удовольствием резали как овец. Не верилось, что с такой легкостью захватил обширные земли.

Когда утром Владимир вышел на крыльцо терема Вырвидуба, оставив в постели двух дочерей побежденного князя – пусть теперь гридни тешатся, – отрубленная голова старого князя уже торчала над воротами

Под веселые возгласы зарезанных хозяев выбросили в окно, выволокли молодую спелую девку в разорванном платье и воровато потащили на задний двор.

В отчаянии попыталась укусить, он с маху ударил ее по лицу. Ладонь его была тяжелая, голова мотнулась, как головка цветка. Девушка уже не противилась его грубым рукам, только плакала жалобно и безутешно. В какой-то момент вскрикнула от боли, закусила губу
….
– Эй, – крикнул он дружинникам, – отдаю ее вам. Перепелочка сочная, клянусь Ярилой!
…
Последние два, покинув недвижимое тело, поспешно ринулись в реку, спеша смыть кровь жертвы.
…
– А девка-то не выдержала… В речку бросилась. Владимир смотрел на расстилающуюся перед ним дорогу. Он ответил так отстраненно, что даже привыкший к нему Кремень удивился холодному равнодушию великого князя: – Ничего, у меня народу много.

Владимир, еще дыша гневом, увидел в глубине повозки испуганные глаза младшей жены Пугача, юной красавицы из дальнего села с побережья, грубо вытащил ее наружу, заставил упереться руками в край повозки, заголил подол.

Перед сном, чувствуя давление животной силы, что властно вторгалась в мысли, вышел во двор, схватил дворовую девку с ведрами, поимел там же, возле колодца.

Приятно забрать оружие врага и повесить в своем тереме! Еще лучше – гордую княжну взять силой и брать ее всегда, когда изволишь!

Владимир перегнул ее прямо через перила, так что почти висела над мощенным камнем двором, задрал подол, насытил плоть, а потом не отказались и Войдан с Тавром. Но эта дурочка не ликует, что ей оказал честь великий князь с двумя воеводами, дрожмя дрожит, губы трясутся, будто по ним бьют пальцем.

Дурень, у баб не бывает ни веры, ни нации. Они все одной веры! Той самой, что должна вовремя раздвигать ноги.

Я не могу, меня разрывает в клочья. Какое же ты лицемерное лживое говно, автор, чтобы тебе раскаленную кочергу в анус засунули. Сладкую романтичную ебельку он нам подсовывает.

▼глава 35⬍

Отставить гетеросекс, у нас еще не закончился броманс Бибы и Бобы.

Сильная рука ухватила Владимира за плечо. Он откатился к стене, ухватил кинжал, в другую – меч, вскочил оскаленный, взъерошенный, на лице страх и ярость. Олаф даже отпрянул:
– Это я! В его глазах были восторг и жалость разом. Владимир весь дрожал, зубы лязгают, а пальцы на рукоятях меча и кинжала побелели. Медленно безумие ушло с лица. Он сплюнул ритуально, отгоняя переполох, прорычал:
– Когда-нибудь я тебя убью.
Голый, он весь напрягся, мышцы вздулись под кожей, и стало ясно, что он весь из мышц и толстых жил, а просто мяса на нем не больше, чем на кузнечике.
– Я не Ярополк, – сказал Олаф сочувствующе.
– Боги, что тебе только довелось пережить, чтобы стать таким…

Олаф нашел какого-то подозрительного торговца, который возможно связан с прибегающими по душу Володьки ассасинами, но это не точно. Главное что он Олафу ненравица(((

–  Влад, я нащупал, кажется. Тут одна сказала про вашего торговца. Она, как и другие девки, как только перед ним не стелется, пытаясь заинтересовать…
В голосе викинга было столько вражды, что Владимир ощутил, как на смену ночному страху приходит смех.
– И ты сразу возненавидел?
– Не то, – сказал Олаф раздраженно, – у него денег куры не клюют, потому девки перед ним и пляшут. Он им бусы покупает, платки цветные.
– Ну-ну, – поддразнил Владимир, – ты на свое жалованье и нитку к бусам не купишь. Как такого не возненавидеть.
Олаф отмахнулся зло:
– Я не о том. Да, я возненавидел, а потому присмотрелся. Ну, чтобы больнее ударить, надо знать куда. Так вот и другие торговцы на него зуб держат. Он торгует беспечно, цену не заламывает, а дела идут хорошо. Все жалуются, а он весел и насвистывает!
– Но торгует он в самом деле. Уже лет десять, как его дом знают не только в Русском квартале, а во всем торговом Царьграде. Только товар к нему приходит, как мне кажется, бесплатно. На днях еще три корабля привезли из Киева мед, меха, пеньку, но никто не видел, чтобы купец платил или хотя бы уговаривался о цене. Он продает то, что у вас собирают на полюдье, а деньги оставляет на пропой и такое всякое…

Володька уже готов бижать и курощать. Ты пару глав назад рассказывал, что твой дружочек тупее брусчатки, но тут конечно же ему веришь сразу. Высокие, высокие отношения!

– Я с тобой.
– Олаф, это может быть опасно…
Прикусил язык, но было уже поздно. Это подействовало даже не как красная тряпка на быка, а скорее как живительный дождь в пустыне на умирающую от засухи траву. Олаф расцвел, заискрился, как льдинка на солнце. Голубые глаза потемнели.

   
Запомните эту невероятную преданность.

Олаф и Вован куда-то идут, нам рассказывают всратый солдатский анекдот про крокодилов в сапогах, потом Олаф вспоминает какой он суровый викинг сын суровых скандинавских скал и начинает НЫТЬ.

Олаф выругался: над головой, задевая за крыши, волоклись грязные рваные тучи. Грома не было, гадко ворчало, как у больной коровы в отвислом брюхе. Оба ощутили подрагивание под ногами. Волны били в далекий берег с такой мощью, что чувствовалось даже здесь, в центре Константинополя. Подошвы смачно шлепали по склизким от нечистот булыжникам. Все раскисло, тяжелый запах не рассеивался, как обычно, в разреженном воздухе, стоял как стена, и Владимир чувствовал, как нехотя подается под его напором эта отвратительная стена, а ей нет конца. Олаф ругался, злобно искал глазами, с кем бы затеять ссору. Уже привык к синему небу и яркому солнцу, а тучи казались внезапным оскорблением этому сияющему миру и ему, Олафу, гордому сыну конунга.

Отвезите его в Питер, чтобы совсем порвало

Герои натыкаются на горящий квартал. Обойти? Нееет. Надо пройти напрямик! 

– Не наше, пусть горит.
– Да обходить далеко…
– Тогда вперед. Успеем проскочить.
Ветер иногда бросал клубы дыма, и встречные останавливались, кашляли, корчились, вытирали слезы. Деревянные дома будто взрывались изнутри. Головни взлетали с треском, как хлопушки. Из окон каменных зданий дым валил черный, страшный, в нем чувствовался запах горелого мяса. Когда ветер поднимался снова, вспыхивал каждый угасший было уголек. Тучи пепла поднимались над целым кварталом. Ветер срывал мелкие огоньки с крыш и забрасывал на соседние дома, метал в окна, двери. Запах горелого человеческого мяса стал одуряющим. С грохотом рушились перекрытия домов, искры и огненные щепки взлетали и не падали, подхваченные ветром. Кружились, рассыпая искры, неслись в огненном смерче вдоль улиц. Владимир обмотал голову плащом. Уже через переулки пробирались к Славянскому кварталу. Олаф ругался, выл от боли и ярости. Латы раскалились, но хуже того – сапоги от жара стянуло так, что едва не ломали кости. Он чувствовал, как поранило ногу, под ступней хлюпала кровь, едва не закипая от дикого жара. Впереди с грохотом рухнул, рассыпая искры, огромный многоэтажный дом.

Дома рушились, черный дым застилал дорогу. Страшно кричали сгорающие люди. Рушась, дом обнажал перекрытия, связывающие его с другим домом, и огонь жадно вгрызался в оголившееся дерево, к тому же давно просаленное и промасленное многими поколениями, пробирался во внутренности соседних домов, там сперва вырывался на свободу тонкими струйками, затем мощно и с торжествующим ревом взламывал стены, обрушивал крыши, хватал в объятия оцепеневших людей.
– Быстрее! – кричал Владимир, он кашлял, тер слезящиеся глаза.
– Она вся такая!.. Здесь… все… Олаф задыхался от черного дыма, ноги сами отталкивались от горящей земли в длинных прыжках, он сбивал с ног обезумевших людей, что метались как овцы, не зная, то ли пытаться что-то спасти, то ли бежать из огненного кольца, пока есть шанс спастись… Когда бежали через площадь, по голове и плечам больно стучали падающие с неба горящие головни. Олаф сыпал проклятиями, кожа на сапогах стягивала ноги хуже колодок палача.

Наконец обгорелые закопченые долбоящеры вываливаются в славянский квартал.

Дома ромейские, с теми же барельефами, статуями старых богов, низвергнутых новым: славянские купцы покупали готовые дома и склады, а обветшалые лишь подновляли по старым образцам, но речь звучала славянская, а народ попадался сплошь выше ростом, золотоволосые, широкие, с прямыми взорами и не привыкшими гнуться спинами. Владимир чувствовал, как пытливые взгляды обшаривают его одежду, лицо, пытаются вывернуть карманы. Здесь все знают друг друга, и всякий незнакомец в мире, где, как говорят местные: homo homini lupus est, может оказаться не просто волком, а очень опасным волком.

▼трехкратный ауф⬍

▼глава 36⬍

Наш скандик бимбо уже докапывается и до статуй.

С каждым их шагом вырастал массивный каменный дом в три поверха, угрюмый, чем-то уже не ромейский, хотя у входа из каменной стены вырастали огромные морды двух львов, а навес поддерживали два атланта. Олаф ревниво оглядел их вздутые мышцы, украдкой пощупал себя за широкую пластину на груди, довольно ухмыльнулся.
– Ничего мужики были, – сказал он покровительственно. – Мелковаты в кости, правда, но все же не та мелочь, что топчет здешние земли ныне…

Какие пластины, автор, я про трансформеров что ли читать пришел. Так и пиши «пощупал себя за сиську», пластины у него там…
Еще тарантиновских диалогов.

– В знак согласия? – переспросил Олаф.
– А как можно кивнуть еще? – прошипел Владимир. Ему показалось, что за ними наблюдают.– Не прикидывайся дурнем.
– Ладно-ладно. Головой кивать?
– А чем можно кивнуть еще?

Нашли они того подозрительного купца которого зовут шуруповерт Листоверт.
И я в душе не ебу, почему нельзя было назвать его каким-нибудь Мстиславом. Листовертка это гусеница-плодожорка, блин, ты б его еще Капустницей обозвал
Вырезают охрану этого купца, пиздят его самого по голове.

Листоверт оказался крепок, как старый дуб, сопел и дрался по-звериному, даже не завопил, созывая на помощь, а когда наконец раскрыл рот для вопля, на голову обрушился тяжелый кулак. Владимир подхватил обмякшее тело, вдвоем с Олафом усадили на лавку. Листоверт открыл глаза, еще мутные, прохрипел:
– Кто? Из-за чего?
Владимир прорычал:
– Ты уже знаешь, кто я.
Листоверт отшатнулся. В глазах страха не было, только безмерное удивление.
– Ты?.. Ах ты, байстрюк…

Дед оказывается не промах, и даже умудряется выкрутить самому умному недокнязю яйца!

Листоверт, похоже, догадался, почему соотечественник медлит. Не шевелился, кровь сползала по подбородку, капала на грудь.
Шепнул тихо:
– Да, но Ярополк пришлет другого. Или найдет замену среди здешних торговцев. По глазам Владимира понял, что попал в точку.

Он даже оказывается приличным человеком, не то что наш Вован.

– Ну, тебе виднее. Я – человек Ярополка. Дурного о своем князе не скажу.
– Даже с ножом у горла? – прорычал Владимир.
Листоверт ответил сдавленно, но твердо:
– Что горло? Имя мое не зарежешь. А честь даже не поцарапаешь.

В итоге они заключают сделку, Шуруповерт не посылает за Володькой ассасинов, а тот через полгодика куда-нибудь свалит подальше.

– А через полгода я исчезну.
Листоверт испытующе смотрел в лицо молодого витязя. Совсем еще юн, но на лбу пролегли две глубокие складки, глаза смотрят строго, будто идет по веревке над пропастью.
– Вряд ли сумею растянуть на полгода, – сказал Листоверт с сомнением. – Попробую. Но как получится.
Владимир кивнул, повернулся к двери, уже не опасаясь подставить спину. Правда, Олаф начеку, сопит как дракон, устрашает.

Куда уж без сопящего в бочину викинга

▼глава 37⬍

Гавриков повышают по службе, потому что потому. Видимо приличных хорошо выполняющих свою работу людей там попросту нет, только эти конченные.

Через полгода службы обоих зачислили в ипасписты. Этих избранных из избранных даже базилевсы знали в лица и по именам. Из их числа назначались командующие армиями, флотом, здесь растили будущих полководцев, наместников провинций и даже императоров. Однажды Владимиру намекнули, что его имя мелькнуло в списках претендентов на должность префекта всех палатийских войск. Власть префекта была безгранична. Бывало, что префект, невзлюбив императора, сбрасывал с престола и отдавал его другому, а то и занимал сам. Если, конечно, чувствовал, что может заручиться поддержкой палатийских войск, раздав им достаточно золота. Владимир отшучивался, отвергал даже намеки на такую непомерную честь.
На него стали смотреть с подозрением. Хочет стать базилевсом сразу?

Они ж такие профессионалы своего дела, ага.

Правда, по дворцу уже поползли первые слухи о внимании, которым младшая сестра базилевсов одаривает этого замкнутого этериота с проницательными глазами… Владимира больше беспокоили две попытки убить его.

так так где была моя любимая цитата, а вот же она!

мы любились друг с другом, уединялись где могли, прятались от глаз людей

Ссссук! Как же они секретно встречались, а

Кукусик рвется с того, что его Анечка предлагает ему обдумать повышение по службе. Он же нетакой! Он гордый шерстяной волчара!

Анна при тайной встрече спросила:
– Ты отказался войти в список на должность префекта?
– Список – еще не должность.
– Но уже это дает шанс… Ты должен быть сильным, Вольдемар! Со слабыми не считаются.
Владимир оскалил зубы в хмурой усмешке:
– Но как же тогда Русь?
– А что тебе крохотная Русь? Ты мог бы стать здесь императором.
– Гм… Всего лишь императором… А став князем на Руси, я мог бы взять Константинополь и стать властелином Руси и Восточно-Римской империи сразу. Отшучивается, подумала Анна.

Ты как из палаты сбежал, шизоид, подумал чтец. Нет, серьезно, ты бежал с горящей жопой, чудом выпросил у конунга армию, потом неоднократно получил лещей от дружинников Неваляшки и каких-то статистов, а потом еле-еле допер до Царьграда, чтобы отхватывать и там. Твоя дружина вроде как уничтожена (да, потом окажется что его союзники живы и где-то бегали все это время НО НА МОМЕНТ ПЕРВОЙ КНИГИ МЫ НИХРЕНА НЕ ЗНАЕМ. Володька ни разу не выходил с ними на контакт, не получал весточку, даже не думал о них! Я думал что люди Ярополка их зачистили всех, логично же, ну). Ты реально все потерял. Какой князь, ты дурак с голой жопой на морозе!

Или нет? Голос все-таки звучит серьезно. Внезапно она ощутила, как по коже пробежал озноб. А что, если это как раз ему предназначено взять их город, а с ним – империю? Но для этого ему надо вернуться в свои дикие земли, полные свирепых сильных людей, выжить там, стать у них вождем, убить других вождей и стать верховным властелином, а затем уже двинуть несметные войска сюда…

Переебать всех имеющихся женщин, коз, овец...

Володька ей рассказывает невероятно душную ауф историю про Настоящих Мужиков, которые не хотели воевать, а потом как захотели, чтобы доказать что он точно-точно Настоящий Мужик и он вернется домой и так всех завоюет и тут всё завоюет.
И тебя вылечат, Володенька!
Потом Володя идет к дружочку, чтобы поныть и ему в жилетку
4:19

– Нет, – сказал он люто. – Я не умру. Я не умру! Олаф спросил неожиданно:
– А жить сможешь?
– И жить не могу, – признался Владимир. – Мне не нужны все женщины мира! А они все в Царьграде есть, мне противна их похоть, хотя сам жеребец… мне хочется стоять перед ней на коленях, держать в ладонях кончики ее пальцев, смотреть в ее чистое небесное лицо и плакать от счастья. Наверное, я схожу с ума.

4:20

– У тебя уже три сотни жен!
– Четыре, – поправил он небрежно, – и тысяча наложниц.
– Тебе этого мало?
– Мало, – признался он. Грудь сжало как железным капканом на медведя. Где-то в глубине жило осознание, что если соберет в жены и наложницы всех женщин мира, то и тогда будет мало.

Мне противна их похоть, сказало уебище, которое присовывает буквально каждой встречной девушке, желательно насильно 
Ну все с ним понятно, комплекс Мадонны-блудницы во все поля. Есть какие-то шалавы похотливые, которые сами на меня запрыгивают, а есть святая Анечка, которая тоже сама на меня запрыгнула, но этодругоэ, это у нас любовь

Володька топает с дежурства и тут встречает красивую женщину. И сходу начинает краснеть, мямлить и заикаться. Видно Анечка уже приедается

Занавеска откинулась. Владимир задержал дыхание. Такой прекрасной женщины он еще не видел в жизни, если не считать Анну. Молодая, с нежным белым лицом, огромными лиловыми глазами, такого цвета бывают тучи при внезапной грозе, пухлыми женственными губами. А когда она приоткрыла ротик, мурашки поползли по спине, настолько голос звучал чувственно, приглашающе, словно перед ними была разобранная постель, а на столике рядом стояли изысканные яства и напитки:

– Вольдемар, доблестный ипаспист…
Сердясь на себя, что так смешался и явно покраснел, он слегка наклонил голову:
– Я никогда не видел таких прекрасных лошадей. Прикусил язык, такое брякнуть красивой женщине, но слово не воробей, он видел, как она нахмурила брови, соболиные, ровные, как шнурки. В ее голосе прозвучала насмешка:
– Да, прекрасные животные. Как и ты, ипаспист из северной страны.

А она мне нравится
Красивая женщина оказывается дочкой сенатора Церетуса и хочет нанять Володьку телохранителем.

Коляска поравнялась, а дочь сенатора, так и не назвавшая своего имени, сказала сердито:
– Я не знаю, что ты подумал… или что в тебя вселилось. Но мне нужен мужчина для охраны! Я люблю бывать в городе и за городом, часто выезжаю в загородную виллу. Уже дважды по дороге пытался напасть какой-то сброд. В последний раз люди были странные, мне даже показалось, что они – ряженые.
– Ряженые?
– Да, – подтвердила она все еще сердито.
– Я думаю на одного богатого и влиятельного человека, имени пока не назову… Вернее, думаю на его сынка. Избалован, все ему доставалось легко. Он недавно начал меня преследовать своими чувствами. Не может понять, как это я отказываюсь, когда все женщины… Я рассказываю лишнее, но я хочу, чтобы ты пошел ко мне. Платить буду вдвое больше, чем получаешь здесь. И не потребуются ночные дежурства, так как я по ночам сплю. Охранять нужно будет только днем… да и то не каждый день.

Володька собака-подозревака!

Владимир чувствовал, как на лбу сами собой собираются складки. Его настойчиво стараются отлучить от императорского дворца. Кто? Этой красавице наемная охрана ни к чему. Едва захочет выехать за город, вся золотая молодежь кинется сопровождать ее. Лучшие патриции с мечами наголо проводят туда и обратно. Так что нужен не он, а его отсутствие во дворце. Завтра, подумал он с тревогой. До завтра надо успеть что-то придумать. Если он и завтра кого-то зарежет, то на него обратит внимание не только Вепрь. Но и те, чьих взглядов он предпочел бы избежать.

К счастью это нормальная женщина, и он ей действительно не сдался, это папо интригует
В следующей главе об этом кстати все забудут, ну молодец автор.

▼глава 38⬍

Снова покушение на гавриков во время дежурства. Целятся отравленным клинком в Володьку, но Олаф отважно закрывает дружочка могучими сиськами

Снова почувствовалось движение воздуха. Владимир инстинктивно дернул головой, что-то мелькнуло, толчок, отбросило к стене. Яростно вскрикнул Олаф, это он толкнул, совсем близко хлопнула дверь, звякнул засов. Олаф ругался, при слабом свете светильника Владимир видел перекошенное лицо. Он нагнулся, на полу тускло блестел нож. Похоже, его метнули издали вынужденно. Такие ножи не годны для швыряния. Кто-то намеревался подкрасться ближе… Холодный пот выступил на лбу. Нож чересчур мал, чтобы убить взрослого мужчину. Олаф со звоном вытащил из ножен на поясе узкий кинжал. Лицо было злое.
– Проклятые ромеи!.. Это их подлые штучки!
– Думаешь, – прошептал Владимир, – лезвие отравлено?

Немножко вхумпа для ценителей

– Кончик кинжала уже накалился в пламени светильника. Челюсти Олафа сомкнулись. Он не дрогнул лицом, когда багровый кончик коснулся обнаженного плеча. Зашипело, взвился дымок, Владимир ощутил запах горящего мяса. А Олаф вдавливал раскаленное железо, лицо было суровым. Даже зубами не скрипнул, хотя дымок пошел сильнее. Владимир не выдержал: – Олаф, но лезвие не обязательно отравлено! – Я тоже так думаю, – ответил викинг. Владимир отшатнулся, будто получил в лоб, а Олаф приподнял рдеющий кончик ножа, перевернул другой стороной и повторил все сначала. Лицо было не просто суровым, а сумрачно красивым. Лишь на лбу выступили мелкие капельки. Запах горящего мяса вызвал у Владимира приступ тошноты. При нем не раз сжигали людей живьем, но то были жертвы или преступники, а здесь как будто своя рука выжигает на своем теле…
– Кто говорил о чрезмерной осторожности, – не выдержал он.
– Вольдемар, – ответил Олаф, и Владимир наконец уловил в голосе друга напряжение, – я чувствую, конечно же, боль… но это боль плоти. А душа викинга возвеселяется от гордости. Это победа воли над плотью! Он убрал нож, а Владимир искоса смотрел на рану. Кровь запеклась в ямке, коричневые края выглядят страшновато.

я устал хочу шашлык
Не знаю, какая там победа воли над плотью у чувака, который постоянно лезет в драки от скуки, напивается винищем и ноет что ему хочется тяночьку/борща/солнышко, а то мокро как-то и спать жестко

– Но я не понял другое. Нож бросили в меня! Какого дьявола бросился закрывать своей волосатой грудью? Олаф прорычал с отвращением:
– Думаешь, ты мне так уж дорог? Или я тебя ценю хоть чуть выше драной кошки? Бред. Просто не хотел, чтобы проклятым грекам хоть что-то удалось.
– Все равно спасибо, – буркнул Владимир с неловкостью.
– Все в долг, – ответил Олаф деловито. – А ты думал? Мы ж в торгашеской империи. Еще и проценты сдеру.

Конечно дорог, там папаня в истерику впадать еще будут, что сыначьку из семьи увели. Ах, Олаф, какой ты цундере, совсем не бережешь Владимирово сердечко
Он потом так убиваться будет, так страдать ( ͡° ͜ʖ ͡°)

Начинается внезапный квест с поиском сокровищ.
Просто нисхуя. Просто так удобно получилось что Володьке нужны деньги, а схема с отъемом денег и украшений у врагов тут чего-то не работает.

Писал русский купец Могута, ссылался на родню в Новгороде, которую Владимир знал, подробно рассказывал о спрятанном поблизости сокровище. Олаф, который беззастенчиво читал через плечо друга, хрюкнул с неудовольствием:
– Старые сказки… Я наслушался столько о закопанных сокровищах! Ерунда все это.
– Ну, горшки с монетами прячут не только в Свионии, – возразил Владимир. Он в задумчивости почесал нос.
– У нас есть три свободных дня до возвращения Терибула.

Олаф сел, сказал с достоинством:
– В этом письме ничего не говорится обо мне! Владимир пожал плечами:
– Могли предположить, что дикий свеон читать не умеет… и тем более что он не станет подглядывать в чужие письма.
Олаф налился тяжелой кровью, прорычал угрожающе:
– Это я дикий? Это я, сын конунга, почти год мну царьградских девок, и все еще неграмотный?

А у них всех после секса из вагины зеленая сова вылезает? Это так работает?

Владимир аж отпрашивается у своего шугар дэдди начальника

Владимир подошел сбоку, сзади нельзя – зашибет, сказал со всевозможной почтительностью:
– Мне тут пришла весточка от земляка… Он живет неподалеку, полдня на коне верхом.
Вепрь зыркнул настороженно, у него всегда появлялось это выражение, когда смотрел на Владимира. Тот вытянулся, ел глазами. Вепрь с натугой похлопал по плечу: –
Хочешь навестить? Давно пора взять пару деньков на отдых!.. Ты да твой дикий викинг давно не брали ни отпуска, ни даже выходных. Ладно, навести земляка… Да и вообще поразвлекайся, а то к тебе, честно говоря, уже присматриваются, если понимаешь, о чем говорю.
Владимир насторожился, хотя голос держал беспечным:
– Что в этом плохого? Вепрь понизил голос:
– Даже из этериотов слишком короткий путь… в Золотой зал! Ты выглядишь чересчур нацеленным. Никто не знает, что у тебя на уме. Может быть, и не думаешь о высоком, но тут подозревают всех…
Последние слова прозвучали откровенной угрозой.

И всё бы хорошо, но тут выясняется, что Олафа больше не ведет дорога приключений, он хочет бухать и баб. Какое вероломное предательство. И это после всего что между вами было? 

Владимир походил по комнате, шаги все убыстрялись, пока не ощутил, что вот-вот начнет бросаться на стены. Повернулся резко:
– Едем? Олаф вытянул ноги на лавку, шпоры оставляли глубокие царапины на полированной поверхности.
– Нет, – ответил он твердо. – Ни за какие мешки золота! Даже за все золото мира. Вечером меня ждет кувшин вина и сладкотелая Елена. Я буду валяться в постели, нежнее которой не бывает, буду мять своими грубыми лапами нежное тело, слышать сладкие стоны. А ты хочешь, чтобы я все это покинул и поехал в холодную ночь проверять бабьи сказки?

Мне нравится, что это говорит персонаж, который всю книгу вопит какой он викинг-хуикинг, как важно для него завоевывать, искать сокровища и быть самым бахатым. Он всю арку Царьграда на говно исходит при виде более богатых и хорошо одетых мужиков

▼Скрытый текст⬍

Но они в итоге все равно едут на романтическую прогулку вдвоём

Владимир подумал, кивнул:
– Ты прав. Забудем об этом.
Рано утром, еще не все звезды исчезли со светлеющего неба, они уже выехали за ворота Царьграда. Стремя к стремени, на отдохнувших конях. Воздух был чист и свеж, чувствовалось близкое море. Солнце еще только поднималось, накаляя мир там, на востоке, а здесь над остывшей за ночь землей нависало такое же холодное синее небо. Ехали молча, Владимир подумал смятенно, что даже ради простой прогулки стоило выехать за ворота Царьграда. Он, как прибыл и нанялся на службу, даже самого Царьграда толком не видел. За вечер весь не обойдешь, а дня три кряду еще не выпадало. Сейчас же перед ним начала открываться та часть Римской империи, которую лишь представлял смутно, но не видел!

Вы ж постоянно по городу шарахались в поиске приключений на жепы

Олаф ехал нахмуренный, мрачно зыркал по сторонам. Его тоже одолевали мысли. Знать бы какие, подумал Владимир. Раньше отважный викинг не очень-то задумывался.

УМНЫЕ ВОЛОДЯ. Даже химбо викинга они посещают чаще, чем тебя!

– Ладно, я тревожусь только, почему твой купец не выкопал все золото сам? Почему предложил тебе, пусть даже за долю?
«Не знаю», – ответил Владимир про себя тревожно. Наверное, взять его очень непросто. И рискнуть могут только самые отчаянные… или отчаявшиеся. А есть ли более отчаявшийся человек, чем изгнанный князь, который все поставил на кон: и жизнь, и честь, и даже любовь – дабы вернуться и отомстить?

Потому что гладиолус.
Как-будто хоть что-то в этом мире не подыгрывает нашей мерисьюшечке.

▼ глава 39⬍

Они ехали неспешно, держась в тени оливковых деревьев, когда впереди послышался конский топот. Олаф сразу насторожился, кони неслись отчаянно, словно догоняли кого-то или же уходили от погони. Донеслось ржание, затем выкрики. На дорогу впереди выметнулась повозка, запряженная четверкой горячих коней. У Олафа глаза вспыхнули – он теперь начал разбираться в конях – и загорелись еще ярче, когда разглядел повозку: в серебре и золоте, украшенную от дышла до спиц колес! На облучке отчаянно размахивал кнутом седобородый мужчина. Кони неслись в пене, дико вращали налитыми кровью глазами. В окошко повозки выглянуло бледное личико.
– Женщина, – выдохнул Олаф, – я всегда мечтал спасти женщину… молодую и красивую!
– И богатую, – добавил Владимир.
– Ну, тогда я поехал один? Олаф, не слушая, выхватил меч и помчался наперерез.

Олаф, ты мог бы начать ебать наконец своего друга-князя и этим бы спас бы тысячи женщин. Что ж ты, Олаф, сдал назад… 
За повозкой несутся разбойники, Биба и Боба успешно рубят их в капусту.
Ну ПОЧТИ УСПЕШНО.

Олаф орал и сыпал руганью, рубил страшно, сам едва не падал с коня от богатырских ударов.

Олаф быстро развернулся и красиво ударил снова. Он жалел, что повозка унеслась, красивая и молодая не увидит, что второго он разрубил еще краше: до пояса, так что половинки упали по обе стороны коня, а лезвие меча скрежетнуло о седло, едва не разрубив и бедное животное.

А ты уверен, что она оценит? У тебя точно с женщинами отношения были, а не с Дэмиэном Херстом?
Викинг-хуикинг весь благородный и не корыстный, ааа 

Дверца открылась, девушка ступила на подножку. Олаф тихонько ойкнул. Она была в самом деле молода и красива, к тому же, судя по одежде, богата. Настолько, что Владимир сразу ощутил, что они оба одеты просто, покрыты грязью и пылью.
– Калоир, – сказала девушка, в то время как ее глаза были на могучих воинах, – объясни героям, как нас найти. И дай им денег.
Чернобородый ухмыльнулся, полез за мешочком с деньгами. Олаф хмуро посмотрел на Владимира. Тот в ответ оскалил зубы. Калоир бросил мешочек Олафу. Олаф, всегда голодный на деньги Олаф, взвесил на руке, улыбнулся довольно, развязал, вытащил оттуда монетку, а мешочек бросил обратно Калоиру:
– Это на сдачу!
Он тронул коня, гордо проехал вперед. Спина его была выпрямленной, сверкающие, как расплавленное золото, волосы красиво падали на широкие плечи. Владимир покосился на вытянутые лица Калоира и его повелительницы, пустил коня за Олафом.

Автор описывает девушку: молода и красива
Автор описывает мужика: И ОН ТАКОЙ ВЕСЬ ЗЛАТОВЛАСЫЙ СИНЕГЛАЗЫЙ КРАСИВЫЙ ВЕЛИКАН И МУСКУЛИСТЫЙ И У НЕГО СИСЬКИ И ВОДА ТЕЧЕТ ПО ЛИЦУ И КАПАЕТ НА СИСЬКИ А КАКИЕ ПЛЕЧИ А КАКОЙ ОН МУЖЕСТВЕННЫЙ КРАСАВЕЦ С МУЖЕСТВЕННЫМ ГОЛОСОМ И ГЛАЗА КАК НЕБО

Сзади послышались восклицания. Владимир догнал, спросил насмешливо: – Ну, как тебе молодая и красивая? И богатая, как ты хотел!
– Даже чересчур, – ответил Олаф зло.
– Нас за людей не считают!
– А разве мы люди? – сказал Владимир.
– Мы – наемники. Нанялись за деньги. Мне, к слову сказать, деньги очень нужны.
– И мне нужны, – огрызнулся Олаф.
– За деньги я готов убить, зарезать, вбить в землю по уши… Даже закопать живьем. Но когда мне бросают как псу кость…

Ты идиот? Идиот.
Клад ему не нужен, деньги ему не нужны, но нужны.
Тебе их дали в награду за спасение, а не засунули за резинку твоих викингских стрингов, хотя может именно этого Олаф и хотел?

«У нас еще есть то, – подумал Владимир, – чего нет у ромеев. Они гордости не ведают, им поступок невежественного викинга кажется диким. Даже мне. Ведь я, наверное, взял бы… Или не взял? Хорошо, что деньги бросили Олафу!»

ТО ЛИ ДЕЛО ГРАБИТЬ СВОИХ ЗОЛОТИШКО С ТРУПОВ СНИМАТЬ
Вваливаются они в харчевню, а тут масик берет и запрещает своему викингу вино пить :C

Олаф подозвал хозяина, велел:
– Принеси-ка нам…
– Пива, – сказал Владимир быстро. И добавил укоризненно:
– Как быстро ты забываешь родные обычаи! Олаф оскорбленно дернулся:
– Вольдемар, вино я однажды и дома пробовал! А здесь его целые бочки! Хозяин кивнул благожелательно:
– Сорок бочек только в моем подвале. К тому же у меня лучшее вино в округе.
– Пива, – сказал Владимир твердо.

режим пилящей жены mode on

Олаф начал краснеть от гнева, и Владимир добавил быстро:
– А вино возьмем с собой на ночь. Здесь есть свободные комнаты?
– Для солдат базилевса у меня есть отличные покои, – заверил хозяин. – Подашь туда два кувшина лучшего вина, – сказал Владимир.

Это будет бурная ночь
Они ввязываются в какую-то драку, Олаф НОЕТ

Олаф прорычал:
– Я знаю, почему паду я!.. Спасая того дурака, мне пришлось опрокинуть стол с моим пивом!.. Я не успел даже лизнуть!
– Видишь, как хорошо, – сказал Владимир серьезно, – что мы заказали пиво, а не хорошее вино?

у дружбана лизни

Ночь была ясная, звездная. Таких огромных и ярких звезд Владимир никогда не видел на своей северной родине. И небо не бывало таким угольно-черным. Он вздохнул:
– Пойдем, Олаф. Ночью люди с таким, как у тебя, слабым здоровьем должны спать.

Наверху они натыкаются на мужика, который представляется управляющим купца Могуты (он дал квест на поиск клада в прошлой главе)

Филемут кивнул:
– Судя по описанию, тебя. Это я отправлял письмо Могуты. Он же велел встретить и отвезти в имение. Но сегодня утром вид у него был… смущенный. Сказал, что зря тебя вызвал, что это лишь предание, в которое при свете дня сам не верит. И что нет данных, где искать сокровище.
Олаф торопливо осушил свою чашу, заорал понимающе:
– Я ж говорил!.. Если бы все так просто, он бы сам успел!.. А если копать так уж трудно, то у него есть и понадежнее ребята, чем ты! Он захохотал. Владимир пожал плечами:
– Мы проделали дальний путь. Филемут с готовностью достал мешочек. Судя по тому, как оттягивал руку, в нем было золото.
– Это не все сокровище, – сказал он, улыбаясь, – но здесь достаточно, чтобы проехать до Багдада и обратно. И останется, чтобы упоить всю казарму. Могута посылает это с извинениями.
Олаф одобрительно хрюкнул.
Владимир принял, взвесил на ладони:
– Все в порядке. Мы не в обиде.
Филемут поднялся, улыбался с облегчением. Беседа с этериотами всегда чревата бедой: солдаты императора жестоки и своевольны.

А, ТО ЕСТЬ ЭТО НЕ ПОДАЧКА, ОЛАФ????
Еще немного тарантиновских диалогов.

Когда он ушел, Владимир высунулся из окна, провожал взглядом.
Темнело, Олаф зажег светильник. Владимир тут же отпрянул в тень.
– Шлюшек высматриваешь?

– Нет, дорогой, вот же ты, уже со мной сидишь.

– Размечтался, – буркнул Владимир.
– А кого?
– Смотрю, с какой стороны залезут к нам ночью. Олаф поперхнулся вином:
– Зачем? Отобрать деньги обратно?
– Нет, добавить еще, – огрызнулся Владимир. Олаф в задумчивости почесал голову:
– А чего ж он сразу… А, чтобы удивить нас? Мы просыпаемся, а на столе вместо мешочка – два! С ума рухнемся.

*чтец молча смотрит в камеру*

▼глава 40⬍

В этой главе случается предательство уровня древнего Рима, запасайтесь платочками, включайте в плеерах группу Бутырка, вам понадобится!

Владимир вдвинул ножку табуретки в дверную ручку, подергал. Олаф сказал насмешливо:
– Всякий, кто захочет войти, должен стучать достаточно громко. А в окошко влетит разве что летучая мышь!
– У тебя в кувшине еще что-то осталось?
– Для тебя берег, – сказал Олаф гордо.

Ну милота

Зачем-то автор целую страницу пересказывает анекдот про Штирлица, только несмешно и душно.

Владимир услышал, как со скрипом отворилась дверь в соседнюю комнату. Постоялец ввалился с шумом, пинком отправил дверь обратно. Та стукнулась так, что наверняка проснулись нервные женщины и богатые купцы даже в Царьграде. Слышно было, как бурчит, сопит, ругается. Затем стена вздрогнула от удара. Сапог, понял Владимир. Он ждал, насторожившись, но второго удара не последовало. Постоялец сопел, кряхтел, потом начал стихать. Владимир, сжавшись в комок, ждал, наконец ощутил со злостью, что сейчас не выдержит, выбежит в коридор и ворвется к гуляке с криком: «Да бросай же, черт тебя забери, и второй сапог!» Сердце колотилось бешено, нет хуже состояния, чем ожидание. Наконец пришла трезвая мысль, от которой стало даже стыдно: а вдруг это калека с одной ногой? Ворваться к такому – грех на душу взять. Еще помрет несчастный с перепугу, если на пороге среди ночи возникнет разъяренный этериот, перекошенный в крике!.. Он начал успокаиваться, по телу пошло блаженное тепло. И тут в стену грохнуло так, что он подпрыгнул, ударился головой о полку для посуды. Гуляка наконец-то стащил и второй сапог, а со злости запустил так, будто собирался пробить стену вражеской крепости. Владимир пощупал шишку на голове, выругался. Завтра встретит этого дурака, даст по роже.

В ночи в окошко действительно влетает Бэтмен! Олаф всё правильно сказал

В слабом свете серпика луны он увидел, как в окне появилась темная тень. Человек стоял на лестнице, всматривался и вслушивался очень внимательно. Владимир был сбоку в тени, Олаф тоже, но его можно было найти по храпу. Неизвестный наклонился вперед, Владимир уловил едва заметный кивок. Тот рассмотрел наконец спящего Олафа, руки бравого ипасписта все еще обнимали кувшин, второй кувшин лежал на боку у ног, ясно видимый в светлом квадрате луны. Неизвестный медленно перенес одну ногу, прислушался. Так же осторожно влез целиком, но к спящему Олафу не бросился, как надеялся Владимир, вообще от подоконника не отклеивался. Голова его медленно поворачивалась из стороны в сторону. «Меня ищет, – подумал Владимир тоскливо. – Осторожный!»
Он сильно ударил ногой по колену неизвестного, тут же схватил меч и обрушил удар наискось сверху. Даже если у него под одеждой кольчуга… Он не был в кольчуге. Меч разрубил его до пояса. Владимир уперся ногой и выдернул меч. Вторая голова показалась над подоконником, острием меча, как наконечником копья, ударил в лицо. Послышался сдавленный крик, человек исчез. Снизу донесся удар о землю. Зашелестело, голоса зазвучали громче. Потом по стене заскрежетало, уносили лестницу, донесся удаляющийся топот. Владимир вытер меч, бросил в ножны.

Если ты думаешь, что он в кольчуге, то  на кой хуй ты его рубишь???
Все мои убогие знания, почерпнутые из видосиков реконструкторов, говорят о том, что кольчуга именно колющими ударами пробивалась. Ну это у нормальных людей, а не невероятных князей-берсеркоимитаторов. Вообще разрубать людей СЛОЖНА. И зачем.

Дальше начинается вообще прекрасное, потому что Володька, как настоящий друг и хороший человек, берет и подставляет своего мирно спящего дружочка.
Не, дружочек конечно дурак, что напился до невменоза и проспал всю заварушку, но он тебя спасал множество раз и был преданным и надежным, как собака. И вообще тебя конунг послал его пасти! А т

Олаф все еще сладко спал, храп был могучий, как северный прибой. Подумав, Владимир осторожно вынул из ножен меч Олафа, вымазал в крови и вложил рукоять в ладонь викинга. Отступил на цыпочках, вернулся к постели и лег. От сна его пробудил громкий крик. Олаф стоял посреди комнаты и потрясал окровавленным мечом. Глаза викинга были выпучены, как у большой морской рыбы. На полу в луже крови лежал разрубленный до пояса крупный мужчина в темной одежде. На поясе у него был длинный кинжал, на боку висела узкая сабля.
Владимир подпрыгнул:
– Что? Что случилось?
– Ты погляди!..
Владимир широко раскрыл глаза:
– Ну ты и зверь… Хотя б меня разбудил!.. Это кого ж ты убил?..
– Откуда я знаю? – огрызнулся Олаф.
Он был бледен, на лбу повисли капли пота, несмотря на холодное утро.
– Помню только, что он лежит в луже крови, а у меня в руке окровавленный меч!.. Боги, неужто я не только берсерк, но еще и лунатик?

Вы посмотрите на этого мамкиного газлайтера! 

Владимир осуждающе покачал головой:
– Сколько ты осушил вина? Я ж говорил, только пиво!.. Похоже, что племяш хозяина… Наверняка приносил нам завтрак.
Олаф побледнел еще больше. Капли сорвались с носа, побежали по груди.
– Или не племяш, – засомневался Владимир.
Олаф смотрел с надеждой. Владимир хлопнул себя по лбу, просиял:
– Точно не племяш!.. Я ж его вчера видел. Какой же это племяш, когда у того уши круглые? А у этого торчком, видишь? Это не племяш, это сын хозяина!
Челюсть Олафа отвисла. Владимир покачал головой:
– Ты и в потемках применил свой знаменитый удар!.. Наискось до пояса!.. Об этом долго будут говорить в нашем отряде. Даже после того, как тебя повесят за убийство знатного человека.
Олаф отшвырнул меч, сел на ложе и закрыл лицо ладонями. Владимир покачал головой:
– Ладно. Посиди здесь, а я пойду попробую уладить. Не показывайся только из комнаты.
– Не сдвинусь с места, – клятвенно заверил Олаф.
– И не пей, – предупредил Владимир. Олаф, как ядовитую змею, ногой отшвырнул пустой кувшин.

Олаф, беги из этих абьюзивных отношений! Пилящая жена горе в семье!

Пацанов увозят в сизо менты аттестат в кровиии по бокам конвооой а меня везууут под сирены вооой

Владимир кивнул Олафу, чтобы не противился. Под взглядами зевак их препроводили в городскую тюрьму. Олаф зябко передергивал плечами. Глядя на его лицо, Владимир подумал, что отважного викинга волнует не столько тюрьма, сколько внезапный провал в памяти.
Их привели прямо к префекту городка. Тот выслушал стража, сказал, пристально глядя на ипаспистов:
– Как вы объясните, что напали именно на вас? Других не тронули! Там были и побогаче. Намного богаче. Владимир сказал лицемерно:
– Напились, наверное. Здесь жрут вино как свиньи, от вина все беды. Зря здесь не приняли веру Мухаммеда. Вот и перепутали окна.
Олаф съежился, выглядел совсем несчастным.
Префект кивнул:
– Перепутали окна? Но рядом богатых купцов не было. Разве что на другой стороне дома!
– Когда человек пьян, – возразил Владимир, он бросил взгляд на жалобного друга, – то с ним и не то еще может случиться! Верно, Олаф? Олаф вздрогнул, сказал жалким голосом:
– Да-да, всякое…

Володька предлагает оставить в залог дружочка, обещая что к вечеру вернется с доказательствами их невиновности. Ха-ха. К вечеру.

Префект смотрел пристально, в голосе было недоверие:
– А откуда я знаю, что ты не сбежишь?
Владимир сделал вид, что обиделся:
– И оставлю друга?

Да тебе вообще доверять нельзя, крыса ебаная!

Олаф простонал, лицо его позеленело. Владимир крикнул вдогонку:
– И старайся не храпеть, как ты умеешь. Стены здесь ветхие.
– Я буду тыкать его копьем под ребра, – вызвался тюремщик услужливо.

Ах, дружба это чудо! 

▼глава 41⬍

Володька поехал РАЗУМЕЕТСЯ не в город за пруфами, он поехал к купцу Могуте узнавать про клад. Забивает насмерть несчастного охранника у ворот

– Мне нужен Могута, – ответил Владимир.
– Мало ли кому нужен, – проворчал парень. – Он никого не принимает.
Он сделал движение закрыть окошко, но Владимир молниеносно просунул руку, схватил за горло, с силой ударил лицом о ворота. Тот отшатнулся и упал, а Владимир, торопливо пошарив в поисках засова, нащупал продолговатую железку, потащил в сторону. Звякнуло, он послал коня корпусом вперед, створки распахнулись. Парень уже поднимался с земли. Он был еще крепче, чем Владимир определил через окошко, в глазах было обещание скорой смерти. Его рука метнулась к левому боку, к сабле. Владимир соскочил на землю, его кулак послал невежу снова на землю. Тот пытался подняться, Владимир ударил сапогом в лицо. Тот падал и снова делал попытки встать, но тяжелые сапоги били, переворачивали в сухую горячую пыль, опрокидывали снова и снова, пока тот не завалился навзничь и не остался так, разбросав руки. Кровь текла изо рта, ноздрей и даже из ушей.

Вламывается в какие-то массажки, где купец расслабляется с девочками и начинают они выяснять отношения.
В процессе навыясняли, что купец хороший, управляющие плохие, а клад всё-таки существует

– Мы разделились, когда за нами… погнались солдаты… спутали с кем-то, наверное… я уводил погоню, а мой соратник тем временем спрятал в скалах. Но я был удачливее от роду. Когда пришел на место встречи, он туда приполз, оставляя кровавый след… А сказать сумел только, что спрятал под сыном Описа!
Он умолк, угрюмо тянул пиво. Лицо потемнело, он заново переживал удачи, погони и внезапное поражение. Владимир выжидал, спросил:
– И это все?
– Все. Даже то, что он прошептал, булькая и захлебываясь кровью, могло быть бредом.
Владимир отодвинулся от стола:
– Тогда он мог вовсе потерять деньги? – Нет, – покачал головой Могута.
– Он спрятал! А потом уже наткнулся на солдат. Я долго ломал голову, ездил по тем местам. Какой сын Описа? Какого Описа? Я расспросил всех стариков в городе, говорил с нищими, старухами, мальцами на улице… Меня самого начали считать умалишенным! Понимаешь, меня это задело. Мне всегда все удавалось, все получалось. А тут на тебе!.. Сейчас я и без тех монет и камешков не бедняк, можно бы жить да жить… но мужчины мы аль нет? У нас своя гордость. У меня эта заноза до сих пор вот где сидит! Владимир подумал, сказал осторожно:
– Дело не в кладе, значит?
Могута развел руками в широком жесте:
– Это сейчас не в кладе. Разве я похож на нищего? А тогда мы рисковали головой за немалые деньги. Даже сейчас за них можно было бы нанять целое войско! Он остро взглянул на молодого парня в одежде ипасписта. Владимир ощутил дрожь. Могута знает о нем слишком многое. И что земляк, и что изгнанный князь, а теперь, оказывается, знает и о жажде вернуться и отомстить. И намекает, что с одним мечом в руке может мстить одинокий дружинник, но не князь. Знает настолько много, что начинаешь снова подумывать о длинных руках Ярополка…

Ччччиво
Викинга, который хочет денег, завидует тем у кого есть деньги и оскорбляется, когда ему эти деньги дают в благодарность за спасение жизни мы видели.
Теперь у нас купец, которому не нужны богатства, за которые можно нанимать аж целые войска.
Пчелы против мёда

Ладно, так уж и быть, половину клада он себе оставит

– Что ждешь от меня?
– Что будешь удачливее меня, – ответил Могута. – Это раньше никого на свете не было удачливее… Увы, время идет. А за это получишь половину.
Владимир смотрел остро:
– Половину? Не слишком ли щедро, если клад в самом деле велик?
Могута отмахнулся: – Если бы восхотел половину ты, я бы не дал и осьмой части. Но это предлагаю я сам, от щедрот своих. Да и, по чести говоря, очень уж хочется найти… Он замолчал, проглотив недосказанное. Если, мол, предложить этому новгородцу с жадными глазами меньше, тот может восхотеть себе все.
Владимир, однако, понял, спросил в упор:
– А как ты узнаешь, что не заберу себе все? У нас нет свидетелей, нотариусов. Только мое слово. Да и вообще я могу сказать, что ничего не нашел! Могута натянуто усмехнулся, хотя глаза оставались тревожными:
– Если хочешь стать князем, то нельзя подличать… по мелочам. Честное имя тебе дороже, чем простолюдину. Князь нарушает слово, когда у соседа плохо лежит целое княжество, богатый город или римская корона… Ха-ха!.. Воровать надо редко и всегда по-крупному!

АХАХАХАХА
ТЫ С ЕБАНЫМ КОНОКРАДОМ ГОВОРИШЬ МУЖИК АЛЛО
Который с троих встречных мужиков буквально штаны снимал.

Владимир кивнул:
– Принимаю. Я в отчаянном положении, сам видишь. И деньги мне нужны не для пьянок с голыми девками. Где примерно он закопал ваше… награбленное
Могута пропустил его слова мимо ушей, поднялся:
– Пойдем. В моей спальне есть карта.

Ну всё, Володя, прощайся с анальной девственностью!

– Я буду искать, – сказал Владимир твердо.
– Но сейчас я должен вернуться. Мой друг Олаф, с которым я приехал, под замком в местной тюрьме…
Могута пренебрежительно махнул рукой:
– Что-нибудь серьезное? Нет? Тогда оставь это мне. Я сейчас пошлю мальчишку к префекту. Тот мой друг, мы часто играем в кости.

Да, молодец, что хотя бы вспомнил про своего дружочка, которого ты оставил за решеткой. Сейчас ты поедешь, вытащишь его оттуда и поедете вы пить чай с конфетами...

Через несколько мгновений дверь отворилась, ноздри Владимира жадно дрогнули под напором аппетитных запахов. Даже девушки держали перед собой подносы с жареной птицей. Следом мальчишки несли паштеты, печеную рыбу, зелень, специи. Владимир поклонился, прощаясь, но Могута удивился, указал на другой конец стола:
– Дорога тебе предстоит долгая. А набраться сил лучше всего только за столом.
– Благодарствую. Но у меня, как я уже говорил, друг в тюрьме. Могута шепнул несколько слов девушке, она кивнула и убежала с пустым подносом.
– Не волнуйся, – бросил купец. – Он будет на свободе раньше, чем ты сядешь на коня.
… Они ели в молчании. Владимир подумал, что будет вспоминать этот обед всю жизнь. Могута в молодости брал от жизни все радости – скачка на горячем коне, звон мечей, выход из гавани навстречу буре, он срывался с высоких башен, догонял и убегал, теперь же нежится как базилевс в роскошных ваннах, а за накрытый стол не зазорно сажать даже римских императоров!

А нет, они жрут.

Володька возвращается за дружочком в городскую тюрьму аж в полдень следующего за условленным вечером дня, где узнает СТРАШНОЕ. Дружочка то в камере нет, а значит всё, опоздал, потащили нашего Олафа казнить.

Когда Владимир въехал через распахнутые городские ворота, на улицах еще было много народу, даже больше, чем в полдень, когда зной загоняет всех в прохладные норы. Чувствуя вину, он погнал коня, распугивая прохожих, к городской тюрьме.
Его впустили без расспросов, помогла одежда ипасписта. Правда, его пошли сопровождать два стража. Тюремщик, гремя ключами, отпирал одну дверь за другой. Они прошли три-четыре коридора, прежде чем открылся ряд одинаковых дверей с решетками на крохотных окошках. Тюремщик заглянул в одно, другое, хлопнул себя по лбу:
– Постой… Его ж увели еще днем!
– Куда увели? – насторожился Владимир.
– Известно куда, – ухмыльнулся тюремщик.
– Куда всегда уводят. Отсюда только два выхода: в пыточную камеру или на плаху. Иных – вешают. Правда, раньше еще и на кол сажали, но прошлый правитель отменил…
Владимир в страхе и гневе ухватился за рукоять меча. Вспомнился печальный взгляд викинга. Как чувствовал, что больше не увидятся.
– Где начальник тюрьмы?
– У себя…
– Веди! Бегом!!!
Он понесся по коридорам, лестницам и переходам как ураган. Людей отшвыривало к стенам, едва не размазывая, на всем протяжении его бега. За ним оставался крик, проклятия, ругань, угрозы, гремело оружие.

Какая драма
Вот прикиньте, он бы проебал дружочка и батя-конунг вместо войска ему бы голову открутил.
Но УВЫ.

Он ворвался в покои начальника тюрьмы… и остановился как вкопанный. В роскошно убранном зале на широкой скамье с резной спинкой сидели двое. Очень красивая юная девушка, она смеялась и с преданным восторгом смотрела на Олафа. Тот, сытый и довольный, как кот у горшка сметаны, что-то важно рассказывал, показывал кулаками, как кого-то изничтожал, давил, вбивал в землю по уши, а осчастливленный император заглядывает ему в рот. Оба с неудовольствием оглянулись на грохот. Владимир, хватая ртом воздух как рыба на берегу под жарким ромейским солнцем, прохрипел:
– Зараза… хаханьки ему… а тут… Олаф помахал ему рукой:
– Вольдемар!.. Феора, это мой друг, отважный герой Хольмграда.

То есть тебе с купцами пировать можно, значит, да? 
Володьку нещадно троллируют

За спиной Владимира появились вооруженные люди. Феора не успела рта раскрыть, как Олаф небрежным жестом отослал их прочь. Но что совсем сразило Владимира – викинга послушались беспрекословно. А когда кивком Олаф развернул одного и заставил вернуться с подносом, где исходили паром жареные перепелки, Владимир ошалел вовсе. Светло-коричневая корочка еще шипела и пузырилась, сок сбегал на поднос желтыми душистыми струйками.
– Вольдемар, сейчас мы еще раз поужинаем!.. Владимир в удивлении покачал головой:
– Я уже наужинался на три дня вперед… Если не на год. Да и ты, судя по твоей роже, сегодня ужинал раз двенадцать… Тебя отпустили?
– На честное слово, – сказал Олаф гордо. – Слово викинга чего-то стоит!
– А здесь хотя бы знают, что викинги означают разбойников?
– Ну не ипасписту же поверили? По-моему, стоит только посмотреть в мои честные глаза…
– Чтобы сразу ухватиться за карманы, – возразил Владимир.
Феора сказала укоризненно:
– Вы так жестоки к бедному Олафу! Он такой чувствительный…
– Он? – ахнул Владимир. – Разве что его шарахнуть бревном по голове!
– И такой предельно честный, – продолжала она горячо, – когда отец позвал его на обед, ваш друг отказался! Он сказал, что обещал вас ждать в камере. Олаф скалил зубы: у хольмградца нечасто бывал такой ошарашенный вид. Нижней челюстью прямо по полу щелкает, пыль сгребает. Правда, такую удивительную девушку даже в Константинополе не встретишь…

Кек.
Ну да, чувствительный как пятилетняя капризная девочка. Это мне не нравится, то мне не нравится, это не хочу, без меча никуда не пойду, буду лежать на земле и сучить ножками

– Прощайся, – сказал Владимир, – нам пора ехать.
– В ночь? – удивился Олаф.
– Луна светит, – ответил Владимир хладнокровно.
– Ночью только ворье ездит!
– Я знаю, чем можно заниматься ночью, – сказал Владимир, бросив быстрый взгляд на Феору.
– Но если ты не поедешь, я еду один. Олаф запротестовал:
– Погоди! Ты не понимаешь. Я не освобожден. Я все еще в тюрьме. Мне разрешено только под честное слово покидать… на некоторое время свою камеру. Но я должен возвращаться! Пока ты не привезешь доказательств, что мы не разбойники. Владимир зло смотрел на взволнованного Олафа. Пока его не пускали к Могуте, пока он скакал под палящим солнцем, этот несчастный узник жрал в три горла жаренных в масле перепелок, играл в кости с начальником тюрьмы, тискал его дочку, а теперь вдруг забоялся темноты?

Володя, май диар, вся хуйня что с тобой происходит, это последствие твоих же действий и твоего же

– А мы к тому времени что-то да придумаем.
...
– Когда мы взяли посадника прямо в постели, я принял меры, чтобы точно так же не взяли меня! Как видишь, сработало.

Олаф продолжает катком проезжаться по хрупкому мужскому самолюбию нашего князюшки

– Ты догадлив. Если начальник тюрьмы верит тебе на слово, то пусть поверит и в мое слово, что я верну тебя завтра. Олаф помялся:
– Понимаешь, Вольдемар… Я думаю, тебе лучше скажет милая Феора. Нет, лучше я сам. Моя честность и мои великие достоинства благородной души написаны на мне так крупно, что даже неграмотный прочтет сразу. Так мне сказали… ну, дали понять Феора и ее отец… А вот у тебя на лице написано такое, что даже черти разбегутся, чтобы не стать еще грешнее. Тебе нельзя доверить и старую бабушку на людной улице.

Ни разу не соврал.

– Хватит, – оборвал Владимир. – Я еду один. Но тогда и найденное мы разделим с Могутой на двоих. Олаф со смехом вскинул обе руки:
– Договорились!.. Но я тоже не обязан с тобой делиться тем сокровищем, что отыскал сам. Верно? Он обнял за плечи Феору.
Владимир помрачнел: его настоящее сокровище сейчас в императорском дворце. Положить на него вот так откровенно руку – значит положить на плаху голову…

Конечно же этот мстительный бегемотик не даст дружочку спокойно жить с какой-то женщиной

▼глава 42⬍

Глава начинается с нечеловеческих страданий

Конь его тащился нехотя, словно чувствовал неуверенность всадника.
Владимир осматривал руины с тяжелым сердцем.

Дружочек! Променял! Его, великолепного князюшку! На какую-то первую встречную тян!!!
А как же братство? А как же bros before hoes???
На самом деле они с дедом-купцом приперлись в какое-то очко с катакомбами рубить нехорошего управляющего, который тусуется с каким-то опг, а потом искать клад.
Заканчивается все шашлыком.

Могута съежился, когда вдогонку стегнул отчаянный предсмертный вопль, а ноздри уловили запах горящего мяса. Они поспешно вышли из пещеры. Владимир привел коней. Могута сумрачно взобрался в седло, на ипасписта старался не смотреть.
Владимир сказал буднично:
– А теперь заедем по дороге к твоему сокровищу.
Могута повел в его сторону налитым кровью глазом:
– Кто тебе сказал, где оно?
– Ты.
– Я?
– Под сыном Описа, помнишь?

держись котик держись чуть-чуть нам с тобой осталось

– Оно? – спросил Владимир.
– Точно!.. Тот самый… Но как ты…
– Ты же сам сказал, что под сыном Описа. Могута оглянулся на ряд статуй. От иных остались только пьедесталы. Этот сын Описа, кто бы он ни был, был странным четвероруким богом. Только это и удалось понять, лицо стерто, от плеча и правой ноги торчали культяшки
. – Я сто раз проезжал здесь!.. – проговорил он потрясенно. В голосе были злость, разочарование и унижение.
– Тысячи раз!.. Но откуда… Ничего не понимаю!

Какой же Володька всесторонне развитый интеллектуал 

– Волхвы твердят, – сказал он медленно, – ежели не хочешь умереть от жажды, пей даже из лужи… Теперь знаю, что лишних знаний не бывает. Я мог бы и не запомнить, что Аполлон и Артемида пришли из наших земель, наших лесов… Так мне говорил один дряхлый волхв… Отец их – гиперборей Опис!
Могута подпрыгнул, глаза выпучились. Потом опомнился, покачал головой: – Пусть даже так, хотя это удивительно… Но здесь этих Аполлонов сотни!.. Статуи, барельефы, горельефы… Почему ты искал под этим страшилищем?
– А наш Аполлон был четвероруким. Страшным и могучим! Таким он и пришел в Грецию. Уже потом отмыли, подстригли, приукрасили… И потихоньку стали изображать только с двумя руками.

И тут без какого-то предупреждения начинается Битва Экстрасенсов.
Потомственная гадалка Влада Мерисьюшная приезжает в маленький городок в гости к известному малому предпринимателю! Гадалка утверждает, что у купца есть двое внуков, ведь сын! Втайне от отца завел себе жену!
*аудитория издает шокированый возглас*

– Это не твое дело. Когда погиб мой сын… – Я это знаю, – прервал Владимир без всякого почтения.
– Но я узнал еще и то, что, когда он ездил с твоим караваном, он всегда останавливался в Либице. Нужно было или не нужно, он всегда торчал там хотя бы неделю. Ты в самом деле пень, если не знал.
Могута нахмурился:
– Что за чушь! Я бы знал.
– Откуда? Он боялся твоего гнева.
– Чушь, – повторил Могута с некоторой неуверенностью. – Я его любил как никого на свете.
– Нет, – покачал головой Владимир. – Он знал твои планы насчет него, а та женщина была из бедных и простых. И он боялся тебе сказать… В той деревне знали одного Могуту – твоего сына. У него родился сын, но он и тогда смолчал, никак не решался сказать тебе. Ты в самом деле такой зверь? А еще через три месяца он погиб.
Могута смотрел с недоверием, рассерженно, потом в глазах мелькнула отчаянная надежда:
– Ты хочешь сказать, что у меня есть… внук?
– Только тебя ждет не внук, а… внуки. Второй родился через полгода после гибели твоего сына. И хотя я твоего сына никогда не видел, но, глядя на тех парней, я сразу сказал бы, что они твои двойняшки. Только лет на сорок моложе.
Могута схватился за сердце.

Откуда ты это узнал. Когда ты это узнал. Какого хрена автор постоянно берет и вытаскивает какую-то информацию просто из ничего??? Нам ничего из этого не показали и не рассказали! Ни че го!

Иии купец в знак невероятной щедрости отдает все сокровища Володьке.
Потому что нахрен купцу эти грязные деньги, позорные драгметаллы. Не внукам же в наследство оставлять, ну.
*ушел гипервентилировать*

Но я не могу позволить, чтобы мне, славному и гордому Могуте, делал подарки бедный этериот, а я в ответ только сопел да кланялся. И богател, теряя совесть и честь. Бери этот ларец себе. А также тот металл и камешки, что внутри… Он сказал как можно небрежнее, но Владимир видел, что купец раздувается от гордости. Вот так одним жестом подарить целое состояние, этим можно гордиться и хвастаться всю жизнь. И радости от такого жеста больше, чем от ста тысяч таких ларцов!

Каждый рандом в этой книге будет подыгрывать нашему Володеньке. Войско хочешь? Да, дорогая. Денег нет? Вот, держи, дорогая! Хочется принцессу поиметь - вот она уже приглашающе ноги раздвигает!

▼глава 43⬍

▼спойлер главы⬍

https://www.youtube.com/watch?v=q0FJnutIdNg

Приезжает дружочек красивый и парадный.

Стук копыт заставил настороженно развернуться. Во двор въехал на гнедом жеребце Олаф. Он сиял, доспехи на нем сияли, рот был до ушей. Могута вопросительно взглянул на Владимира. Тот отрицательно качнул головой. Олаф участия в поисках сокровищ не принимал, значит, его доли нет. Потому не стоит даже упоминать о находке. К тому же он уже получил свое сокровище, сам заявил.

Но приезжает он со СТРАШНОЙ НОВОСТЬЮ

– Вольдемар, – сказал Олаф торжественно, – я хотел бы пригласить тебя на свадьбу!
– А кто женится?
– Я. Владимир окинул его критическим взглядом с головы до ног. Викинг выглядит счастливее, чем если бы нашел десять таких ларцов. Эта мысль наполнила Владимира печалью.

Володька не может такое принять!!!

Могуте наплевать на золото, у него появилось сокровище неизмеримо ценнее, Олафу тоже наплевать, только он цепляется за этот желтый металл и блестящие камешки!
– А как же служба? – напомнил он.
– Если мы утром не появимся в казарме, нас выгонят вовсе. Олаф беспечно усмехнулся:
– Плевать!.. Человек живет не ради денег. Я встретил то, ради чего мужчины воюют, скитаются по свету, уходят из отцовских гнезд, разрушают и завоевывают королевства.
– А мне надо утром быть на службе, – сказал Владимир. Он обнял Олафа, похлопал по спине. Викинг был красив, глаза блестели счастьем.
– Я желаю тебе удачи, когда вернешься в Гардарику.

Вы ж надеюсь не поверили, что эта гнида княжеская способна хоть за кого-то искренне порадоваться?
Нееет, сейчас будет еще одно предательство уровня древнего Рима!

– Благодарствую. Владимир повернулся к своему коню, потом вдруг словно вспомнил нечто несущественное:
– Ах да!.. Я все-таки отыскал то сокровище. Ты был прав, там не так уж и много, но все же усилий стоило… Возьми эти монеты, здесь по дороге есть «Ромул», лучшая харчевня в городе. Выпей лучшего вина за мое возвращение на Русь! Олаф изумленно смотрел на золотые монеты в его ладони. Это было настоящее полновесное золото, а на монетах выступали полустертые лица незнакомых римских цесарей.
– Ты все-таки нашел… – выдохнул он. – Ты… За что тебя любят боги?.. – Опомнившись, он протянул монеты обратно Владимиру: – Нет, забери.
– Это не доля, – объяснил Владимир, – просто вспомни меня за чарой. Боги сделают мне путь легче.
Олаф покачал головой:
– Феора терпеть не может мужчин, от которых несет вином. А ее отец говорит, что вся Греция погибла от вина. А ныне сгинет и Римская империя.
Владимир засмеялся:
– И ты веришь? Ее отец наверняка сам тайком прикладывается к кувшину. А Феора на самом деле больше уважает мужчин, которые умеют пить, а ума и мощи рук не пропивают! Отныне тебе нести крышу дома на своих плечах, а такой человек должен отвечать за свои действия.

Он заставил Олафа спрятать монеты, еще раз обнял:
– Помнишь родник у гигантской шелковицы? Я там дам отдохнуть коню. Олаф спросил удивленно:
– Зачем ты мне это говоришь?
– На тот случай, если вдруг передумаешь.
Олаф посмотрел ему в глаза, медленно покачал головой. Голос викинга был тверд:
– Нет. Мужчина рано или поздно находит настоящую женщину. И понимает, что всю жизнь шел именно к ней. Я нашел, Вольдемар!
Они обнялись, затем Владимир вскочил на коня, гикнул, как дикий печенег, и вихрем вылетел за ворота. Олаф сожалеюще смотрел вслед.

Ну вы поняли.

Солнце опустилось за край земли, когда Владимир увидел гигантскую шелковицу. Конь запрядал ушами, издали зачуял свежую родниковую воду. Воздух был неподвижен, наполнен запахами тяжелого знойного дня. У ручья он расседлал коня, седло положил под голову, лег на попону, забросив руки за голову. Теперь, когда Среча наконец улыбнулась, можно подумать и о возвращении на Русь. Год заканчивается, Олаф цел и невредим, конунг Эгиль должен дать войско, обещал. Но если даже не даст, на эти деньги Могуты все же можно нанять немалую дружину. А остальную часть платы пообещать после взятия Киева. Город богатый, дань можно вышибить знатную.

Как же удобно когда тебе автор сам из воздуха посылает ресурсы и возможности!

Небо потемнело, высыпали звезды. Из воздуха медленно уходило тепло, конь мерно хрустел овсом, подбрасывал торбу, выбирая со дна остатки. Владимир вытащил из сумы хлеб и сыр, нехотя поужинал, запивая родниковой водой. Лунный серп начал меркнуть, а на востоке уже появилась светлая полоска рассвета. Владимир вздохнул, начал седлать коня. Именно в это время он и услышал частый конский топот. Олаф крикнул еще издали:
– Я боялся, что не застану тебя!
– Я уже готовился ехать, – признался Владимир.
– Ты передумал насчет женитьбы?
Олаф подъехал, глаза его подозрительно обшаривали довольное лицо друга:
– Признайся, нарочно дал денег и послал выпить?
– А что, – сказал Владимир осторожно, – что-то случилось?
– Ну, я в самом деле заскочил в придорожную таверну. Выпил пару кувшинов вина… но чертовы золотые монеты все никак не кончались, на них можно было купить пару стоведерных бочек… Нет, я не сам, я угощал всех, кто там оказался. Понятно, пришлось выпить с каждым. Потом началась драка, без нее как-то и выпивка не шла… Потом пили за примирение. А когда я приехал к Феоре, то она повела себя как-то странно… Да и ее отец зачем-то орал, топал ногами, говорил нехорошие слова. А Феора сказала, что в ее семье допустимо все, кроме пьянства, и что она видеть меня больше не желает, а о свадьбе чтобы я забыл и думать. Я в ответ сказал, что не взял бы ее на свою родину даже служанкой… Потом мне пришлось даже обнажить меч, чтобы пробиться к выходу. Надеюсь, никого не убил, хотя поклясться не могу, темно было…
– Долго же ты гулял, – сказал Владимир, пряча победную усмешку.
– Поехали!

Этому есть вообще какое-то гетеросексуальное объяснение..?

Биба и Боба возвращаются в казармы, а там Кабанчик кругами бегает, потому что кто-то напал на чела, решившего погонять красный плащик Володьки.

Вепрь потребовал:
– Ты кому-нибудь дарил свой красный плащ?
Владимир покачал головой:
– Нет. Он мне дорог… Красный плащ в моем племени означает… многое означает. Вепрь зыркнул, словно кнутом стегнул, прорычал гневно:
– Тебе придется подыскать другой плащ.
– А что… что стряслось?
– Вас не было трое суток. Мордоклюв решил его потихоньку взять, пока сбегает к девкам. Но едва вышел из бараков… его пронзили с двух сторон. Он успел одного ухватить, а лапы у него как железные крюки, на счастье, вблизи оказалась стража. Словом, один убежал, а второго схватили…
Сердце Владимира стучало отчаянно. Олаф мычал и ковырял землю сапогом. Вепрь рыкнул:
– А что дальше, знаете?
– Вы узнали, – прошептал Владимир, – за что меня так невзлюбили…
Вепрь долгое мгновение изучал его бледное решительное лицо.
– Да? Если бы. Проклятый, когда увидел, что не вырвется, проглотил какую-то гадость. Тут же и помер, только пеной забрызгал. Владимир едва сумел подавить вздох облегчения. Ощутил, как кровь возвращается в бледное лицо. Вепрь, судя по глазам, заметил тоже.

Почему же тебя невзлюбили, я прям даже представить не могу!
Конечно же начальник будет покрывать своего любимчика до последнего. Ни допросов, ни пинка под жепу, Володька же такой незаменимый воен, которого сложно найти и легко потерять

Владимир упрятал золото в сундук, запер и только повернулся к двери, как через порог шагнул Олаф. Был он еще сумрачнее Вепря, но боевой доспех не снял, а из-за плеча по-прежнему выглядывала рукоять меча.
– Что случилось? – спросил Владимир.
– Сам знаешь, – ответил Олаф.
– Я иду с тобой.
– Куда? Олаф рявкнул зло:
– Непонятно? Это уже не твой… Листохвост, или как его там. Это явно отец той, что улещивала пойти к ней на службу… Гм, я бы ей наслужил! Уже через неделю бы родила. То была последняя попытка договориться с тобой или перекупить. Когда ты не ответил, они поняли, что рвешься с помощью Анны куда-то выше. У них тут мозги так устроены! Иначе вообще думать не могут.
– Олаф… что ты предлагаешь?
– С Листохреном же получилось? А ромея возьмем еще проще. Они тут в тепле, дома. Это твой рус Листохряк живет в крепости, а ромея возьмем голыми руками. Владимир проворчал:
– Не хвались, на рать идучи, а хвались, идучи… гм… с рати. Спасибо, Олаф. Но тогда надо идти прямо сейчас. Пока не знают, что мы вернулись.
Олаф удивился:
– А чего, по-твоему, я даже сапог не снял?

Как ты это понял, Олаф блин. У Ярополка судя по книге этих ассасинов тысячи, вот он их и засылает в Царьград партиями. Тут все сюжетные линии тупо обрываются на полуслове, потому что автор просто не способен нормально вести повествование.
За петросянство отдельное спасибо, автор

▼глава 44⬍

Лезут Биба и Боба в дом к этому Церетусу.

Владимир первым вскарабкался на огромную старую оливу, перепрыгнул на высокий забор. Олаф, ругаясь сквозь зубы, лез по дереву, по скалам все же проще, надежнее, но когда оказался на заборе, из темноты сонно вскрикнул сыч.
– Уже на лестнице, – пробурчал он. – Ладно, зато в драке я опередю снова.

– Погоди, – прошептал Олаф.
– Ты ж без меня пропадешь, дурак. Он едва не столкнул Владимира, боднув с разгону, торопливо вытащил меч.

Уххх пропадет
Будет падать в обмороки, сожалеть и плакаться своей принцессе в юбку.

Церетус сосредоточенно писал, когда за спиной открылась дверь. Широкая ладонь зажала ему рот. Он дернулся, затылок уперся в стену, он не сразу понял, что это не стена, а широчайшая грудь. Горло ожгло холодом. Он застыл в страхе, ощутил холодное лезвие. Над ухом негромко пророкотал мужественный голос:
– Доброе утро, Церетус.
– Утро доброе, – прошептал он в ладонь, что на миг ослабила давление.

Да, когда на вас нападают с ножом со спины, первое о чем вы думаете, это то насколько у нападавшего мужественный голос
Да и весь он такой кросивый мужественный сильный!

Ладонь исчезла, перед сенатором появился тот самый проклятый гиперборей. Высокий, мужественно красивый, отважный и расчетливый, с умными проницательными глазами и жестоким волевым ртом. Обнаженный меч, однако, направлял острием ему в грудь, и Церетус понимал с отчаянием, что не успеет даже крикнуть, позвать на помощь.

Выпишите автору антимастурбационный крест кто-нибудь, мне кажется это уже патология какая-то...

Церетус сглотнул, сказал неуверенно:
– Я полагал, что и военный отряд не вломился бы в мой дом.
– Отряд – да, – согласился Владимир. Он молча смотрел в подвижное лицо сенатора, и тот вспомнил, что этот человек, как сказали о нем, пришел из страны дремучих лесов, где не видят солнца, страны бездонных и бескрайних болот. Там свои приемы войны… А второй, который явно сейчас охраняет дверь, вовсе из мира скал, хмурого неба и холодного моря.
– Да, – пробормотал он, – я предусмотрел защиту от лучших в мире солдат, но не от гипербореев… Но я не знаю, о каком деле можно говорить. Разве что самому подставить горло под твой меч?
Владимир сказал медленно:
– Горло? В моей стране у живого… еще живого врага вырывают печень!.. А потом раскалывают череп и поедают мозг.

О, месье, вы из Индии 

Дерзкий Володька выдвигает свои условия!

– Так что же ты хочешь? – повторил он.
Взгляд коричневых глаз стал тверже.
– У тебя есть корабли. Ты дашь мне один.
Церетус развел руками:
– Если речь только об этом… Но тогда тебе придется оставить меня в живых. Иначе как я могу распорядиться? Но я не понимаю, зачем тебе корабль… и как ты можешь быть уверен, что я тотчас же не крикну стражу, едва выйдешь из дома?

– Но ты должен мне поверить…
Церетус засмеялся с горечью:
– Поверить? Ты все еще варвар! Чтобы сенатор базилевса кому-то поверил на слово? И чтобы поверили ему самому?
– И все же ты поверишь, – сказал Владимир страстно. – Да, я варвар. Я из страны, где честь ценится выше, чем горы золота или власть базилевса. Я из страны, где обладание богатством и роскошью презираемо… где добытое золото зарывается в землю, чтобы увеличить силу самой земли, а человек остается свободным и вольным.

А, да? Золотишко с трупов не ты собирал? Показательные казни в деревнях, чтобы дань собирали поживее не вы с дядей устраивали?
Вы посмотрите на этого бессребреника

Владимир сказал медленно:
– Посмотри на меня, сенатор. Посмотри! Он стоял перед ним рослый и могучий, настоящий ипаспист, но в его лице была та мощь, которая из простых солдат империи делает полководцев, а то и базилевсов. В глазах горел мрачный огонь, такой человек опаснее арабов и бунтовщиков-стратигов, такого надо убрать как можно быстрее, не считаясь с потерями, и затратами, и опасностями…

   

– Я гиперборей, – сказал он, заставляя голос дрогнуть от ярости. – Разве не видишь? Я человек, а у нас мужчина свою гордость ставит высоко. Это Юстиниан был славянином, он воспользовался протекцией своего дяди Юстина – нет позора принять помощь от сильного вождя, но позор прибегать к помощи женщины! Я не могу довольствоваться ни крадеными ласками, о чем ты догадываешься, ни даже робкими шажками к трону, ведомый женской рукой. Я – гиперборей. На этот раз я не буду скрываться в дальних южных землях. Я уже готов идти навстречу своему брату.

Мы в очередной раз убедились в том, что каждая собака в империи в курсе, кто и сколько раз ебал их принцессу. Я еще раз ту цитату из второй книги принесу, я не гордый

...и мы любились друг с другом, уединялись где могли, прятались от глаз людей

Как же они прятались

За дверью послышались тяжелые шаги. Церетус вздрогнул, кивнул в направлении коридора:
– А что он?
– Разве мой друг опасен?
Тонкие губы Церетуса впервые дрогнули в усмешке.
– Золотоволосый бык весел и беспечен. Он всем доволен, его не сжигает черный огонь, как тебя. У него нет врагов, а любят его все. Побольше бы таких!

Всем довольный Олаф, который постоянно ноет и завидует богатым, ага.

– Ладно, Вольдемар. Ты меня почти убедил. Похоже, один корабль – это не самая большая плата за спасение империи. Второго Юстиниана наша страна не переживет! И прав был великий Цезарь: лучше быть первым в деревне, чем вторым в городе. Владимир поднялся. Усталость и страшное напряжение медленно покидали его тело.

Лучше иметь член в жопе, чем не иметь ни члена ни жопы. Ауф!

▼глава 45, заключительная⬍

«Я врал ему», – думал Владимир со стыдом и злостью. Врал, как заправский ромей, не дрогнув лицом и не мигнув глазом. Но в самом деле, что-то немужское – прокрадываться воровски к любимой женщине. И хотя для большинства это лишь повод для бахвальства в мужской компании за кувшином вина, но все же, все же…

Ты с первой главы всем пиздишь, и тебя это почему-то вообще не смущало. Видимо наебать друга это норма, а вот соврать впервые встреченному дядьке который вроде как пытался тебя убить ууу стыд позор 
Трогательное (нет) прощание с Анечкой.

Днем он охранял коридор Палатия, шлем скрывал кровоподтеки, но вечером маленькая служанка снова привела его в царственные покои принцессы. Анна вскрикнула, увидев его лицо. Владимир чувствовал, что ссадины покрылись корочкой, но кровоподтеки только-только начинают терять синеву.
– Я слышала, – сказала она тихо, – что против тебя что-то затевается. Но я не думала, что это так серьезно.
– Это еще не смерть, – сказал он мягко. – Я могу еще что-то делать.
Она вскрикнула печально:
– Ты не сможешь! Если против тебя затевают что-то силы, стоящие близко к Палатию, то что может одинокий этериот?
– Я не одинок, – возразил он. Печальная улыбка тронула ее губы.
– Даже если с тобой пойдет в огонь и воду такой отважный друг, как Олаф. Уходи, Вольдемар. Ты успел получить какие-то деньги, а я принесу тебе свои драгоценности. Ты сможешь на них купить и земли, и виллы, и много рабов. Владимир не мог оторвать глаз от ее бледного лица с большими тревожными глазами.
– Ты так хочешь… чтобы я уехал?
– Я хочу, – возразила она, – чтобы ты жил!

Вообще звучит как попытка отдариться от надоевшего любовника, мол на, бери драгоценности, только свали уже куда-нибудь подальше
Увы, но нет, это так автор пытался изобразить их виликаю любоф. Где она вся такая воздушная, мечтательная фея, а он переебал половину Руси и почему-то не помер от какой-нибудь острой гонореи

У Володеньки защемляет сердечко от горя

Возвращаясь, ощутил острый укол в груди. Морщась, потер ладонями пластины мышц, смутно удивился. Знал боль только от ушибов, падения с коня, тяжелых ударов, которые доспехи лишь смягчают… Но чтобы вот так… «Анна», – прошептали губы сами по себе. И как раскаленной иглой кольнуло снова. Если он покинет этот зал, то прекрасная и божественная Анна будет отдаляться все дальше. Покинет дворец – Анна будет еще дальше. Оставит за спиной стены Царьграда, но оставит в нем сердце, ибо оно уже принадлежит принцессе. Но ему суждено покинуть и пределы империи… Но почему суждено? Кто или что его гонит? Он может остаться. Он чувствует свою силу, может тягаться с ромеями и в коварстве, интригах, может неуклонно подниматься вверх, вплоть до самого трона!.. Нет, это приманка для слабых. Пользоваться протекцией любимой женщины, чтобы всползать по ступенькам служебной лестницы? Все-таки это путь ромея, а не мужчин Севера. Настоящий должен шагать по-мужски, иначе потеряет уважение к себе. Мужчина должен уйти из сытой и богатой империи в свои дремучие леса, сменить роскошные одежды дворцового стража на простую кольчугу, взять власть над племенем, привести сюда могучие войска и захватить любимую женщину вместе с Царьградом и всей империей!

Сладко пофантазировав о том как он всех нагнет и всем атамстит, Володька идет сидеть на подоконнике и пить свой айс латте

▼и слушать токио хотель в наушниках⬍

В своей комнатке налил себе холодной кавы – не мог отвыкнуть и в Царьграде, – жадно отхлебнул. В зарешеченное окошко смотрели незнакомые звезды, заглядывал острый кончик рога холодного месяца. Воздух тяжелый, настоянный на пряных запахах, благовониях. До костей уже пропитался сладкими запахами, всей воды Днепра не хватит, чтобы отмыться!

Хорошо, что хоть любимка рядом!

Из-за перегородки раздался сонный голос:
– Опять не спишь?
– А ты опять есть хочешь? – огрызнулся Владимир.
– Нет… Я есть хочу, когда не сплю…
– Но хоть сейчас спи, – сказал Владимир с сердцем.

– Пусть тебе приснится Анна, – донесся голос Олафа.
– А тебе Елена, – ответил Владимир горько.

Не удержался и подъебал.

Кабанчику разбивают сердечко

Лохматые брови Вепря взлетели вверх. Владимир едва ли не впервые увидел, какие на самом деле огромные глаза у начальника стражи, обычно полуприкрытые тяжелыми нависающими бровями.
– С ума рухнулся? – рыкнул Вепрь. – Как это… на родину? А здесь тебе что?
– Арена, – ответил Владимир, он чувствовал щемящую тоску.
– Арена для схватки. Даже когда пирую – и тогда схватка. А я хочу узреть родные березы…

А вот могучий викинг что-то домой не рвётся. А чо там с подвигами, викингством и прочими атрибутами Сильного Северного Мужыка?

Олаф хохотнул, но в синих глазах была насмешка и превосходство над самим Вепрем:
– Здорово! Вот только вся империя – гнилое яблоко. Да и что говорить, под здешним солнцем все загнивает быстро.
Вепрь рявкнул:
– И ты туда же?
– Я? – удивился Олаф. – Я остаюсь. Хоть империя и гниет, зато как гниет! Мне нравится.

Ох неты, прошла любовь, завяли помидоры, Биба и Боба расстаются. В следующий раз они встретятся где-то в конце второй книги, чтобы порвать уже навсигда

Уже на корабле Олаф, гордясь красивым почерком, написал отцу длинное письмо. Полюбовался, посыпал мелким песком – высохнет быстрее, – подул, хотя свирепый северный ветер мгновенно высушил чернила. Владимир сказал скептически:
– А как прочтет? Небось во всей твоей Свионии днем с огнем не отыщешь грамотного.
– А жиды на что? – обиделся Олаф. – Они ж все грамотные! Им вера велит быть грамотными.
Красивый, сильный, с грудью в самом деле похожей на гранитную плиту, он потыкал именной печатью на перстне в еще мягкий сургуч, протянул Владимиру:
– Я все написал. Он даст тебе войско!

Гранитная плита на могиле их любви

Иронично, что книга, где постоянно дрочат на мужиков, любуются мужиками, развивают отношения двух мужиков, заканчивается строками про шерше ля фам. Автор, кого ты пытаешься обмануть? Тебе неинтересны женщины, ты не хочешь про них писать, ты в начале книги чуть ли не с табличкой БЕЗБАБ пробегаешь. Зато тебе нравится писать про дрочных мускулистых мужиков и их нежные отношения

– Он ждет тебя, – напомнил Владимир уже без надежды. – Если бы у меня был отец… И если бы меня так ждал! Может, не стоит тебе принимать веру Христа?
– Елена настаивает, – вздохнул Олаф.
– И ты подчинишься женщине?
Олаф грустно взглянул на друга. В синих глазах викинга было странное превосходство и печаль.
– Ты еще не понял… что все, что делаем… что делают мужчины… все ради женщин?
Владимир стиснул челюсти. Он уже был уверен, что на самом деле даже их Иисус пошел на крест ради женщины. Но память людская выбирает назидательное, что можно использовать для воспитания потомства. Правду замалчивает или перевирает. Конечно же, ради любви к женщине. Но теперь говорят – ко всем людям.
– Прощай, – сказал он невесело.
– А ты… с Анной… как? Голос Владимира был искаженным от горя и ярости:
– Я все равно ее возьму!.. Одну или… нет, теперь с Царьградом вместе!

Возьмешь ты только за щеку

КОНЕЦ

Спасибо за внимание!
Мы закончили первую книгу, а во второй вас будет ждать треш, скотоублюдство и тонны ультранасилия. Если вам казалось, что в этой части князь Владимир выглядит как полный мудак, то ознакомьтесь с чтениями моих замечательных коллег, потому что там дно будет пробито ещё неоднократно.
Честно говоря, до чтений я даже не слышал об этом авторе, и когда полез гуглить, был изумлен до глубины души. Там же какие-то премии, куча изданных книг, фанбаза. Это феерически отвратительное тупое бессмысленное чтиво, и я искренне не понимаю, кто его вообще мог читать и хвалить. Даже фанфики про мужиков-попадасов на фикбуке написаны лучше, ранобэ о перерождении в торговый автомат могут быть хотя бы смешными. А тут просто пук в лужу, в котором ни истории хорошей, ни персонажей, ни слога, ни внятного повествования, просто бесконечное наяривание на авторскую мерисьюху и нелепая клюква.

Хороших вам майских праздников, и пусть ваш шашлык не подгорит, как этот чтец 

Отредактировано (2025-04-28 20:54:41)

Анон

Re: Князь Владимир, книга 1, главы 12-45

Я пока в самом начале, но какой в пизду из сына конунга викинг? Викинг - это бродяга и морской разбойник, безземельный, бездомный, которому нечего терять, вот он и промышляет походами на постоянной основе. А у автора все обитатели Скандинавских стран - викинги. Ну Юрий Александрович... 

Стоп, а Олаф Тригвасон - это типа Олаф Трюгвасон? Олаф Святой, король Норвегии? Или автор угорает?

Отредактировано (2025-04-28 21:40:12)

Анон

Re: Князь Владимир, книга 1, главы 12-45

А у автора все обитатели Скандинавских стран - викинги.

Да он переобувается по три раза за абзац. То берсерком быть позорно, то они гордость всего клана. То викинги любят золото, то не любят. То викинги разбойники, то от них в дичайшем восторге пол-Царьграда. Я там чуть в дурку не отъехал, пытаясь соединить взаимоисключающие параграфы 

Стоп, а Олаф Тригвасон - это типа Олаф Трюгвасон? Олаф Святой, король Норвегии? Или автор угорает?

Я тоже сначала так думал, а потом дошел до примечания автора в конце и вроде это другой Олаф, но тоже король? Анончик, подскажи, если разбираешься.

Шведский король Олаф Скаутконунг вторично принял крещение лишь в 1000 году из рук епископа Сигфрида. Жену взял славянку из бодричей, а дочь Ингард выдал, с годами забывая боль и разочарование, за сына Владимира, известного на Западе как Ярослав Хромой, а на Руси – Ярослав Мудрый. (Примеч. ред.)

И сам Олаф говорит

– Теперь ты… будешь конунгом?
Олаф безучастно отмахнулся:
– Нет… Я стану шведским королем. В Царьграде я принял христианство.

Так. Стоп. В 20 главе Олаф всё еще Тригвасон, а во второй книге он уже.

Владимир спросил мертво:
– Что это?
– Олаф Скаутконунг сорвал с шеи. Он втоптал в землю и сказал, что отрекается от такой веры Христа.
Владимир спросил сквозь зубы:
– Где он?

Что происходит? Никитин что, двух Олафов перепутал?

Отредактировано (2025-04-28 23:14:58)

Анон

Re: Князь Владимир, книга 1, главы 12-45

Он был настоящим воином, викинги с такими сталкиваться не любили.

Фу, чмошники. Не возьмёт вас Один в Вальгаллу.

золото и в аду золото

Какой такой ад? Ты что, подлый христианин?!

Отредактировано (2025-04-29 23:53:30)

Анон

Re: Князь Владимир, книга 1, главы 12-45

глаз раздражающе заплыл так, что смотрел как печенег в узкую щелочку

Ммм, как же без расизма-то? 

а позади дикие косматые люди носились по берегу на лохматых уродливых лошадках, похожие на котов, что боятся замочить лапы, визжали тонкими злыми голосами

Блядь. 

метали стрелы

Простите, что делали? С другой стороны, если бы додумались не метать стрелы, а стрелять из лука, могли ненароком и пришибить сьюху.

как шевельнулись розовые уши викинга.

Ух ты, он и правда котик.

Отредактировано (2025-04-30 00:23:34)

Анон

Re: Князь Владимир, книга 1, главы 12-45

Стоп, а Олаф Тригвасон - это типа Олаф Трюгвасон? Олаф Святой, король Норвегии? Или автор угорает?

Не, Улав Трюгвасон это не святой Улав, они Улав I и II соответственно. Однако, они оба норвежские короли, один правнук, другой праправнук Харальда Прекрасноволосого, родственники, но не ближайшие. А далее упоминающийся Улоф Скаутсконунг (Шетсконунг) король Швеции, к ним вообще никаким боком что поделать, популярное имя было.

Отредактировано (2025-04-30 01:50:53)

Анон

Re: Князь Владимир, книга 1, главы 12-45

Ух ты, он и правда котик.

Любит пожрать, поспать, ходит за своим человеком и возмущенно на него орет

Спасибо за уточнение про Олафов, анончик

Отредактировано (2025-04-30 09:00:16)

Анон

Re: Князь Владимир, книга 1, главы 12-45

Как же я ору с этого гачимучи мудаков с безлактозным кофе
Чтец 

Отредактировано (2025-04-30 22:12:03)

Анон

Re: Князь Владимир, книга 1, главы 12-45

сильные куют не удачу, а успех

Герой прямо с бизнестренинга про успешный успех приехал?

Анон

Re: Князь Владимир, книга 1, главы 12-45

Чтец, ты рояль! Я с этой книжки сразу стартанул на Плутон, но твои комментарии сделали ее относительно сносной и даже ржачной. С вылезающей из вагины зеленой совы, викингских стрингов и ДРЕВНЕРУССКОГО ЛО БИНХЭ МАТЬ ЕГО орал чаечкой  Зашипперил Владимира не только с Олафом (реально, лучше бы автор слэш-оридж писал), но и с Тавром, и с Варяжкой. И, конечно, Василий и Константин просто обязаны были пригласить храбрых этериотов в свои покои в награду за спасение их жизней! Так что ко встрече с Могутой никакой анальной девственности у гг уже бы не было и в помине

Правда, цитаты под морем ближе к концу и внезапный газлайтинг напомнили мне, от чего я улетел на Плутон... Ты герой, чтец! Цистерну молока тебе и хороших книг, чтобы забыть это писево как можно скорее

Анон

Re: Князь Владимир, книга 1, главы 12-45

Спасибо за ваши комментарии, анончики, мне очень приятно  

Зашипперил Владимира не только с Олафом (реально, лучше бы автор слэш-оридж писал), но и с Тавром, и с Варяжкой

Это бесконечный яойный гаремник

Анон

Re: Князь Владимир, книга 1, главы 12-45

На крыльях любви врывается анон, который давно в заебавших книгах (или где-то типа) бомбил с этого хвалимого на фантлабе (и имеющего детский рейтинг ) шитдевра. Вся эта гоморомантика с твоими комментариями заиграла бриллиантово, черт возьми, да, Олаф должен был спасти от Володьки тысячи женщин Руси